3
Спустя каких-то две недели я зашёл в парикмахерскую и буквально наткнулся на Михаила.
— Послушайте, перестаньте меня преследовать! — серьёзно сказал он.
— Да я и не думал...— сконфуженно пробормотал я.
— Ладно-ладно, шучу! — улыбка озарила его весёлое лицо и он пожал мою руку,— Будете за мной...
— Добро!
Мы на минуту замолчали. Мне хотелось сказать ему что-нибудь отвлечённое и я небрежно выпалил:
— Ну как, не обрели ещё веру?
— Помилуйте,— удивлённо произнёс он,— вера очень сильно ограничивает личность. Я верю в себя, я верю в вас, мой друг, верю в осень, верю в это паршивое
заведение, именуемое «Салоном».
Подошла его очередь заходить и он оставил меня. Он вышел довольно скоро и сказал:
— Ну, идите, я подожду вас.
Когда мы вышли на улицу, Михаил весело сказал:
— Знаете, вы отличный собеседник. Я приглашаю вас, Матвей, в кабак. Пойдёмте выпьем, я, надеюсь, вы не очень сегодня заняты?
— Нет.
— Вот и отлично, следуйте за мной.
Я охотно согласился, хотя не без некоторого сомнения, тем более в наше время всеобщей мнительности и подозрительности. Мы зашли в какое-то сомнительное заведение, бывшее некогда столовой, а ныне именуемое баром «Шизгара». Когда мы сели за столик, то Михаил спросил:
— Что вы предпочитаете?
Я заглянул в меню. От обилия незнакомых названий я немного опешил, и предложил:
— Может, водки?
— Отличный выбор! Официант! — сказал Михаил даже не открывая меню,— Будьте добры графинчик водочки, и что-нибудь на второе, желательно говядину. Если можно,квашеной капусты.
Официант ушёл.
— Мясо не рекомендуется употреблять без овощей.— продолжил он, повернувшись ко мне,— Кстати, никогда не заказывайте здесь первые блюда. Вкус бульона определённо дрянной...
Я улыбнулся. Нам принесли закуску с одноразовыми приборами и какую-то колбу с водкой. Видимо, это и был «графинчик». Михаил поднял стаканчик с водкой и торжественно произнёс:
— Предлагаю выпить за встречу!
— Поддерживаю! — сказал я и опрокинул пластмассовый стаканчик, сделанный в виде рюмочки. Горькая жидкость обожгла горло и провалилась внутрь. Я выдохнул и закусил.
— Что, не пошла? — спросил Михаил.
— Я её заставил,— отшутился я.
— Спиртное, к сожалению, здесь тоже не лучшего качества, хотя заметьте, я заказал не самое дешёвое. Но качество продуктов зависит ещё и от посетителей. К нам это не относится, но это помещение, в основном, посещают люди связанные с торговлей — продавцы, поставщики и даже грузчики. В общем, гадкий контингент. Всё это потому, что неподалёку находится базар. Вы знаете, что торговля портит человека и увечит его нравственность?
— Не обращал внимания.
— Но это факт! Я заметил, что в присутствии торгашей мне часто не по себе. Эта их манера разговаривать, общаться, вести себя. Их порок — жадность. У этих людей даже муха не пролетит мимо без абонемента. Неудивительно, что я долго не могу находиться на рынке — у меня кружится голова. Зайдите, к примеру, в любой нормальный магазин одежды или продовольствия. Совсем другое дело! Я уже молчу про книжный магазин — отдохновенье для души!
— Мне кажется, что вы слишком большое значение придаёте таким мелочам.
— Из этого состоит наша жизнь. На том же базаре стоит мальчишка-инвалид, попрошайка. У него нет ноги. Здоровые, более рослые и сильные ребята отобрали у него вчера мелочь, ту самую милостыню, которую он вынужден просить у прохожих, перенося насмешки и оскорбления, чтобы не умереть с голоду. Заметьте, это всего лишь мелочь. Но он должен просить её целый день, в любую погоду, в дождь, снег, ветер, жару, потому что наше государство, которое исправно вымогает у своих граждан налоги, может, но не хочет обеспечить достойное существование ещё одной своей нетрудоспособной единице, лишь потому, что он калека. И он стоит целый день, мозолит глаза прохожих, взывает к их состраданию. Многие отводят от него взгляд, делая вид, что не замечают. Многие его жалеют, даже дадут какие-нибудь копейки, которые случайно завалялись в кармане, но они понимают, что в сущности ничего для этого беззащитного инвалида они сделать не смогут. Старики и калеки никому не нужны в этой стране! В России не те две общеизвестные беды, а реальные — равнодушие и халатность.
