Его преследовало, сотрясаясь от жуткого смеха ощущение того, что он находится в преисподние. Вернее, на маскараде у Люцифера, так как он вдруг обнаружил то, что видит истинные лица, спрятанные под масками которые они носят всегда. Под этими искусно сделанными масками скрывались тайно отражённые мысли, что морщинками ложились на обезображенные лица, делая их ещё безобразнее.
Что это бред или дар?
Он попятился назад, и казалось, что весь мир сошёл с ума. Это напоминало комнату кривых зеркал, где его глазам предстало истинное отражение душ человеческих, что запечатлелись черно-белой фотографией на их лицах под красивыми масками.
Его внимание привлекла девушка сидящая к нему спиной на скамейки во дворе. Она что-то читала. Со стороны в ней не было ничего отталкивающего: прилично одетая и, судя по одежде, в которой тонкой линией проходила гармония между весенней строгостью и летней изящностью, создавался образ студентки, возможно, она и в самом деле была студентка. Одним словом пай-девочка, любящая жизнь через книги и смотрящая на мир сквозь розовые очки.
Данил осторожно обошёл вокруг и пригляделся к девушке. Ожидание чуда лопнуло как мыльный пузырь, и образовавшийся вакуум заполнило разочарование, сменившись ужасом. На ней, как и у всех встречных за этот вечер была одета маска, и что хуже всего маска та олицетворяла наивно-детское выражение, покрытое вуалью целомудренности, в то время как под ней скрывалась алчная сущность сердцеедки, загубившей ни одного мужчину, что по глупости своей угодил в её паутину скромности внешнего вида.
Лжелицо мило улыбнулось ему заумной девочкой, вовлекая в рутину обольщения, и, заставляя податься этому гипноза, но истинное же лицо в предвкушении томно облизывало губы – это лицо самки тарантула – её цель высосать твою жизненную силу, а опустошенное тело бросить за ненадобностью на свалку использованных простаков. Их взгляды встретились и хищница, видимо заподозрив что-то неладное в нём, в спешке собралась, и стремительно покинула скамейку, но, напоследок оглянувшись, она наградила его таким жгучим полным ненависти взглядом, что у Данила не то, что мурашки, а целое стадо слонов пробежало по спине.
Он снова побежал, а за спиной слышался истерический смех, – это смеялся над ним весь Мир. Мир, где всё было театрально наиграно, и в сценарии том ему по замыслу безумного режиссера отводилась роль провидца загнанного в западню реальности, что называется жизнь. Роль та досталась ему случайно. Всё началось с того, что Данил по стремлению своего пытливого ума быть всегда первым приоткрыл занавес истины на сцене, где шла репетиция бездушных кукол под руководством дьявола. По стечению обстоятельств он стал жертвой того душегуба-режиссера и так началась актёрская деятельность, о которой никто не знал кроме него.
А он всё бежал, бежал сквозь толпу хаотично движущих и негативно заряженных людей под их душераздирающий вопль и монотонно-мертвый взгляд. Данил бежал, будто по заколдованному лесу цепляясь за корявые сучья-руки, и, озираясь по сторонам в надежде увидеть хоть одно настоящее лицо, но всё тщетно - вокруг его были люди-истуканы, лишённые своего собственного «Я». Даже дети, подражая взрослым, медленно превращались в зомби и их личики начинались покрываться бельмом лжи.
Что это бред или дар?
Данил бежал от этого зрелища, насквозь пропитанного безумием до тех пор, пока не запнулся и не упал в лужу с грязью. Он упал не в земляную грязь, но в грязь людской черствости, так как ещё не успев очутиться в зловонной жиже, услышал за спиной тот же вездесущий смех. Смеялись все: даже младенцы и эмбрионы в утробе. Причём последние смеялись, держась за свои животики, с каким-то чувством отвращения и скорби не только над ним, но и казалось над всем человечеством и природой что породили их – вот такими жалкими созданиями, на которых Судьба в образе Мастера уже примеряла безжизненные маски.
В голове опять включился детонатор убиения. Гнусный голос маниакально продолжил свои распри: « Убей! Убей и тебе легче станет! Это аскариды, поедающие тебя, а не люди!».
- О господи! Да что же это такое? – Взмолился Данил стоя на коленях в луже.
Никто не помог ему подняться, и, лишь взяв плотным кольцом, глумились, как тогда на Голгофе когда Христа распяли своими же грязными руками. И кто-то даже кинул в него комок старательно скомканной глины как тогда во Христа, когда тот нёс за них же Крест во Спасения душ этого порождения дьявола. Затея это понравилась многим, и десятки рук как по команде принялись в него метать глиняные комья нисколько не задумываясь над тем, что кидают они в себя. Один из толпы решил поставить жирную точку в том шоу и, зайдя со спины молящего, эффектно толкнул того ногой, и тот под жаркие аплодисменты с головой погрузился в трясину.
Какое-то время он лежал в лужи, потом поднял из грязи лицо, издавая булькающий звук похожий на тот, когда полощут горло, и выплюнул содержимое рта под ноги тому, кто толкнул его. Тот, глядя в искажённое лицо с которого стекала грязь вперемешку с кровью, попятился назад, почему-то ему вдруг стало как-то не по себе, и его стошнило. Кто-то выдавил из себя небрежно: «Чмо!», подошёл и ударил того, кто ещё минуту назад был любимчик толпы, а сейчас она же готова растерзать его за то, что тот испортил своим грязным делом всем настроение.
Наступила тишина. Все стали расходиться, так как шоу закончилось.
