Мне хочется верить, что всё будет хорошо, что мне будет хорошо - лучше, чем другим, несомненно намного лучше, чем всегда, обычно, ныне и присно. Я решил взяться за это трудное дело с целью самоотождествления с самосбываемым пророчеством, не меньше этого и не больше.
Как любил повторять мой учитель «глядя старым взглядом, что нового увидишь в мире ты?» Эти мысли остались со мной, с ними я путешествую дальше и это делает нарратив жизни более социальным - в образовательном, разумеется, смысле. Поэтому, взяв в руки электронное перо, уверенно макая его в густое поле значений, я и пишу сейчас об этом. Пишу о том, что власть денег над умами людей в этой части отражённой насквозь реальности необычайно сильна и поверьте, у меня достаточно аргументов, чтобы подтвердить это. Пишу о том, что мир часто бывает слишком сложен для правил, которые мы создаём, чтобы поддерживать порядок. О том, что испуганные птицы не поют не потому что не хотят, а потому, что страдают биполярным аффективным расстройством, медленно умирая от жалости к себе в переполненных бетонным раствором гнёздах. Я просто должен написать о том, что социально-экономические проблемы в наши дни уж очень явно отдают театральностью, о том, что вещи простые и обыденные несут в себе частицу элегантной вселенной с уже добавленной в неё стоимостью. О том, что краски дня, догорающего в своей живучей способности к смелому удивлению, не поддаются ни дискретному счету, ни оценочному ранжированию. И наконец, о том, что пересекающиеся прямые иногда не пересекаются, меняя свои свойства под влиянием тотальных преобразований. И я напишу всё это для других таких же как я самосознающих существ в тонких одеждах, способных на очень и очень многое несмотря на тяжесть в чём-то пустых решений…
А знаете, что я вам скажу? Скажу, что мы лучшие на этом празднике жизни. Честно. Самые лучшие - лучшие из самых лучших. Мы избраны интегральным лучом миссии для штурма внутренних высот и исследований мировых пространств реактивными приборами. Мы, именно мы, в меру сил своих, определяем движения вектора эволюции, направляя его вверх - сменяя целые эпохи или же прижимаем её свободно вьющиеся петли друг к другу - производя рекогносцировку пёстрого поля смыслов авангарда культурных революций. Скажу, что этот мир не раз растворялся под давлением красоты суперогромного ленточного змея. Не раз ему снилось, что он стремительно движется, выстраивая на какое-то мгновение калейдоскоп фрагментов своего тела в стройную комбинацию последовательностей простых чисел. Не раз и не два он просыпался то шастрами в Индии, то ренессансом в Италии, то в знойных пустынях, то в холодных норвежских фьордах, открывая глаза у каменных статуй пиктографическими резонаторами. Не раз он разваливался на куски, кластеры, фракталы, элементы, группы, страты, системы. Был един, божественен, аналитичен, свободен, морально-этичен, эмпиричен, рационален, онтологичен, когнитивен, экспериментален. Окрылённый идеями он тонул в изобилии и разнообразии всевозможных категорий, множественности понятий, явлений, смыслов циклически расшатывая зыбкую иллюзию стабильности и ясности, переводя результат всей познавательной деятельности в непосредственный опыт. Но посмотрите, что стало теперь с этой вечно вьющейся лентой? Её безжалостно засвечивают после сна благородные девицы, настроенные на борьбу гражданские активисты, профессора и другие жители летящей голубой планеты. Отснятую ленту просто утилизируют, проецируя нарисованный на ней хлам на обратный конвейер, уходящий в глубокий чернильный космос, на секунду открывая диафрагму вселенского занавеса направленной волей индуктивных посылов. Как-то так…
Пустой переход, обычно переполненный в час пик вязким потоком этических проблем, безумных идей, жаждой жизни, призрачными эманациями желаний, потребностями в утешении, систематическими диалектическими ошибками, всевозможными страхами, фобиями, доведённым до абсурда болтливым невежеством, сомнениями, дуальными противоречиями, категоричными императивами, сопливыми мифологемами, национализмом, неудовлетворёнными страстями прошлых реинкарнаций, заботами, тайными помыслами, точным расчётом, мечтами, надеждами был пуст. Я не спешил. Просто обернулся посмотреть, как бы на всякий случай, как я исчезаю оттуда, где меня уже по сути нет, старательно удерживая полноту ощущения этого момента. Там, сзади, не было ничего о чём бы я сожалел. Там не было ничего от того меня, что могло бы того меня беспокоить, смешить, ужасать, будоражить, колебать, сводить с ума, напрягать, говорить с кем-то, говорить о чём-то, делать вид, сдерживать, осторожничать, усиленно думать, созерцать, что-то постоянно решать, презирать и бороться. Точнее там не было того, кто мог бы утверждать или отрицать всё это. Я отвел взгляд и посмотрел снова. Пустой переход был уже довольно успешно заполнен без меня, без моего участия, без усилий, без страха, без каких-либо оценочных суждений о том, что было подсвечено динамическими лампами всего лишь несколько мгновений назад. Кадр перехода был однонаправлен, однозначен, пуст, наполнен только свежестью моих предыдущих, ещё тёплых своей близостью чувств. Он был просто тем, кто он есть. Как и я.
