Нет алкоголизма

Часть 1.

ФРАНЦ

Я стоял на бетонной смотровой площадке и взирал на спящий, окутанный в предрассветный озноб, городок. Во всем, что я видел, а может быть - во мне самом, а потому - и во всем остальном - ощущалась странная неопределенность, которая заставляла четко вглядываться в клубы сизой дымки, не отвлекаясь ни на секунду, вглядываться, плотно прижавшись лопатками к шероховатой поверхности каменной стены.

Площадка, а, впрочем, не площадка даже - широкий балкон, раскинувшийся вокруг...

'- Вы падаете?.. Не нужно падать. Нужно идти. Идти - постоянно, твердо, четко, мерно, и, к тому же - всё время вперед, - (низкий, властный голос. Сильный голос.) - Вперед, вперед. Иначе вы никогда не узнаете что там, за рубежом между реальностью и сном: Вы всё-таки упали. Поднимайтесь.

- Не могу: Больше не могу идти, - (тихий стон, болезненный вздох). -Я никогда так долго не шел. К тому же, мой рассудок уже абсолютно отказался объяснять себе, и, соответственно, мне, куда именно мы...

Тишину можно слышать. Она звенит. Да-да. Именно так. Монотонным непрерывающимся звуком стоит в ушах, лишь изредка, мягким колебанием, заметно ее размеренное волнение.

Шум дороги доносящийся издали: вой троллейбусов, рычание камаза, тарахтение легковушек, он тих, он там, его нет. Кухонные разговоры за стеной, беседы телевизора - все из другого мира. Синица за окном оглушительно радуется весеннему теплу своим свистом, но тишина громче. Плотная, вязким киселем окутала все тело и кажется...

Надо же, я смотрю на себя в костюме. Сопровождает меня в финалах, обозванных торжественными событиями. Один единственный, как в анекдоте. Выпускной, диплом, и вот сегодня, через пару часов, я представлю диссертацию ученому совету. Будет что-то справедливое, если меня в нем и похоронят. he'd wake up and...wash and pour himself into uniform: Никогда не любил. Не сам костюм даже, и не свой вид в нем, а ту сопровождающую костюмированное в галстуках сборище атмосферу, не естественности и скованности...

-Наливай! Ты куришь?
-Да.
-Когда успела?
-Жизнь. Одинокая, потерянная, молчаливая, холодная - список ее . Он тоже измотан, грустен. Разве это судьба? Какая к черту судьба! Живут почти в одном городе, по крайней мере, работают. Расстояние - телефонный звонок:

-Помнишь Феодосию?
-Камни?
-Камни.
-А водопад?
-Ха!
-А смогли бы на всю жизнь? Вместе: А я цветы не дарил, не успел. Слов мало сказал. Хочешь????

-Нет.
Ты резка.
-Честна.
-А я бы за такой, как ты, сейчас, на край света, в...

И ничего нет странного, странного в том, что я сейчас одна, одна в темном кабинете, ведь есть в этом первый плюс - я не боюсь темноты. Хотя и она относительна, елочная гирлянда да широколастовый луч монитора, песни бардов, творческий бардак на столе.Незаконченный проект гложет душу, словно голодный щенок, но уже любимый, столько выстрадано, выращено! Расточек, старательно пробивающий корни в жизнь, и тянется листочком, что левее, ко мне. Не уж-то нужна? Ему.

Сижу, как трусиха! Есть тот, кто...

Это лето было пропитано одиночеством, как вишневый пирог сладким сиропом. Только, в отличие от пирога, вкус у него был не приторно-сладким, а в меру горьковатым, вязким.Оно было зачитано до дыр, завалено умными книгами, газетными вырезками, блестело чистейшими стеклами и крахмальными занавесками. Оно было исхожено дальними тропами, исписано стихами. Оно хотело праздника, любви, шумных дружеских компаний, но зациклилось на случайных встречах и мимолетных знакомствах, оставлявших в тетради...

Впечатление стоит тысячи слов.
У. Форрестер

СУББОТА

Тем ранним утром меня потянуло к реке. Я спустился вниз и остановился у кромки воды. Несмотря на прохладу, кувшинки уже распустились, привлекая к себе стрекоз. В прозрачной воде, над самым дном висели медлительные карпы, тихонько шевеля плавниками.

Я огляделся и вдруг увидел тропинку, идущую по берегу. Я бы и не заметил ее, если бы не клочок чьей-то шерсти, прилипший к колючке репейника. И действительно, травинки, пригнутые в одну...

Первый день праздника Рош-а-шана, тот самый день, что венчает собой будущий год, застал меня в пути. Я был предоставлен самому себе и моя собственная судьба, была в моих же руках. Закинув рюкзак за плечи, я шагал по нескончаемому черному коридору, которым представлялась километровая аллея, идущая от мошава Кидмат Цви к перекрестку трех дорог.

Была ночь новолуния, одна из тех таинственных ночей, когда небо теряло из виду ночное светило. Говорят, сбежавшая в эту ночь с неба Луна чудит...

Черная, иссиня-черная вода, кроваво-красный закат - и лоснящийся диск солнца... Кто-то бы назвал это красивым. Кто-то. Но не он.Он сидел в кресле на веранде своего полуразрушенного дома и смотрел на море. Или - раскинувшееся между утесами море безучастно глядело на одинокого старика, сидящего на веранде своего полуразрушенного дома. Или - ... Впрочем, какая разница? Это было безумно красиво, - но кто о этом думал? Может, солнце? Нет, ему было все равно, оно равнодушно к проблемам этого человека...