Зачем трупу дорогое одеяло? Зачем собаке мячик? Зачем джентльмену собака? Зачем Насте блаженство? Зачем Иисусу страдание? Зачем ретранслятору напряжение? Зачем Дао пусто? Я вовсе не кривляюсь в попытках объяснить чувственный конструктор иллюзорной Реальности.
Не пытаюсь я дать и оценку пути прямой мысли в эластичном разуме. Просто замороженные скулы не в состоянии выдавать более широкие и оттого более легкодоступные афоризмы типа: «зачётный видос» или «… ну ты оджог». Адаптированный ли я социопат или контрпродуктивный конформист? У меня нет ответа - всё в точности по Клизовскому:«…мы не придаём значение наименованиям, ибо в смене жизни имели множество наименований…» Да, действительно, где-то там глубоко под кожей холод, анабиоз, реальная анестезия, истинная мистерия, сомнамбула, nahuatl. Разбираться бессмысленно, кто есть кто, но, тем не менее, все эти готовые признаки помогают справиться с выученной беспомощностью. В таких обстоятельствах я почти вижу, как Абсолютное Зеркало готовит новые позиции для старта, раздавая цветные игральные фишки и одноразовые малюсенькие башмачки. Почему почти? Отчасти из-за двойственности сознания, отчасти из-за того, что большие города находятся в промежутках между мирами и в них существует то, что называют жизнью. Города со своими правилами, дорогами, прачечными, судебными учреждениями, мастерскими - в хрониках Амбера такие феномены довольно брезгливо назывались тенями. На мой взгляд, тени не слишком далеки от привычности, поэтому мне всё-таки ближе термин фантомы, призраки. Призрак это то, что выпало из процесса движения, обособленное, мёртвое, не настоящее. Так или иначе, приходится достаточно отстранённо резюмировать - города с фантомами становятся мне всё более и более безразличны. Более безразличными становятся их призрачные мысли, их призрачные состояния, их поступки, их капризы, их эзотерика. На фоне этого под скулами всё отчётливее ощущается огромная сила, движущая и заставляющая каждый раз просыпаться ото сна, видя однонаправленность трёхлучевого спектакля. В такой полной и законченной картине Мира трухлявые двери пищи, доминантности и размножения очень не кстати соскакивают с петель и, ничего не боясь, исчезают под косым взглядом силы. Колумбия является для меня стандартной Шамбалой, персонифицированным Авалоном, оставаясь при этом Другой жизнью, именно той, для которой многие воплотились здесь. Слишком расплывчатая, чтобы быть до конца понятной, не до конца абстрактная, чтобы оставаться каузальной целью.
Обсуждения Колумбия