— Я как-то не задумывался об этом...
— Ага! Вы тоже! — Михаил ловко налил спиртное в рюмки и мы снова выпили.
— Удивительно, как устроена эта планета. Одним достается всё, другим ничего. А мораль как понятие на практике не действует. Навсегда ушли в прошлое времена рыцарских подвигов и бескорыстной любви. Посмотрите, что внушают нашим детям. Кругом убийства, насилие, похоть, неуважение к старшим. Что получится из этих детей? А ведь они — наше будущее. В школе ребёнок учится быть жестоким и безнравственным. Таково реальное положение дел, на которое правительство закрывает глаза. Безнравственное общество порождает безнравственных уродов, которые будут жить после нас. А ведь раньше, на заре человечества, человек рождался одной только мыслью.
— Вам бы на митингах выступать! — произнёс я. Я снова был удивлен его высказываниями.
— Меня сразу обвинят в политиканстве. Нет, не хочу... Впрочем, я, наверное, утомил вас излишней откровенностью.
— Ни на минуту! Мне даже интересно, продолжайте.
— Знаете что? Пойдёмте со мной, я вам кое-что покажу.
Он расплатился и мы вышли из душного, прокуренного зала. Свежий воздух подействовал на меня ободряюще. Заинтригованный,я послушно шёл за Михаилом. Впрочем, путь наш не был долгим. Мы пришли... на рынок.
— Смотрите туда! — указал он и я увидел того самого инвалида, который просил милостыню. Внезапно произошло то, что вызвало во мне гневное возмущение. Трое молодчиков окружили несчастного человека, один из них выбил костыль из-под него, другой сильно отвесил ему подзатыльник. Третий, видимо, самый главный, вырвал из рук бедолаги дневную выручку. Плюнув на инвалида, эти выродки засмеялись и ушли.
На мгновение гнев ослепил меня и я хотел броситься вдогонку негодяям, но Михаил взял меня за руку и остановил:
— У вас героические порывы, но помутнённый рассудок. Возможно, спиртное так действует на вас. Успокойтесь.
— Вы видели, что они сделали? Безобидного инвалида!
— Думаете, он не заслужил своего теперешнего состояния? — удивился Михаил.
— В чём же он виноват? — раздражённо спросил я.
— Я вижу, что вы не совсем понимаете, о чём говорите. Относились бы вы к нему так же, если бы знали прежде?
— О чём вы? — я совсем запутался.
— Раньше это был циник, эгоист, который ненавидел нищих, больных, увечных. Он всегда ставил себя выше других и вообще — ассоциировал своё Эго со своим богатством. Он был жирным, питался по пять раз в день и, вообще, был неприятным человеком, который при разговоре плевался на собеседника. Неудивительно, что он стал нищим инвалидом. Это закон Бытия!
— О чём вы говорите?..— обескураженно спросил я,— Когда это он был богатым? Он совсем молод, ему лет двенадцать!
— Совершенно верно! В этой жизни, а в прошлой он был богач, жадный до каждой копейки, никогда не подававший обездоленному. В итоге он стал тем, кого он больше всего ненавидел!
— Глупости, откуда вы можете всё это знать?
Михаил мрачно улыбнулся.
— Жизненный опыт.
Я немного успокоился и мы отошли в сторону.
— Вы слишком впечатлительный человек, такие вещи нужно воспринимать спокойнее. В нашем современном обществе жестокость по отношению к людям с ограниченными возможностями не исключение, а скорее норма.
— Вы рассказали интересную историю о переселении души. Неужели вы думаете, что это возможно?
— Конечно!
— Но как вы можете отрицать существование Бога и верить в реинкарнацию, ведь душа — это частица Бога.
— Я никогда не отрицал существования Бога!
— Вы противоречите себе, вы говорили мне, что не верите в Него!
— Конечно, не верю! Вера не имеет отношения к Богу. Мне не нужно в Него верить, потому что я ЗНАЮ, что Он существует. А знание и вера — это разные вещи, согласитесь!
— Интересно... Откуда вы можете «знать» о существовании Всевышнего?
— Я думаю, вы не готовы услышать об этом, да и нужно ли это вам? Каждый по-своему приходит к Богу. Религии придуманы людьми, а Бог — он один.
После этой встречи прошло около месяца. Я мысленно не раз возвращался к личности Михаила и был уверен, что мы с ним ещё встретимся. Так и случилось.
