Как поют киты

Его не было дома неделю, и она уже какая-то не такая. Закрывается в своей комнате постоянно, улыбается как-то натянуто, да и улыбку он эту только однажды видел.

И сделать старается так, чтобы её вообще не замечали, только с ним не пройдёт такой фокус.

А потом отец зовёт поговорить, и мир вдруг переворачивается. И вроде бы не думал об этом, а может думать просто не хотел. И мысль того, что теперь даже не подойдёшь к сестре нормально, что не будет всё как раньше, пугала.

Но ведь и не бывает такого, чтобы всё стало как было.

— Кейт, ты слышишь? Открой. — он стучит в её комнату одним летним днём. Долго стучит потому что знает, там она.

Никто не отвечает, и Райли уходит.

Проходит день, два, четыре. Дверь уже не закрыта на замок, и на этот раз он заходит. Без стука.

Ей не спокойно, словно маленький червячок появился внутри неё и точит, точит, точит то, что осталось от её души. Она знает, что всё плохое уже позади. Хочет в это верить. Должна, обязана убедить себя в этом, ведь иначе просто с ума сойдёт.

Но никому нельзя доверять, без исключений. Нельзя показывать спину, раскрывать душу, подставлять щёку — не важно, под удары или поцелуи.

И когда внезапно сзади подходят, и касаются случайно, руку на плече кладут, то оборачиваешься быстро, и с размаха, локтем, прежде чем даже подумать успеваешь. Потому, что боец девочка, и не будет больше тихо сидеть и покорно встречать судьбу, и что-там ещё вместе с этим будет.

Но на глаза всегда потом наворачиваются слёзы.

У отца вторые очки уже бьются об пол, а у матери любимая чашка, и Кейт немного стыдно становится. Ей жаль.

Она видит в отражении стекла, как он подходит ближе, и в итоге оборачивается, неосознанно прижимаясь к стене. Он смотрит ей в глаза, и она знает, он знает, что произошло и, наверное, всё пропало. Ждёт пустых слов и обещаний, хотя кого она обманывает?

Но он вдруг обхватывает её запястье, и она шарахается, как от огня. Затем стоит недвижимо, словно в оцепенении. А он остаётся таким-же титанически спокойным, всё так-же смотрит в глаза. Секунду смотрит вниз, а затем снова на неё.

— Красивый браслет. Я раньше не видел.

Проходит минута, две, может больше. Она не замечает, сколько они так стоят. Просто стоят, и ничего не происходит. Он просто поглаживает пальцем кожу и ничего больше.

Она потихоньку успокаивается, ведь, честно, они одни дома, и если бы он хотел что-то с ней сделать…

Нет, даже думать о таком противно и как-то неправильно.

Легче становится, словно с души камень упал, и плакать хочется. Сильно.

И возможно пройдёт много времени, прежде, чем она научится доверять ему, или хоть кому-то, но это, наверное, будет стоить того. Она хочет верить в то, что всё будет как раньше.

Кейт всё-таки плачет, и это, наверное, первый раз, когда на лице не каменная маска. Первый раз она позволила себе быть слабой.

Подаётся вперёд, обнимает его за шею и утыкается в плечо. И наплевать, что потом будет. И наплевать, что взрослая уже, ведь хочется побыть слабой маленькой девочкой.

— Так бывает. — шепчет, и гладит по волосам.

И больше не нужно слов.

А потом внезапно наступает осень, как это всегда бывает. И ведь только вчера было летнее буйство красок, и вот уже сегодня жёлтый резной лист, оторвавшись от ветки, прилипает к стеклу.

Осенью природа начинает потихоньку умирать.

А ещё навевает тоску и вселенскую печаль, и как-то одиноко становится. И ночи какие-то холодные.

И она снова видит тот переулок, только на этот раз Марк уже один. Она хочет бежать, но ноги словно в зыбучем песке, и Кейт не может и шагу сделать. И за спиной почему-то тупик, неприступная каменная стена.

Она с криком просыпается от того, что кто-то трясёт её за плечи.

— Райли.

— Я здесь.

На часах три часа ночи и она знает, что не уснёт больше. А ещё иногда кажется, эти тени будут преследовать её вечно. Никогда не отпустят и не исчезнут даже с приходом утра.

— Райли, не уходи.

— Я не уйду, Кейт. Спи.

Он играет с её волосами и она наконец засыпает. И верит ему. Потому что для того, у кого холодные руки, у него слишком тёплые глаза.

Слишком.

Наступает осень и всё возвращается на круги своя, ведь жизнь не будет ждать только её одну, так ведь?

Жизнь может и нет, а он подождёт.

И он, как обещал, всегда неподалёку, даже когда так не кажется.

***

— Привет, Рози!

— Привет, Тони. — слегка натянутая улыбка, полшага назад и спиной к стене школы.

Добрый, чрезмерно отзывчивый Энтони. Он пугал её, или просто был неприятен, или всё совсем наоборот — Кейт не знала. Он был совсем не похож ни на Марка, ни на его дружков. Чтобы понять, нужно было копаться в себе, серьёзно, долго и нудно, порой натыкаясь на пугающие факты.

Кейт сейчас не хотела привязанностей, боялась их. И внимания с его стороны тоже боялась. Вот и все.

Но когда рассказывает это Райли, почему-то смешно становится. Они сидят над первым пляжем, и ветер поднимает волны. Кейт кутается в плед и сидит на поваленном дереве.

— Ты знаешь, я тебя уже совсем не боюсь. — улыбается и демонстративно отворачивается. Это может звучать нелепо и глупо, но на самом было важным достижением.

Громкий звук, словно гул, и плеск раздаются со стороны океана, и Кейт от неожиданности подпрыгивает и падает прямо на Райли. Теперь лежит головой у него на коленях, и сейчас его очередь смеяться.

— Ты когда-то слышала, как поют киты?

Они остаются там до вечера и она засыпает под тихие звуки природы и это их пение, и он бездумно перебирает её волосы.

Кейт ещё ребёнком слышала легенду, что киты выпрыгивают из воды для того, чтобы взлететь. Каждый раз падают, ушибаясь об водную гладь. Стремятся к своей мечте, хотя она и невозможна.

Так вот, ей было их искренне жаль, ведь у них не было никого, кто помог бы им. Зализал раны и залечил синяки. У неё был Райли.

И больше ей ничего не нужно было для счастья.

А китов ей было почему-то до сих пор искренне жаль.