Наша группа добиралась долго и трудно. Мы приехали в этот забытый Богом край специально, чтобы встретиться с настоящим святым человеком. Людям, выросшим в виртуальной реальности больших городов, очень хочется прикоснуться к чему-то чистому и, безусловно, истинному.
Мы ехали на грузовике и все время говорили о Нем, о Старце. Мечтали.
Старец жил очень долго, чтобы быть нормальным человеком. С первого же взгляда было видно, что святой старец - сумасшедший. Он был не просто старый, а древний, и мне показалось, что он является загадкой даже для самого себя. Он, то заговаривался, а то глухо молчал, или вдруг как- то хитро улыбался, глядя в пространство, и тогда нам становилось не по себе. А наш проводник только посмеивался и успокаивающе все время тихо повторял:
-Все хорошо, однако. Все будет хорошо!
- Надо ждать, надо немножко подождать. Да.
Я смотрел на святого и хорошо понимал – передо мной сидит больной человек, в котором осталось мало человеческого. И мои трепетные вопросы стали какими-то ничтожными и бессмысленными здесь.
Мне первому предоставлялась аудиенция у старца.
- Почему мне одному? Почему я? - билась в моей голове испуганная мысль.
Мы сидели на кошме друг, напротив друга. Перед нами стояли пиалы с чаем, но мы не пили его, а смотрели в глаза друг другу.
Одно бесконечное и безжалостное время смотрело на меня. Я пытался вести себя невозмутимо, а меня как раз мутило. Причем сильно. Кружилась голова и хотелось куда-нибудь исчезнуть.
«За все заплачено, терпи. Ты так долго сюда добирался. Держись. Я же советский человек». И я держался. Мне казалось, что надо что- то говорить и обязательно что-то умное. Пауза молчания неприлично затянулась. А я стекленел все больше и больше.
Вдруг прозвучал густым басом колокол. Аудиенция закончилась.
В голове прояснилось и сразу пришло понимание: «Колокол от слова коло – круг, коло-кол - это расходящиеся круги на воде. Это расходящиеся круги звука, которые сотрясают, очищают все вокруг. Во-круг. Значит далеко слыхать по всей округе. А солнце - это ведь тоже коло-кол, которое излучает круги света вокруг». Слух мой обострился на столько, что жужжание мухи для меня было как рокот самолета. А с глазами и вовсе произошло что-то удивительное. Если я во что-то вглядывался, то объект увеличивался, как в микроскопе. А любая мысль становилась выпуклой и объемной, и ее можно было продолжать сколько угодно. Я вышел на улицу, на свет, к товарищам, с блуждающей улыбкой идиота.
- Ну как там все было?!
Я ели промычал сквозь распирающий смех:
-Не скажу. Не получится.
В благодарности я повернулся и поклонился старцу. Он сидел в сумраке и гудел. Ели слышно гудел. От него исходил какой-то аромат. Аромат благодати.
-Он - колокол! - прошептал я ребятам.
А они даже не засмеялись. Стояли и смотрели. У них на завтра назначена аудиенция.
Старец жил очень долго, чтобы быть нормальным человеком. С первого же взгляда было видно, что святой старец - сумасшедший. Он был не просто старый, а древний, и мне показалось, что он является загадкой даже для самого себя. Он, то заговаривался, а то глухо молчал, или вдруг как- то хитро улыбался, глядя в пространство, и тогда нам становилось не по себе. А наш проводник только посмеивался и успокаивающе все время тихо повторял:
-Все хорошо, однако. Все будет хорошо!
- Надо ждать, надо немножко подождать. Да.
Я смотрел на святого и хорошо понимал – передо мной сидит больной человек, в котором осталось мало человеческого. И мои трепетные вопросы стали какими-то ничтожными и бессмысленными здесь.
Мне первому предоставлялась аудиенция у старца.
- Почему мне одному? Почему я? - билась в моей голове испуганная мысль.
Мы сидели на кошме друг, напротив друга. Перед нами стояли пиалы с чаем, но мы не пили его, а смотрели в глаза друг другу.
Одно бесконечное и безжалостное время смотрело на меня. Я пытался вести себя невозмутимо, а меня как раз мутило. Причем сильно. Кружилась голова и хотелось куда-нибудь исчезнуть.
«За все заплачено, терпи. Ты так долго сюда добирался. Держись. Я же советский человек». И я держался. Мне казалось, что надо что- то говорить и обязательно что-то умное. Пауза молчания неприлично затянулась. А я стекленел все больше и больше.
Вдруг прозвучал густым басом колокол. Аудиенция закончилась.
В голове прояснилось и сразу пришло понимание: «Колокол от слова коло – круг, коло-кол - это расходящиеся круги на воде. Это расходящиеся круги звука, которые сотрясают, очищают все вокруг. Во-круг. Значит далеко слыхать по всей округе. А солнце - это ведь тоже коло-кол, которое излучает круги света вокруг». Слух мой обострился на столько, что жужжание мухи для меня было как рокот самолета. А с глазами и вовсе произошло что-то удивительное. Если я во что-то вглядывался, то объект увеличивался, как в микроскопе. А любая мысль становилась выпуклой и объемной, и ее можно было продолжать сколько угодно. Я вышел на улицу, на свет, к товарищам, с блуждающей улыбкой идиота.
- Ну как там все было?!
Я ели промычал сквозь распирающий смех:
-Не скажу. Не получится.
В благодарности я повернулся и поклонился старцу. Он сидел в сумраке и гудел. Ели слышно гудел. От него исходил какой-то аромат. Аромат благодати.
-Он - колокол! - прошептал я ребятам.
А они даже не засмеялись. Стояли и смотрели. У них на завтра назначена аудиенция.
Обсуждения Старец. Аудиенция