Рано или поздно это должно было случиться. И это случилось. Мать узнала, что его отчислили из Бауманки.
До этого Денис почти два месяца вставал по будильнику, выезжал рано утром на забитом людьми автобусе, потом пересаживался на метро и дальше уже ехал куда хотел.
До этого Денис почти два месяца вставал по будильнику, выезжал рано утром на забитом людьми автобусе, потом пересаживался на метро и дальше уже ехал куда хотел.
Он шлялся по улицам, заходил в магазины, смотрел фильмы на утренних сеансах в полупустых залах, катался на монорельсе - только чтобы убить несколько часов, чтобы мать ничего не заподозрила. Но сегодня она встретила родителей его школьного друга, с которым он вместе поступал прошлым летом. От них она узнала, что Денис с марта не посещал занятия, за что и был отчислен.
Она спрашивает - зачем он это сделал. Он сидит на табуретке и молчит.
- Ты можешь хоть что-то сказать?
- Просто надоело, - выдавливает он из себя, уткнувшись в остывшую чашку чая.
- Ты понимаешь, что загремишь в армию?
Он понимает.
Младшая сестра входит на кухню на цыпочках, направляясь к холодильнику.
- А тебе что здесь надо? - срывается на нее мать.
- Я молока хотела, а что?!
Она обижается и уходит.
- Чего ты молчишь?
- Мне все равно.
- Ах тебе все равно! Хорошо! Так вот я палец о палец не ударю! Пусть тебя забирают. Хоть сейчас! Мне тоже все равно.
Это неправда. Уже вечером она звонит нескольким знакомым, чтобы выяснить, как они решали вопрос с армией для своих сыновей - к кому надо пойти, сколько это стоит.
Весь вечер они не разговаривают.
На утро звонит будильник. Денис думает, что больше нет необходимости притворяться, вставать, ехать куда-то, шататься по улицам, мерзнуть по нескольку часов, сидеть то на вокзалах, то на почте. Денис выключает будильник и притворяется, что спит, когда мать заглядывает в комнату. Она уходит на работу. Мать работает в школе, где он учился. Сестра возится в своей комнате - он слышит ее через тонкую стенку - наконец, тоже уходит в школу. Он засыпает еще на пару часов. Потом встает.
В одних трусах идет на кухню, включает телевизор - просто чтобы не остаться в тишине. Греется чайник, он сидит и ни о чем не думает. Компьютер включать не хочется. Он сидит на кухне и пьет чай. Пару раз звонит телефон - оба раза не туда попали. На улице - май, и времени до вечера еще столько, что непонятно что с ним делать. На школьной спортивной площадке, которая видна из окна кухни, идет урок физкультуры. Младшие школьники бегут по мокрому асфальтовому кругу, старшие в центре площадки сдают прыжки в длину. Денис какое-то время смотрит в окно, потом пытается читать, устроившись на диване. Так проходит день, и второй день, и третий.
Мать, ревевшая несколько ночей и не находившая себе место, наконец, успокоилась: ей вроде бы обещали помочь решить вопрос с армией.
- Ну что делать-то собираешься? Надо же уже готовиться к экзаменам, если летом поступать… - говорит она.
- Я к отцу поеду.
- Ну, может и стоит съездить, - соглашается она.
- Нет, я к нему работать поеду.
И снова несколько дней истерики, звонки отца - мать с отцом не живут вместе уже лет десять, но сохранили хорошие отношения. Отец, когда бывает в Москве, обязательно заезжает в гости.
- Ты хоть представляешь себе, что такое Владивосток?
Как будто она представляет. Когда-то отец звал ее с собой. Она не поехала. На этом и расстались. Отец не против приезда сына, он только хочет, чтобы Денис не заставлял мать переживать. А как ее заставить НЕ переживать? Она сама придумала себе, каким должен быть ее сын, нанимала ему репетиторов из Бауманки, заводила нужные знакомства. А если он этого не хочет?
- А что ты хочешь?
- Я не знаю.
Когда приехали на вокзал, было около двенадцати ночи. Денис злился, что голос матери то и дело начинал дрожать от слез. Сестра тоже не могла говорить. Милая сестренка. Он хотел бы сейчас обнять ее. Никогда ничего подобного ему делать не хотелось. Свои чувства он скрывал за злостью и просил их быстрее ехать домой, потому что скоро закроется метро, а его поезд в третьем часу ночи.
- Мы возьмем такси, - говорит мать.
Он говорит, что это нелогично: они же специально поехали пораньше, чтобы не платить за такси.