Спустя каких-то две недели я зашёл в парикмахерскую и буквально наткнулся на Михаила.
— Послушайте, перестаньте меня преследовать! — серьёзно сказал он.
— Да я и не думал...— сконфуженно пробормотал я.
— Ладно-ладно, шучу! — улыбка озарила его весёлое лицо и он пожал мою руку,— Будете за мной...
— Добро!
Мы на минуту замолчали. Мне хотелось сказать ему что-нибудь отвлечённое и я небрежно выпалил:
— Ну как, не обрели ещё веру?
— Помилуйте,— удивлённо произнёс он,— вера очень сильно ограничивает личность. Я верю в себя, я верю в вас, мой друг, верю в осень, верю в это паршивое
заведение, именуемое «Салоном».
Подошла его очередь заходить и он оставил меня. Он вышел довольно скоро и сказал:
— Ну, идите, я подожду вас.
Когда мы вышли на улицу, Михаил весело сказал:
— Знаете, вы отличный собеседник. Я приглашаю вас, Матвей, в кабак. Пойдёмте выпьем, я, надеюсь, вы не очень сегодня заняты?
— Нет.
— Вот и отлично, следуйте за мной.
Я охотно согласился, хотя не без некоторого сомнения, тем более в наше время всеобщей мнительности и подозрительности. Мы зашли в какое-то сомнительное заведение, бывшее некогда столовой, а ныне именуемое баром «Шизгара». Когда мы сели за столик, то Михаил спросил:
— Что вы предпочитаете?
Я заглянул в меню. От обилия незнакомых названий я немного опешил, и предложил:
— Может, водки?
— Отличный выбор! Официант! — сказал Михаил даже не открывая меню,— Будьте добры графинчик водочки, и что-нибудь на второе, желательно говядину. Если можно,квашеной капусты.
Официант ушёл.
— Мясо не рекомендуется употреблять без овощей.— продолжил он, повернувшись ко мне,— Кстати, никогда не заказывайте здесь первые блюда. Вкус бульона определённо дрянной...
Я улыбнулся. Нам принесли закуску с одноразовыми приборами и какую-то колбу с водкой. Видимо, это и был «графинчик». Михаил поднял стаканчик с водкой и торжественно произнёс:
— Предлагаю выпить за встречу!
— Поддерживаю! — сказал я и опрокинул пластмассовый стаканчик, сделанный в виде рюмочки. Горькая жидкость обожгла горло и провалилась внутрь. Я выдохнул и закусил.
— Что, не пошла? — спросил Михаил.
— Я её заставил,— отшутился я.
— Спиртное, к сожалению, здесь тоже не лучшего качества, хотя заметьте, я заказал не самое дешёвое. Но качество продуктов зависит ещё и от посетителей. К нам это не относится, но это помещение, в основном, посещают люди связанные с торговлей — продавцы, поставщики и даже грузчики. В общем, гадкий контингент. Всё это потому, что неподалёку находится базар. Вы знаете, что торговля портит человека и увечит его нравственность?
— Не обращал внимания.
— Но это факт! Я заметил, что в присутствии торгашей мне часто не по себе. Эта их манера разговаривать, общаться, вести себя. Их порок — жадность. У этих людей даже муха не пролетит мимо без абонемента. Неудивительно, что я долго не могу находиться на рынке — у меня кружится голова. Зайдите, к примеру, в любой нормальный магазин одежды или продовольствия. Совсем другое дело! Я уже молчу про книжный магазин — отдохновенье для души!
— Мне кажется, что вы слишком большое значение придаёте таким мелочам.
— Из этого состоит наша жизнь. На том же базаре стоит мальчишка-инвалид, попрошайка. У него нет ноги. Здоровые, более рослые и сильные ребята отобрали у него вчера мелочь, ту самую милостыню, которую он вынужден просить у прохожих, перенося насмешки и оскорбления, чтобы не умереть с голоду. Заметьте, это всего лишь мелочь. Но он должен просить её целый день, в любую погоду, в дождь, снег, ветер, жару, потому что наше государство, которое исправно вымогает у своих граждан налоги, может, но не хочет обеспечить достойное существование ещё одной своей нетрудоспособной единице, лишь потому, что он калека. И он стоит целый день, мозолит глаза прохожих, взывает к их состраданию. Многие отводят от него взгляд, делая вид, что не замечают. Многие его жалеют, даже дадут какие-нибудь копейки, которые случайно завалялись в кармане, но они понимают, что в сущности ничего для этого беззащитного инвалида они сделать не смогут. Старики и калеки никому не нужны в этой стране! В России не те две общеизвестные беды, а реальные — равнодушие и халатность.
