Тоска по ссср

Осенними ночами , когда окна захлебываются смолью , и открываются иные пределы , заселенные фантомами , танцующими на площадях в лиловых кольцах догорающих костров , а сердце скрещенных в огне поленьев плывет над очагом невесомой золой и свивается в высокую черную розу ,

ночами , когда высь роняет из апофеоза тоски завитки голубых улиток в самое темя - древней капельной пыткой ,- а недры изрыгают заклинания и ворожбу ,

ночами , когда в трех шагах от земного пупка какое-то существо...

На третий день Курт проснулся со всеми клетками на своих местах и в полной готовности к началу нового действа . А действо за окном разворачивалось завораживающей до головокружения белизной , в которой , казалось , танцевали все женщины мира , и это окончательно успокоило Курта . Страшно ругая безумства прошлых ночей , он нырнул в шубу из шкурок молочных чертят , с воротником из кроликов , отстрелянных в брачный сезон , и вышел на улицу , прихватив маленький радиоприёмник , с которым никогда не...

Над городом белым-бело.
Спозаранку идет снег, ложится легкими узорными хлопьями. Но я знаю, ветер подует с моря и снежная блажь исчезнет, «как стая крикливых гусей, несущаяся к облакам». И снова унылый ветер будет заметать мой след асфальтовой пылью.

Снежинки все кружат над городом, кружат и тихо ложатся на землю. Ты и «пленяешься, и смущаешься» необыкновенной белой тишиной. Даже кот за стенкой перестал мяукать.

Сосед Коля заимел пушистого белого кота с голубыми глазами, а он оказался...

Глава 1 Цветик-семицветик и баба-яга

В конце 80-х годов, будучи студентом Ленинградского Механического Института, посещал я сеансы йога Анатолия Иванова, обучавшегося несколько лет в Тибете. На них приобрел я брошюру с индийскими мантрами и решил по ней позаниматься медитацией. Как-то вечером, лежа на кровати в общежитии напротив Варшавского вокзала, я повторял мантру богине Лакшми (соответствует славянской Ладе). Вдруг я «вижу», что нахожусь на огромном поле, на котором растут только цветики...

- Ах, Любовь! Я так мечтаю быть такой же, как и ты! - Восхищённо повторяла Влюбленность. Ты намного сильнее меня.

- А ты знаешь, в чём моя сила? Спросила Любовь, задумчиво качая головой.

- Потому что ты важнее для людей.
- Нет, моя дорогая, совсем не поэтому, - вздохнула Любовь и погладила Влюблённость по голове. Я умею прощать, вот что делает меня такой.

- Ты можешь простить Ложь?
- Конечно, глупышка, потому что ложь часто бывает от безысходности, осознания собственной вины, или...

таким легким, воздушным, как перышки на крыльях синей птицы. Однако реальность в очередной раз становится непреодолимой каменной стеной, сквозь которую не пробиться ни единому лучику надежды на исполнение "той самой" мечты. И сон отходит все дальше с каждой секундой, оставляя после себя если не сладкое воспоминание, то отголосок сказки со счастливым концом.

Этот сон был именно таким – легким, прозрачным и немного волнующим.

Когда же Лиза проснулась окончательно и оторвала голову от...

Мастер знал, что ученики частенько не могут усвоить то, о чем он говорит. Однако он продолжал говорить, надеясь, что обязательно наступит день, когда его слова найдут отклик в сердцах тех, кто его слушает.

Однажды он сказал:

"Время всегда тянется долго, когда чего-то ждешь, чего-то страстно желаешь или, наоборот, боишься - например, отпуска или экзамена.

Но для тех, кто находит в себе силы погрузиться в настоящий момент - ни о чем не думая, не тоскуя о прошлом, не стремясь забыть его...

Ещё никогда евреи не подвергались такой дискриминации, как 16 декабря в квартире Димы Головкова. Надо сразу сказать, что в этот день Дима праздновал своё 45-летие, а сам он корнями уходил туда, откуда... В общем, был он еврей и черта его оседлости, указанная тёщей, уже с утра находилась в углу комнаты, на расстоянии двух вытянутых рук от столов с запасами спиртного и закусками. Там, в углу, стоял колченогий стул, на котором он и сидел, печально наблюдая за происходящим. Вначале, конечно, Дима...

Она пела! Сновали прохожие с набитыми снедью пакетами, торопясь, домой из очередного «…маркета»; неподалеку, визжала мелкота, поливающая друг друга водой из фонтана, и тогда негромкий красивый голос ее словно звучал из космического далека, ощупью пробивая себе дорогу сквозь окостеневшую завесу приземленных и до оскомины обрыдлых человеческих «суета сует».

Она пела, сидя в инвалидской коляске под развесистым тополем с облысевшей корой, охраняющем незримый мирок оживающей в мелодии памяти и...

...дождь за окном....на душе тоска...где-то за стеной тихо плачет она...слёзы льются ручьём...и на сердце обида....ей не поможет никто...она ребёнок ИНДИГО: не такая, как те...не такая, как эти...она своеобразна во всём на этом белом свете...

…..её не понять никому, никогда….она обречена быть всегда одна…одна с проблемами, одна со счастьем, одна с болезнями и ненастьем…всегда одна....везде одна…хотя вокруг большие города…там жизнь кипит и полный драйф…и день за днём летят…но ей того никогда...