Три месяца молитвы в тишине, аскетический образ жизни и отдаленность от благ цивилизации вставили микроскоп в мою душу, и я увидел в ней такое, что жизнь с этим, стала мне не мила.
Мой английский был на уровне интуитивного слушания, но совсем не разговорный. Отец Роберт со славянских слов владел только несколькими – «пустынь», «молитва», «Богородица»…
Но мне необходима была исповедь!
Я попросился исповедываться на родном мне языке. Получив согласие, более часа выливал перед Богом грязь моей души. Отец Роберт, временами качая головой, поддерживал меня. Наконец, завершив, я ждал отпущения грехов. Отец застыл, глубоко войдя в себя, молился. Несколько минут прошло в молчании. Потом он произнес: «You need угомонится». На протяжении последующих полчаса, я получил одну из наиболее глубоких духовных наставлений моей жизни. Цитируя, уже на английском, фрагменты моей исповеди, отец Роберт открывал передо мной Милосердие нашего с ним Бога.
Мой английский был на уровне интуитивного слушания, но совсем не разговорный. Отец Роберт со славянских слов владел только несколькими – «пустынь», «молитва», «Богородица»…
Но мне необходима была исповедь!
Я попросился исповедываться на родном мне языке. Получив согласие, более часа выливал перед Богом грязь моей души. Отец Роберт, временами качая головой, поддерживал меня. Наконец, завершив, я ждал отпущения грехов. Отец застыл, глубоко войдя в себя, молился. Несколько минут прошло в молчании. Потом он произнес: «You need угомонится». На протяжении последующих полчаса, я получил одну из наиболее глубоких духовных наставлений моей жизни. Цитируя, уже на английском, фрагменты моей исповеди, отец Роберт открывал передо мной Милосердие нашего с ним Бога.
Обсуждения Исповедь