Странное чувство обреченности пронзило небо в трех местах сразу. А может, даже не небо, а мою израненную, словно тысячью осколков, душу, кровоточащую, рваную, сгнившую под аккорды твоего волшебного голоса. Великолепное, потрясающее чувство, будто бы тебя пытают самым изощренным способом, а тебе не больно, нет.
Тебе вообще больше не больно, ты ничего не чувствуешь кроме того, что где-то внутри тебя дотлевает маленькая искра, которую, увы, но уже ничто не сможет разжечь. Потрясающее, великолепное чувство полной вселенской ненужности этому миру и теплый ветер задувает прямо под подол твоего красивого, совсем ещё нового, зеленого воздушного сарафана. А ты идешь все так же вперед, не обращая внимания на заляпанные в каплях дождевых луж ноги, на изодранные в кровь пальцы от всех тех дорог, что ты прошла самостоятельно, без поддержки, как сейчас, идя по бетону заброшенного здания, называемое среди местных призрачным домом, домом тысячи суицидников.
Балансировать между жизнью и смертью, это просто? Это сложно, потому что то туда, то обратно тебя подталкивает ветер, тебе сносит крышу, твою крышу, и ты уже больше не в состоянии проснуться. А просыпаться хотелось бы? Не хотелось бы, потому что мир за этими гиблыми стенами уже мертв, разрушен, истощен и будет истощать всех вокруг снова и снова, но ты же вырвешься из этого плена?
Очередное послание несчастного Ромео уже к мертвой Джульетте, знали ли они, что их ожидает тут, совсем недалеко от пригорода? Наверное, да, она так же, совсем так же, в зеленом воздушном платье ходила по этим перилам, балансировала на этих гранях, а может быть, даже пела до боли знакомую ему песню и даже не сказала «прости», когда решилась сделать последний шаг. А потом пустота и с высотки бетонного здания, странного архитектурного решения, стремглав вниз летит послание Богу. Тому, что навсегда забыт католиками и христианами, а священные книги сожжены, спрятаны, изучены или затерты до дыр. Кому-то горе от такого поступка, но её долгожданная свобода выше человеческих потребностей. Город давит на неё, давит серостью стен, унылостью обитающих, душа ещё молода и почти невинна – маленькие грехи есть у всех. Атмосфера угнетает и любой цветок чахнет, даже тот, что прорывается через бетон совсем рядом с твоими ногами.
Ветер раздувает воздушную зеленую юбку и волосы, но тебе наплевать на то, что они вдруг окажутся замазаны в светлом блеске для губ, что ты приобрела только недавно. Обидно оставлять свои вещи на попечение сомнительных людей, поэтому ты взяла с собой самое необходимое – крестик с груди падает рядом с деревянным обломком, упавшем со сгнившей крыши. Бог мертв, но ты же покланяешься трупам? Богохульством тут не пахнет, пахнет близостью чего-то родного, но забытого. Правда ли то, что новое – это хорошо забытое старое? Голоса впереди или только кажется? Фасад здания не виден издалека, значит, есть ещё смельчаки – один неверный шаг и распрощаться с жизнью останется максимум тридцать секунд. Этажей ведь восемнадцать, старое здание областной больницы, строительство которого было приостановлено на несколько месяцев и не продолжалось уже лет тринадцать точно.
Отвязываешь зеленую ленту со своих волос и отпускаешь её на попечение ветра.
Джульетта не умерла тогда, а аккорды твоего волшебного голоса навсегда врезались в сердце. А ведь последний шаг и тот не дали сделать последним – последнее, что слышали местные, был дикий, ненормальный смех, от которого мурашки бегут по мраморной коже.
Что ж, послание Богу передано, католики и христиане.
Балансировать между жизнью и смертью, это просто? Это сложно, потому что то туда, то обратно тебя подталкивает ветер, тебе сносит крышу, твою крышу, и ты уже больше не в состоянии проснуться. А просыпаться хотелось бы? Не хотелось бы, потому что мир за этими гиблыми стенами уже мертв, разрушен, истощен и будет истощать всех вокруг снова и снова, но ты же вырвешься из этого плена?
Очередное послание несчастного Ромео уже к мертвой Джульетте, знали ли они, что их ожидает тут, совсем недалеко от пригорода? Наверное, да, она так же, совсем так же, в зеленом воздушном платье ходила по этим перилам, балансировала на этих гранях, а может быть, даже пела до боли знакомую ему песню и даже не сказала «прости», когда решилась сделать последний шаг. А потом пустота и с высотки бетонного здания, странного архитектурного решения, стремглав вниз летит послание Богу. Тому, что навсегда забыт католиками и христианами, а священные книги сожжены, спрятаны, изучены или затерты до дыр. Кому-то горе от такого поступка, но её долгожданная свобода выше человеческих потребностей. Город давит на неё, давит серостью стен, унылостью обитающих, душа ещё молода и почти невинна – маленькие грехи есть у всех. Атмосфера угнетает и любой цветок чахнет, даже тот, что прорывается через бетон совсем рядом с твоими ногами.
Ветер раздувает воздушную зеленую юбку и волосы, но тебе наплевать на то, что они вдруг окажутся замазаны в светлом блеске для губ, что ты приобрела только недавно. Обидно оставлять свои вещи на попечение сомнительных людей, поэтому ты взяла с собой самое необходимое – крестик с груди падает рядом с деревянным обломком, упавшем со сгнившей крыши. Бог мертв, но ты же покланяешься трупам? Богохульством тут не пахнет, пахнет близостью чего-то родного, но забытого. Правда ли то, что новое – это хорошо забытое старое? Голоса впереди или только кажется? Фасад здания не виден издалека, значит, есть ещё смельчаки – один неверный шаг и распрощаться с жизнью останется максимум тридцать секунд. Этажей ведь восемнадцать, старое здание областной больницы, строительство которого было приостановлено на несколько месяцев и не продолжалось уже лет тринадцать точно.
Отвязываешь зеленую ленту со своих волос и отпускаешь её на попечение ветра.
Джульетта не умерла тогда, а аккорды твоего волшебного голоса навсегда врезались в сердце. А ведь последний шаг и тот не дали сделать последним – последнее, что слышали местные, был дикий, ненормальный смех, от которого мурашки бегут по мраморной коже.
Что ж, послание Богу передано, католики и христиане.
Обсуждения Лента