Хочешь

-Зачем взываешь вновь ко мне?
-Мне нужна твоя помощь!
Ангел опустился мягко на постель и обнял крылом мои обнажённые плечи.Я почувствовала нежные и холодные перья.

-Я слушаю тебя,девочка моя.
-Не называй меня так!...Так меня называл Андрей...

Я взглянула в окно,в котором,как белый холодный шар плыла луна по чёрному небу.Мне стало страшно.

-Дай руку,пошли со мной.
Я послушно(меня уже ничего не удивляло,мне было всё равно)взяла его за руку и мы вышли на балкон.

-Видишь вон ту крышу...

Однажды некий странник пришёл к мавзолею Ахмада Ибрагима Ясави в Туркестане и обратился к шейху гробницы с такими словами:

— Я узнал, что в мире могут существовать люди, которые именуются «кутб», или «ось». На них держится вера, они являются свидетелями Бога на земле.

Но они скрыты среди простых людей, и часто их никто не знает. Говорят также, что их всегда на земле пребывает около трёхсот, и число это остаётся неизменным: когда уходит один, на его место становится другой, своей...

1.
- Желание! Молодое, жадное, пьянящее, туманящее мозг, горящее в жилах!

Все – желание, весь я, все мы – это лишь желания! Все в мире, во Вселенной – желания. Желания звезды, желания галактик! Человек и все вокруг него – все это желания – расти, владеть всем, познать все! Как это прекрасно!

- Прекрасно?
- Да!
- Существовать, расти, владеть, знать – это прекрасно?

- Я говорю всего лишь о живой сути всего, о желаниях. Ведь это же радость, ликование! Желание – ведь это жизнь!

- К...

Однажды, когда садовник прогуливался по саду, к нему подлетела взволнованная пчела и начала звать на помощь. Она сказала, что ромашка погибает. Удивился садовник, подумав: «С чего бы это, я ведь создал ей все необходимые условия и ухаживаю за ней, как надо»?

Подойдя к ромашке, он увидел, что её лепестки начали вянуть, а некоторые уже отпали. Садовник нагнулся к ней, и погладил её. Она положила свою головку ему на руку и горько заплакала.

«Ну, ну, маленькая, не плачь»,- успокаивал он её, а...

После грусти приходит покой… Это не пустота, хотя очень близко по ощущениям. Когда пустота, у тебя нет ни чувств, ни мыслей, а сейчас мыслей нет, чувства… есть, но… они не такие как ты хочешь, и ты злишься на себя… Ты сильный, но иногда бываешь слабым, иногда… Самую малость… Ты позволяешь только себе, но никто и никогда не имеет права этого видеть. И если такое происходит, ты злишься на себя, за то, что позволил себе эту слабость, но ещё больше на того, кто стал свидетелем. Он виновен! Виновен...

В то время, в том городе, почти все мужчины были воинами или охотниками и все мужчины носили бороды.

Это было практичное и суровое время. В обычае было есть недожаренное мясо с кровью, женщины в выдержке и отваге мало уступали мужчинам, они гордились теми, ко убил много врагов или добыл много зверей, поэтов не знали вообще, хотя сама поэтичность порой расцветала в неожиданно изысканных и причудливых формах.

Никто не жалел птиц и зверей потому, что их водилось очень много и очень разных...

«От потока мыслей кружилась голова. Я села на песок. Закат напоминал картину художника... Небо горело красным пламенем, а шум прибоя, словно, пытаясь успокоить, говорил : «Не грусти, все пройдет. » Говоришь пройдет? Думаю - нет...

Каждый вечер я возвращалась сюда снова, каждый вечер я больше понимала, что все в этом мире иллюзия. Морская гладь меня манила с каждым разом сильнее, чем прежде..

Волны одна за другой накатывали на берег, одна за другой каждая из них окутывала меня словно...

За кошмарную гордыню боги прокляли меня самой изощренной из своих мстей – неуемной, пронзительной, хаотической нежностью, вытекающей через кончики пальцев.

В тридцать лет не умирают от инфаркта, Голгофа не положена до тридцати трех, но откуда вот это ощущение что каждый миг, каждый день, каждый глоток воздуха – как последний, как будто еще немного и не хватит больше сил на следующий вдох, на следующий удар сердца, на то чтобы жить эту жизнь дальше такой, так как будто боишься не взять...

Уже вечерело. Бабка Алена целый день ковырялась во дворе со своим хозяйством. После холодного осеннего ветра, пронизывающего до костей, дома ей показалось еще теплее и уютней. Она сняла фуфайку, теплый клетчатый платок, резиновые сапоги, и надев мягкие домашние тапочки, присела возле истопленной печи на скамейку, покрытую домотканным разноцветным половичком. Облегченно вздохнула.

На дворе тоскливо шумел ветер, словно пытался разогнать темно-синие густые сумерки. Бились о стекло голые ветки...

Постояв несколько минут около платформы, полупустой электропоезд, громко зашипев закрывающимися дверьми, тронулся, постепенно набирая скорость. На небольшой лесной станции вышло всего два человека. Эта пара выглядела, мягко скажем, очень странно… Мужчина средних лет, слегка полноватый, неряшливо одетый в видавшие виды засаленные и вытянутые на коленях линялые джинсы и покрытую жирными пятнышками светло-зелёную рубашку, с довольно несвежим воротником. На его круглом, давно не видевшем бритвы лице...