А знаете, что я вам скажу? Скажу, что мы лучшие на этом празднике жизни. Честно. Самые лучшие - лучшие из самых лучших. Мы избраны интегральным лучом миссии для штурма внутренних высот и исследований мировых пространств реактивными приборами. Мы, именно мы, в меру сил своих, определяем движения вектора эволюции, направляя его вверх - сменяя целые эпохи или же прижимаем её свободно вьющиеся петли друг к другу - производя рекогносцировку пёстрого поля смыслов авангарда культурных революций. Скажу, что этот мир не раз растворялся под давлением красоты суперогромного ленточного змея. Не раз ему снилось, что он стремительно движется, выстраивая на какое-то мгновение калейдоскоп фрагментов своего тела в стройную комбинацию последовательностей простых чисел. Не раз и не два он просыпался то шастрами в Индии, то ренессансом в Италии, то в знойных пустынях, то в холодных норвежских фьордах, открывая глаза у каменных статуй пиктографическими резонаторами. Не раз он разваливался на куски, кластеры, фракталы, элементы, группы, страты, системы. Был един, божественен, аналитичен, свободен, морально-этичен, эмпиричен, рационален, онтологичен, когнитивен, экспериментален. Окрылённый идеями он тонул в изобилии и разнообразии всевозможных категорий, множественности понятий, явлений, смыслов циклически расшатывая зыбкую иллюзию стабильности и ясности, переводя результат всей познавательной деятельности в непосредственный опыт. Но посмотрите, что стало теперь с этой вечно вьющейся лентой? Её безжалостно засвечивают после сна благородные девицы, настроенные на борьбу гражданские активисты, профессора и другие жители летящей голубой планеты. Отснятую ленту просто утилизируют, проецируя нарисованный на ней хлам на обратный конвейер, уходящий в глубокий чернильный космос, на секунду открывая диафрагму вселенского занавеса направленной волей индуктивных посылов. Как-то так…
Пустой переход, обычно переполненный в час пик вязким потоком этических проблем, безумных идей, жаждой жизни, призрачными эманациями желаний, потребностями в утешении, систематическими диалектическими ошибками, всевозможными страхами, фобиями, доведённым до абсурда болтливым невежеством, сомнениями, дуальными противоречиями, категоричными императивами, сопливыми мифологемами, национализмом, неудовлетворёнными страстями прошлых реинкарнаций, заботами, тайными помыслами, точным расчётом, мечтами, надеждами был пуст. Я не спешил. Просто обернулся посмотреть, как бы на всякий случай, как я исчезаю оттуда, где меня уже по сути нет, старательно удерживая полноту ощущения этого момента. Там, сзади, не было ничего о чём бы я сожалел. Там не было ничего от того меня, что могло бы того меня беспокоить, смешить, ужасать, будоражить, колебать, сводить с ума, напрягать, говорить с кем-то, говорить о чём-то, делать вид, сдерживать, осторожничать, усиленно думать, созерцать, что-то постоянно решать, презирать и бороться. Точнее там не было того, кто мог бы утверждать или отрицать всё это. Я отвел взгляд и посмотрел снова. Пустой переход был уже довольно успешно заполнен без меня, без моего участия, без усилий, без страха, без каких-либо оценочных суждений о том, что было подсвечено динамическими лампами всего лишь несколько мгновений назад. Кадр перехода был однонаправлен, однозначен, пуст, наполнен только свежестью моих предыдущих, ещё тёплых своей близостью чувств. Он был просто тем, кто он есть. Как и я.
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № L108-19436.
Обсуждения Мираж N 5