Стринги

Грустно зимой бывает бедным гравёрам, маются они в холоде, да без водки и в мае стужа, но заказов мало у них – горемык. Вот и я сидела в своей убогой конуре и слёзы проливала, вдруг за окном мелькнула тень, я выглянула, на фоне белого снега четко прорисовывался огромный силуэт. Снежный человек, подумала я, присмотревшись заметила ярко красное пятно лица на котором располагались круглые рыбьи глаза, нет это инопланетянин, догадалась я. Пущу кА я его в гости, может веселее станет.

Радости моей предела не было, когда в мою дверь ввалился полупьяный Гарик.

- Здравствуй, радость. – детским голосом пропел великан. –Я на задании. – продолжал он проходя в комнату.

Спешу заметить, что милый Гарик служил в милиции города Владимира майором и часто бывал у нас в Коврове,

Навещал Галину, забегал ко мне опрокинуть чарку другую.

Достав из-за пазухи пластиковую бутылочку с прозрачным содержимым, предложил разделить с ним радость бытия.

- Чистый спирт из Черноголовки.
Чокнулись, выпили потом опять чокнулись, затем дуэтом запели, что-то из репертуара Константина Никольского пели ладно и душевно, так как обычно это делают подвыпившие люди.

Вдруг взгляд его метнулся куда-то вверх, он вскочил и кинулся к моему старенькому разбитому шифоньеру.

- Откуда у тебя это? – Изумлённо вопрошал Гарик, доставая с верха чистый холст на подрамнике.

- Картину писать намереваюсь. – Ответствовала я.
- А можно я эскиз сделаю? – Заныл бывший выпускник Владимирского пединститута. Душа моя мягкая, безвольная

позволила я ему совершить глумление над девственной чистотой холста. Сама же вложила Гарику в руку хрупкий угольный мелок.

- Жарко у тебя. – Гарик уже раздевался сдирая с себя многочисленные одёжки, как капустные листья.

- А ты раздетый привык рисовать? – спросила я, когда на нём остались лишь джинсы, а он уже вовсю щеголял загорелым, упитанным торсом.

- Нет, я привык рисовать голым! – заявил Гарик выпрыгивая из джинсов.

Началась работа над эскизом. Повесив холст на стену Гарик размашисто чертил линии, отчего мелок в его пальцах ломался превращаясь в множество, он же втягивая живот гарцевал на своих мускулистых ногах, позировал, не знаю правда перед кем.

- У тебя красивые ноги. – решилась я его потешить.
- Я знаю. – не оборачиваясь произнёс занятый важной работой Гарик. Трусики его слегка врезались в задницу, что было весьма и весьма эротично.

-А ты не носишь стринги? Тебе очень бы пошло. – съязвила я. Гарик стремительно заправил останки труселей промеж ягодиц.

- Браво, браво!!! – оглушил тишину гром оваций. А он продолжал творить, не забывая играть мышцами бёдер.

Приглядевшись к его перлам на холсте, я усмотрела в этом хаосе линий две кривые.

- Ты жопу что ли рисуешь? – вырвалось из моих уст.
Гарик обернулся и торжественно вещал.
- Это вершина всего, женская задница, она заслонила собой весь мир, а там вдалеке раскинулся город.

- Так это зад Галины. – наконец то догадалась я.
- А давай другие органы нарисуем. – подскочила я к Гарику, выхватив мелок из его руки.

Выше ягодиц мы изобразили ухо горло нос и глаз, внизу Гарик подписал строку из Библии где что-то говорилось о передаче Господу пути своего и в завершение всего в анус нарисованного зада был вставлен окурок.

- Вот, что делают стринги с человеком. – назидательно сказала я, закатывая резинку трусов на мощной талии Гарика. В этот вечер мы изрядно нажрались, не помню даже как спать легли, утром он укатил на работу, выслуживать себе пенсию.

Испорченный холст еще долго кочевал по моей комнате из угла в угол, потом я всё- таки написала маслом на нем портреты Дона Хуана и Карлоса Кастанеды на фоне Сонорской пустыни, дырочка же от окурка пришлась в аккурат на левый глаз Дона Хуана.

КОНЕЦ (всем стрингам венец)