- Ну и что мы будем тут делать несколько часов? Что тут делать-то? - злился Денис, - сидеть, смотреть друг на друга?
Наконец, он уговорил их уехать. Мать все-таки не сдержалась, под конец расплакалась, он нахмурился и холодно по очереди обнял ее и сестренку. Потом они уехали, и он остался один.
Пошатавшись мимо киосков, он вышел к платформам. Его поезд еще не подали. Рельсы уходили вдаль, они холодно светились, отражая синие огни. Он прошелся до конца платформы. Непонятно откуда взялись попрошайки из Средней Азии, они стали дергать Дениса за рукава куртки, клянча мелочь. Он поспешил обратно на вокзал и пристроился было на ступеньках, но мимо то и дело проходили люди. Они таскали большие тюки, а он все время мешал.
Тогда он направился в зал ожидания. Там было тихо, только иногда тишина нарушалась объявлениями по радио. Сев на скамейку, Денис подумал, что мать и сестра, наверное, уже доехали до дома и сидят сейчас на кухне, говорят о нем. Он думал, как последние два месяца шатался по улицам, как пару раз сидел здесь же, в зале ожидания, то и дело поглядывая на часы - надо было убить уйму этого самого времени, чтобы потом явиться домой. Теперь все изменилось. Он сам все изменил. Как бы он хотел сейчас послать эту дорогу и поезд к черту и поехать обратно домой.
Вместо этого он нашел дешевый плохо освещенный привокзальный бар. По телевизору транслировали бильярд. За столиком сидели двое - мужчина и женщина. Они пили чай, закусывая старыми подогретыми в микроволновке бутербродами.
Денис принял независимое, как ему казалось, выражение лица и заказал водку. Он боялся, что барменша спросит сколько ему лет, но она избавила его от этого унижения. Ей было все равно. Сев у окна, спиной к посетителям и барменше, Денис выпил теплую водку из пластикового стаканчика в надежде, что от алкоголя ему станет лучше. Но лучше не стало. Наоборот, стало так горько и почему-то жалко себя.
Выпив еще, он снова пошел на платформу. Куртка его было расстегнута, холодный ветер пробирался до тела, но Денису это даже нравилось.
Когда подали поезд, он уже не думал о том, что оставляет. Он хотел просто лечь и уснуть.
В вагоне была суета, то и дело мимо купе протискивались люди, заглядывая внутрь, чтобы выяснить номера мест. Он сидел и смотрел на перрон. Его попутчиками оказались те самые мужчина и женщина из бара. Мужчина тут же стал деловито снимать матрасы и белье с верхней полки. Потом поезд тронулся. Его будто подтолкнули, и, повинуясь импульсу, поезд поехал.
Она спрашивает - зачем он это сделал. Он сидит на табуретке и молчит.
- Ты можешь хоть что-то сказать?
- Просто надоело, - выдавливает он из себя, уткнувшись в остывшую чашку чая.
- Ты понимаешь, что загремишь в армию?
Он понимает.
Младшая сестра входит на кухню на цыпочках, направляясь к холодильнику.
- А тебе что здесь надо? - срывается на нее мать.
- Я молока хотела, а что?!
Она обижается и уходит.
- Чего ты молчишь?
- Мне все равно.
- Ах тебе все равно! Хорошо! Так вот я палец о палец не ударю! Пусть тебя забирают. Хоть сейчас! Мне тоже все равно.
Это неправда. Уже вечером она звонит нескольким знакомым, чтобы выяснить, как они решали вопрос с армией для своих сыновей - к кому надо пойти, сколько это стоит.
Весь вечер они не разговаривают.
На утро звонит будильник. Денис думает, что больше нет необходимости притворяться, вставать, ехать куда-то, шататься по улицам, мерзнуть по нескольку часов, сидеть то на вокзалах, то на почте. Денис выключает будильник и притворяется, что спит, когда мать заглядывает в комнату. Она уходит на работу. Мать работает в школе, где он учился. Сестра возится в своей комнате - он слышит ее через тонкую стенку - наконец, тоже уходит в школу. Он засыпает еще на пару часов. Потом встает.
В одних трусах идет на кухню, включает телевизор - просто чтобы не остаться в тишине. Греется чайник, он сидит и ни о чем не думает. Компьютер включать не хочется. Он сидит на кухне и пьет чай. Пару раз звонит телефон - оба раза не туда попали. На улице - май, и времени до вечера еще столько, что непонятно что с ним делать. На школьной спортивной площадке, которая видна из окна кухни, идет урок физкультуры. Младшие школьники бегут по мокрому асфальтовому кругу, старшие в центре площадки сдают прыжки в длину. Денис какое-то время смотрит в окно, потом пытается читать, устроившись на диване. Так проходит день, и второй день, и третий.