И вдруг тишину прорезал обречёно-безумный смех, каким мог смеяться сумасшедший, но на этот раз всё было по-другому: тот смех отражал всю сущность человека видящего пороки людские, что скрывались под масками на каждый день.
Что это бред или дар?
Что это бред или дар?
Он попятился назад, и казалось, что весь мир сошёл с ума. Это напоминало комнату кривых зеркал, где его глазам предстало истинное отражение душ человеческих, что запечатлелись черно-белой фотографией на их лицах под красивыми масками.
Его внимание привлекла девушка сидящая к нему спиной на скамейки во дворе. Она что-то читала. Со стороны в ней не было ничего отталкивающего: прилично одетая и, судя по одежде, в которой тонкой линией проходила гармония между весенней строгостью и летней изящностью, создавался образ студентки, возможно, она и в самом деле была студентка. Одним словом пай-девочка, любящая жизнь через книги и смотрящая на мир сквозь розовые очки.
Данил осторожно обошёл вокруг и пригляделся к девушке. Ожидание чуда лопнуло как мыльный пузырь, и образовавшийся вакуум заполнило разочарование, сменившись ужасом. На ней, как и у всех встречных за этот вечер была одета маска, и что хуже всего маска та олицетворяла наивно-детское выражение, покрытое вуалью целомудренности, в то время как под ней скрывалась алчная сущность сердцеедки, загубившей ни одного мужчину, что по глупости своей угодил в её паутину скромности внешнего вида.
Лжелицо мило улыбнулось ему заумной девочкой, вовлекая в рутину обольщения, и, заставляя податься этому гипноза, но истинное же лицо в предвкушении томно облизывало губы – это лицо самки тарантула – её цель высосать твою жизненную силу, а опустошенное тело бросить за ненадобностью на свалку использованных простаков. Их взгляды встретились и хищница, видимо заподозрив что-то неладное в нём, в спешке собралась, и стремительно покинула скамейку, но, напоследок оглянувшись, она наградила его таким жгучим полным ненависти взглядом, что у Данила не то, что мурашки, а целое стадо слонов пробежало по спине.
Он снова побежал, а за спиной слышался истерический смех, – это смеялся над ним весь Мир. Мир, где всё было театрально наиграно, и в сценарии том ему по замыслу безумного режиссера отводилась роль провидца загнанного в западню реальности, что называется жизнь. Роль та досталась ему случайно. Всё началось с того, что Данил по стремлению своего пытливого ума быть всегда первым приоткрыл занавес истины на сцене, где шла репетиция бездушных кукол под руководством дьявола. По стечению обстоятельств он стал жертвой того душегуба-режиссера и так началась актёрская деятельность, о которой никто не знал кроме него.
А он всё бежал, бежал сквозь толпу хаотично движущих и негативно заряженных людей под их душераздирающий вопль и монотонно-мертвый взгляд. Данил бежал, будто по заколдованному лесу цепляясь за корявые сучья-руки, и, озираясь по сторонам в надежде увидеть хоть одно настоящее лицо, но всё тщетно - вокруг его были люди-истуканы, лишённые своего собственного «Я». Даже дети, подражая взрослым, медленно превращались в зомби и их личики начинались покрываться бельмом лжи.
Что это бред или дар?
Данил бежал от этого зрелища, насквозь пропитанного безумием до тех пор, пока не запнулся и не упал в лужу с грязью. Он упал не в земляную грязь, но в грязь людской черствости, так как ещё не успев очутиться в зловонной жиже, услышал за спиной тот же вездесущий смех. Смеялись все: даже младенцы и эмбрионы в утробе. Причём последние смеялись, держась за свои животики, с каким-то чувством отвращения и скорби не только над ним, но и казалось над всем человечеством и природой что породили их – вот такими жалкими созданиями, на которых Судьба в образе Мастера уже примеряла безжизненные маски.
В голове опять включился детонатор убиения. Гнусный голос маниакально продолжил свои распри: « Убей! Убей и тебе легче станет! Это аскариды, поедающие тебя, а не люди!».
- О господи! Да что же это такое? – Взмолился Данил стоя на коленях в луже.
Никто не помог ему подняться, и, лишь взяв плотным кольцом, глумились, как тогда на Голгофе когда Христа распяли своими же грязными руками. И кто-то даже кинул в него комок старательно скомканной глины как тогда во Христа, когда тот нёс за них же Крест во Спасения душ этого порождения дьявола. Затея это понравилась многим, и десятки рук как по команде принялись в него метать глиняные комья нисколько не задумываясь над тем, что кидают они в себя. Один из толпы решил поставить жирную точку в том шоу и, зайдя со спины молящего, эффектно толкнул того ногой, и тот под жаркие аплодисменты с головой погрузился в трясину.
Какое-то время он лежал в лужи, потом поднял из грязи лицо, издавая булькающий звук похожий на тот, когда полощут горло, и выплюнул содержимое рта под ноги тому, кто толкнул его. Тот, глядя в искажённое лицо с которого стекала грязь вперемешку с кровью, попятился назад, почему-то ему вдруг стало как-то не по себе, и его стошнило. Кто-то выдавил из себя небрежно: «Чмо!», подошёл и ударил того, кто ещё минуту назад был любимчик толпы, а сейчас она же готова растерзать его за то, что тот испортил своим грязным делом всем настроение.
Наступила тишина. Все стали расходиться, так как шоу закончилось.
И вдруг тишину прорезал обречёно-безумный смех, каким мог смеяться сумасшедший, но на этот раз всё было по-другому: тот смех отражал всю сущность человека видящего пороки людские, что скрывались под масками на каждый день.
Что это бред или дар?
Обсуждения Тс-с-с...