Проза дело

Она долго смотрит на телефон, пытаясь мысленно представить, что вот сейчас он зазвенит, иили послышится знакомое "ляляля". Думая, что мысли материальны, что-то предстоящее действо вот-вот начнется. Вслушиваться в знакомые голоса, и пребывать в прекрасном расплоложении духа, быть в настроении, радоваться солнцу - вот она... весна!

Наскоро сбрызгнув лаком волосы...(как в той гламурной рекламе) она не особо долго парится над прической, мазнув по губам блеском и улыбнувшись отражению можно...

Чиркнула спичка, пламя высветило лицо: Фаргипэ прикуривал, сидя на крыше кабины грузовика и подложив под себя плюшевую подушечку, расшитую блёстками. В ногах у него потрескивал догоравший на капоте костёр. Рабочие разбирали декорации «гор», скатывали половики «пустыни», демонтировали «грузовик».

Оставалось только звёздное пространство над степью, но потом и она смоталась. Корабль возник всё-таки неожиданно. Этого уже никто не ждал. Его корпус был стилизован под картофельный клубень: бело...

Что это, ему говорю, что ты тут мне подсунул? Бери-бери, говорит, дарю, и в формуле пишет – сумма. Нет, говорю ему, что за хрень, не этого вовсе надо. Бери, говорит, пока мне лень, как будто бы ты не рада. Нет, не мое, говорю, не мне, напутали может метки? Ну что ты, смеется, ну мне ж видней, ну мне-то виднее, детка.

Стоп, говорю ему, не о том, я не того просила. Ничо, говорит, все поймешь потом, и в формуле пишет – сила. Не сходится, говорю, никак, вот это сюда, а это? А это, хохочет, ну...

Понимаешь, я очень хотела быть казанским собором, но девочки не умеют быть зданиями, они умеют только рассыпаться на слова и слезы, смех и поцелуи, из них не сложишь фундамент, что уж говорить о колоннах и портиках, девочки вообще такая хрупкая вещь.

А он невыразимо прекрасен, он одновременно взлетает и падает и мне всегда хочется понять куда именно он летит и отчего он как музыка и почему мне хочется раскинуть руки в стороны, так же как его крылья и лететь за ним, куда бы то ни было...

Ловцы душ выходят по ночам на свою охоту. Они сверкают и манят теплом огней, они рассыпают смех и слезы, рассказывают сказки, поют песни о главном, пробуждая душу ото сна. Они вкладывают себя во все что делают и вещи и люди начинают жить. Каждым своим движением они творят мир, иллюзорный, пронзительный и волшебный. Мир - ловушку, мир – мечту.

Они – как свет во тьме, как что-то давно забытое и родное, искреннее и детское, как что-то настоящее в мутной безысходности бытия. Только они сами...

Многие вещи в этом мире кажутся мне странными и удивительными. Одна из них – это ориентация в пространстве. Меня всегда изумляет то с какой уверенностью люди ориентируются в системе координат.

Самое простое - это конечно стороны света. Восток – это там где появляется солнце, и приносит с собой день, Запад – там, где оно исчезает, после чего наступает ночь. Если ты разобрался с этими базовыми ориентирами, то определить Север-Юг уже практически не проблема.

Верх и низ тоже не сложно в...

Моя ненаглядная Анет не верит мне, что не бывает невзаимной любви, а я ей объясняю что любовь – это электрический ток, она всегда происходит между двумя полюсами. Всякая лампочка горит по воле текущих сквозь нее электронов. Какой бы толщины не была изоляция – если есть разряд, значит, есть контакт.

Мы все – маленькие электрические станции, не влезай, убьет, не суй пальцы в розетку, детка, ударит током, кто потом откачает? Только кто же послушается.

Высоковольтная дуга, это очень красиво...

От тебя пахнет болотами, тайнами подколодными, неявными поворотами сюжета и пропастью, медленно поворачивающейся лопастью колеса кармы. Все слишком случайно, слишком нелепо, чтобы быть правдой, таких не бывает на свете правд. Таких не бывает на свете губ, такие придумал лишь Льюис Кэрол от нечего делать, специально, чтобы что-то еще висело, в воздухе, после того, когда все уйдут.

Впрочем, и весны такой не могло быть на свете, не могло быть, а вот ты подиж случилась, и как это так у нее...

Перед карцером раздевают догола, отбирают одежду и обувь, оставляют только трусы и майку. В качестве верхней одежды выдают легкую хлопчатобумажную робу, не первой свежести, обычно без пуговиц, с дырами. Шапку тоже отбирают. На ноги дают специальные карцерные шлепанцы. Уходя, оставляешь их для преемника. При этом никто не интересуется, есть ли у тебя грибок.

Вот и карцер — маленький бетонный гроб. Стены заляпаны беспорядочными цементными брызгами ("шубой"), впечатление ужасное; в неровностях...

1. Я вижу людей… они поражают меня. Они терпят боль и неудобство. Их лица обезображены нелепым сокращением мышц, их конечности вывернуты в противоположных направлениях. Они сотворили это сами. Чтобы сделать шаг, они изгибаются книзу и, перепрыгивая через голову, прокувыркиваются вперед. Так они ходят. Чтобы подойти друг к другу, им приходится множество раз наклониться, прогнуться и перевернуться. Они всегда приседают и никогда не выпрямляются в полный рост.

Я пытаюсь их понять. Я хочу помочь...