Мать, ревевшая несколько ночей и не находившая себе место, наконец, успокоилась: ей вроде бы обещали помочь решить вопрос с армией.
- Ну что делать-то собираешься? Надо же уже готовиться к экзаменам, если летом поступать… - говорит она.
- Я к отцу поеду.
- Ну, может и стоит съездить, - соглашается она.
- Нет, я к нему работать поеду.
И снова несколько дней истерики, звонки отца - мать с отцом не живут вместе уже лет десять, но сохранили хорошие отношения. Отец, когда бывает в Москве, обязательно заезжает в гости.
- Ты хоть представляешь себе, что такое Владивосток?
Как будто она представляет. Когда-то отец звал ее с собой. Она не поехала. На этом и расстались. Отец не против приезда сына, он только хочет, чтобы Денис не заставлял мать переживать. А как ее заставить НЕ переживать? Она сама придумала себе, каким должен быть ее сын, нанимала ему репетиторов из Бауманки, заводила нужные знакомства. А если он этого не хочет?
- А что ты хочешь?
- Я не знаю.
Когда приехали на вокзал, было около двенадцати ночи. Денис злился, что голос матери то и дело начинал дрожать от слез. Сестра тоже не могла говорить. Милая сестренка. Он хотел бы сейчас обнять ее. Никогда ничего подобного ему делать не хотелось. Свои чувства он скрывал за злостью и просил их быстрее ехать домой, потому что скоро закроется метро, а его поезд в третьем часу ночи.
- Мы возьмем такси, - говорит мать.
Он говорит, что это нелогично: они же специально поехали пораньше, чтобы не платить за такси.
- Ну и что мы будем тут делать несколько часов? Что тут делать-то? - злился Денис, - сидеть, смотреть друг на друга?
Наконец, он уговорил их уехать. Мать все-таки не сдержалась, под конец расплакалась, он нахмурился и холодно по очереди обнял ее и сестренку. Потом они уехали, и он остался один.
Пошатавшись мимо киосков, он вышел к платформам. Его поезд еще не подали. Рельсы уходили вдаль, они холодно светились, отражая синие огни. Он прошелся до конца платформы. Непонятно откуда взялись попрошайки из Средней Азии, они стали дергать Дениса за рукава куртки, клянча мелочь. Он поспешил обратно на вокзал и пристроился было на ступеньках, но мимо то и дело проходили люди. Они таскали большие тюки, а он все время мешал.
Тогда он направился в зал ожидания. Там было тихо, только иногда тишина нарушалась объявлениями по радио. Сев на скамейку, Денис подумал, что мать и сестра, наверное, уже доехали до дома и сидят сейчас на кухне, говорят о нем. Он думал, как последние два месяца шатался по улицам, как пару раз сидел здесь же, в зале ожидания, то и дело поглядывая на часы - надо было убить уйму этого самого времени, чтобы потом явиться домой. Теперь все изменилось. Он сам все изменил. Как бы он хотел сейчас послать эту дорогу и поезд к черту и поехать обратно домой.
Вместо этого он нашел дешевый плохо освещенный привокзальный бар. По телевизору транслировали бильярд. За столиком сидели двое - мужчина и женщина. Они пили чай, закусывая старыми подогретыми в микроволновке бутербродами.
Денис принял независимое, как ему казалось, выражение лица и заказал водку. Он боялся, что барменша спросит сколько ему лет, но она избавила его от этого унижения. Ей было все равно. Сев у окна, спиной к посетителям и барменше, Денис выпил теплую водку из пластикового стаканчика в надежде, что от алкоголя ему станет лучше. Но лучше не стало. Наоборот, стало так горько и почему-то жалко себя.
Выпив еще, он снова пошел на платформу. Куртка его было расстегнута, холодный ветер пробирался до тела, но Денису это даже нравилось.
Когда подали поезд, он уже не думал о том, что оставляет. Он хотел просто лечь и уснуть.
В вагоне была суета, то и дело мимо купе протискивались люди, заглядывая внутрь, чтобы выяснить номера мест. Он сидел и смотрел на перрон. Его попутчиками оказались те самые мужчина и женщина из бара. Мужчина тут же стал деловито снимать матрасы и белье с верхней полки. Потом поезд тронулся. Его будто подтолкнули, и, повинуясь импульсу, поезд поехал.
Обсуждения Молоко и теплая водка в пластиковом стаканчике