— Я как-то не задумывался об этом...
— Ага! Вы тоже! — Михаил ловко налил спиртное в рюмки и мы снова выпили.
— Удивительно, как устроена эта планета. Одним достается всё, другим ничего. А мораль как понятие на практике не действует. Навсегда ушли в прошлое времена рыцарских подвигов и бескорыстной любви. Посмотрите, что внушают нашим детям. Кругом убийства, насилие, похоть, неуважение к старшим. Что получится из этих детей? А ведь они — наше будущее. В школе ребёнок учится быть жестоким и безнравственным. Таково реальное положение дел, на которое правительство закрывает глаза. Безнравственное общество порождает безнравственных уродов, которые будут жить после нас. А ведь раньше, на заре человечества, человек рождался одной только мыслью.
— Вам бы на митингах выступать! — произнёс я. Я снова был удивлен его высказываниями.
— Меня сразу обвинят в политиканстве. Нет, не хочу... Впрочем, я, наверное, утомил вас излишней откровенностью.
— Ни на минуту! Мне даже интересно, продолжайте.
— Знаете что? Пойдёмте со мной, я вам кое-что покажу.
Он расплатился и мы вышли из душного, прокуренного зала. Свежий воздух подействовал на меня ободряюще. Заинтригованный,я послушно шёл за Михаилом. Впрочем, путь наш не был долгим. Мы пришли... на рынок.
— Смотрите туда! — указал он и я увидел того самого инвалида, который просил милостыню. Внезапно произошло то, что вызвало во мне гневное возмущение. Трое молодчиков окружили несчастного человека, один из них выбил костыль из-под него, другой сильно отвесил ему подзатыльник. Третий, видимо, самый главный, вырвал из рук бедолаги дневную выручку. Плюнув на инвалида, эти выродки засмеялись и ушли.
На мгновение гнев ослепил меня и я хотел броситься вдогонку негодяям, но Михаил взял меня за руку и остановил:
— У вас героические порывы, но помутнённый рассудок. Возможно, спиртное так действует на вас. Успокойтесь.
— Вы видели, что они сделали? Безобидного инвалида!
— Думаете, он не заслужил своего теперешнего состояния? — удивился Михаил.
— В чём же он виноват? — раздражённо спросил я.
— Я вижу, что вы не совсем понимаете, о чём говорите. Относились бы вы к нему так же, если бы знали прежде?
— О чём вы? — я совсем запутался.
— Раньше это был циник, эгоист, который ненавидел нищих, больных, увечных. Он всегда ставил себя выше других и вообще — ассоциировал своё Эго со своим богатством. Он был жирным, питался по пять раз в день и, вообще, был неприятным человеком, который при разговоре плевался на собеседника. Неудивительно, что он стал нищим инвалидом. Это закон Бытия!
— О чём вы говорите?..— обескураженно спросил я,— Когда это он был богатым? Он совсем молод, ему лет двенадцать!
— Совершенно верно! В этой жизни, а в прошлой он был богач, жадный до каждой копейки, никогда не подававший обездоленному. В итоге он стал тем, кого он больше всего ненавидел!
— Глупости, откуда вы можете всё это знать?
Михаил мрачно улыбнулся.
— Жизненный опыт.
Я немного успокоился и мы отошли в сторону.
— Вы слишком впечатлительный человек, такие вещи нужно воспринимать спокойнее. В нашем современном обществе жестокость по отношению к людям с ограниченными возможностями не исключение, а скорее норма.
— Вы рассказали интересную историю о переселении души. Неужели вы думаете, что это возможно?
— Конечно!
— Но как вы можете отрицать существование Бога и верить в реинкарнацию, ведь душа — это частица Бога.
— Я никогда не отрицал существования Бога!
— Вы противоречите себе, вы говорили мне, что не верите в Него!
— Конечно, не верю! Вера не имеет отношения к Богу. Мне не нужно в Него верить, потому что я ЗНАЮ, что Он существует. А знание и вера — это разные вещи, согласитесь!
— Интересно... Откуда вы можете «знать» о существовании Всевышнего?
— Я думаю, вы не готовы услышать об этом, да и нужно ли это вам? Каждый по-своему приходит к Богу. Религии придуманы людьми, а Бог — он один.
После этой встречи прошло около месяца. Я мысленно не раз возвращался к личности Михаила и был уверен, что мы с ним ещё встретимся. Так и случилось.
Обсуждения Марево сумерек. Глава 3