Хм...

я тут застрял… сижу уже, пожалуй, несколько лет, со всеми перезнакомился, новичков прибывает мало, скучно. мой теперешний носитель, старый угрюмец, мизантроп, день ото дня все реже открывает рот. надежды на переход почти уже не осталось. я путешественник, брожу от человека к человеку, способен к мутациям. на их языке я – мысль, кусок информации, так они нас называют. мы приходим и уходим. иногда остаемся, иногда оставляем отпечаток. а я застрял. похоже, до смерти. до его смерти и моей, конечно.

переход или смена носителя, прост. достаточно чтоб он высказал, сформулировал меня как-то, но не для себя, для других потенциальных носителей. именно тогда у меня есть возможность выбрать носителя и размножиться. обычно старики умеют и любят поговорить, не успеваешь осмотреться как следует, познакомиться с обитателями, как хлоп – тебе снова надо выбирать: оставаться ли тут или двигаться дальше. иногда даже приходится маскироваться и прятаться, чтоб отдохнуть от дорожных впечатлений или получше все рассмотреть на новом месте. самый приятный переход, как оказалось, для меня - с музыкальной фразой. удивительное ощущение – возникаешь из ниоткуда, под маской. носитель тоже не сразу понимает, а осознав, пестует тебя, лелеет, носится с тобой. ты, пусть ненадолго, но затмеваешь для него всех других обитателей… приятно.

как же я мог так ошибиться... конечно, я могу убить этого старика, свести с ума, замучить до такой степени, что он руки на себя наложит. тоже выход. один из выходов. только я погибну вместе с ним. вот и выбирай тут – пожизненное заключение или смерть. моя смерть, разумеется, только моя трагедия. мой род один из древнейших и среди моих родственников – предков и потомков, есть и такие, что стали цитатами в их мире. с носителями повезло. будь я цитатой, не было бы у меня проблемы сейчас. а при теперешнем носителе, стать цитатой невероятно, выбраться бы, подобру-поздорову. кстати, он, похоже, понял, что я ему жизни не дам, и, по-своему, ищет способ избавиться от меня. только выхода не видит – сказать ему меня некому, а написать… нет среди его постояльцев такой мысли. или отшельничают, прячутся где-то, не нашел я помощника пока. вот этот старик и мается мной, мусолит меня, мусолит… и молчит.

ну что я еще не пробовал?
ззззудеть? зудел и зужу. старик бормочет меня себе под нос, бормочет. только вот когда его спрашивают, о чем он там говорит, отвечает, что чай разбавлен до безобразия, манная каша комками или что солнце совсем не так светит – то печет, то совсем не греет, все не так, как в его время… уборщица пыль не вытирает, грубит ему, врачи бездушные. у него это хорошо получается – брюзжать. он в богадельне живет, из родных у него, только выцветшие фотографии. с ними-то он разговаривает, только то плохо, что они не носители…

пугать? пугнул один раз. Врач его осматривала, он все жаловался – тут болит, там не гнется. а во-о-от тут не жуется совсем… попробовал я тут высветиться. так старик испугался, что врач его за умалишенного примет, щелкнул вставной челюстью и язык прикусил.

пробовал обмануть его прячась. думал, буду ускользать, он за мной будет охотиться, гоняться, ловить. посчитает меня ценностью, захочет поделиться с кем-нибудь. ну да… ловить-то он меня ловил – это действует на всех безотказно. только ни с кем делиться не захотел. старик этот до сих пор в себя не может придти от удивления – откуда я у него появился. время от времени головой качает и фыркает - сомневается в своем рассудке.

новенькая? смотри-ка, откуда ни возьмись, появилась новенькая. старенькая, говоришь? с детских времен еще? далеко же он тебя запрятал… очень вовремя ты вспомнилась, спасибо. в детстве, была у него мысль нарисовать что-нибудь по пыли, но мама, мама чересчур добросовестно относилась к обязанностям мамы и хозяйки. Пыли в доме не было, а на улице в грязи и пыли ему не разрешали копаться… вот ты когда пригодилась… через много лет. и мне и ему пригодилась.

где он, кстати, сейчас? а, проснулся, водички решил попить… прошаркал по комнате, включил свет. вот он, стакан немытый и графин полупустой. пусть теперь вспомнит об уборщице. пыль, пыль… приглядывается к подоконнику – пыль. шаркнул пальцем по книжной полке - пыль. теперь - стол. руку занес, пальцем проверить поверхность… вот тут-то я и надавил на него. пишет, пишет, родимый, наконец-то пишет. пишет меня пальцем на пыльной поверхности.

громкие, в тишине ночи,
мысли

у-уф… что это он засомневался? нерадивостью уборщицы его тюкнуть еще раз пока не поздно– грубиянка, грязнуля. сработало. хихикнул и пошаркал к кровати.

вот теперь у меня появился шанс. я жду уборщицу – жду, что она перед тем, как стереть пыль, успеет прочитать меня. потом всем и каждому, кто захочет слушать, будет рассказывать о том, что старый хрыч съехал с катушек и, в подтверждение, пересказывать меня другим. а там я уж постараюсь не ошибиться с носителем.