Комэска Дмитрич Яншин воспитывал Сашку и Димку в уважительной строгости. В уважительной по отношению к праву ребёнка познавать мир пускай и не всегда корректными способами. Обнаружив дома в диван-кровати арсенал мин, он перепугался до того, что позабыл о грохнувшем в спальне выстреле, из-за которого собственно и разгорелся его поисковый раж.
А младшее дитё, довольное случайностью отцовского открытия, успело затолкать самодельный пистолет «поджигу» за спину под майку и, пожирая родителя томной невинностью взгляда, разъяснило без тени страха всю несостоятельность нервного отцовского беспокойства.
– Па… Мы столько их перекидали на горке, ни одна не взорвалась…
– Без взрывателей потому что… – медленно вошел в ум родитель, позабыв о продолжении обыска. – Они в дырку за стабилизатором завинчиваются. Ещё есть?
– Не-а… Солдаты на ученьях потеряли, мы нашли.
Объяснять десятилетнему пацану, прожившему всю сознательную жизнь под гул самолётных турбин роль стабилизатора в устойчивости полёта, необходимости не было. Важнее было срочно спровадить и Димку, и шустрого старшего Сашку, куда подальше, на период ликвидации клада. Потом приступить к ликвидации домашнего арсенала.
Димке шел двенадцатый, но это я так, по авторской мелочности…
Организаторскими способностями Бог Дмитрича не обидел, и уже к вечеру от ребятишек во главе с мамой Дусей, разве что, дух остался. С собой и лучшего другана Сашку Финенко прихватили. Кто откажется от морских пляжей на халяву.
– Друг, чтобы всегда и во всём вместе, – напутствовал довольный удачной идеей отдыха шебутной части семьи Дмитрич!
Едва смолк стук вагонных колёс, как он уже тормошил папашку уехавшего с сыновьями тезку своего старшего.
– Ищи! Не могли они не поделиться!
Не могли. Ящик со снаряженными лимонками в чулане настроил мозговые извилины отцов на лёгкий мажор.
– Куда богатство девать будем? Затаскают, – выдохнул, удручённый сыновним баловством Финенко. – Ты военный выкрутишься! А я?.. Может в Лефу, куда поглубже, чтоб не достали, и вода мутная, пальцев не разглядишь?
– Точно! Но не в реку, есть сортир на примете! Лет тридцать не чистили, и чистить не будут, скорее другой рядом построят. Давай мешок!..
– А сверху в мешок леску натолкаем, я всё распутать собирался. Знакомый с завода припёр, а она путанная. Вдруг спросит кто по дороге «Что в мешке?» Можно показать, – леска ненужная! Ночью и утопим!
2
Стройбат – штука суровая, а лейтенант Кутузов молод, груб и самоуверен. Вот и попался подчинённой солдатне, куренком в ощип. Дверь дощатого дачного домика, где он ранним утром расположился для отправления понятных надобностей, спустив новенькие галифе на блестящие от крема сапоги, снаружи подпёрли колом.
– И-иа! – простонал «литер», не в силах сдержать избыточный напор от самого сердца книзу. – Всех пересажаю, гады!
Снаружи не ответили, но потянуло едкой гарью.
«Стекловату подожгли, суки. Кунамбаев со своими чурками… Н-ну, гады!»
Едва закончив процедуру отправления переваренной пищи в вечность и, без толку потолкавшись по стенкам, задыхающийся от дыма начинающий стройбатовский хам принялся за изгаженный (не подумайте, мухами) настил, над которым, скорчившись по утрам, он неизменно получал необходимое перед трудами на благо Родины облегчение. Доски ржаво всхлипнули, обнажая сырую и черную от переизбытка солей перекладину каркаса.
«И леску натолкали в дерьмо, скоты! Всё просчитали! Только и нас не дураки учили!»
Спустив ноги в яму, удерживая натренированным прессом угол (выше «подлой» лески) лейтенант зафиксировал вис на руках и отточенным на турниках подъёмом переворотом грохнул ногами по крышке выгребной ямы. Та неожиданно легко отлетела в сторону, ноги черными пиявками вонзились в небесную синь, а руки… Руки потеряли просолённую до не просыхающей мокроты опору и соскользнули…
Проклиная всех, всё и вся, давясь от вони и дыма непотребного вида «чудище» отчаянно матерясь, перевалило бревна выгребной ямы и, стыдясь случайных глаз, метнулось к сточной канаве, выволакивая за собой секретную маскировку Финенко.
И тут охнул взрыв! По ходу, расщепляясь на молекулы и атомы, «дачное сооружение» на глазах опешившего лейтенанта стартовало, как ему показалось, в сам космос. И тотчас новая волна дряни накрыла окрестности удушающим липким одеялом.
– Ну, с-суки!
Духман от разбросанных в радиусе ста пятидесяти метров удобрений продержался в гарнизоне месяца полтора. До дождей тайфуна. Дмитрич и старший Финенко, похрустывая малосольными огурчиками любовались полотнищем воды без единого просвета меж струями за распахнутыми настежь воротами гаража...
– Я говорил, и говорить буду: спирт – сила, спорт – могила. Лез бы потихоньку, с головой.… Глядишь, обошлось бы без шума...
– Точно! Спортсмен не похмелённый – рекорд не покорённый.
– Упаси Бог помогать дерьму со взлётом! – Дмитрич в задумчивости дожевал огурец и вроде не к стати почти прошептал: – Вот детвора и учит нас, глупых, жизни. Не-е-т, не родителю перед дитём выпендриваться! Дети – прирождённые гуру. Учителя душ человеческих, значит. А мы, дурни, за ту светлую науку всё их по рукам, по рукам, по рукам… Июль 2003г.
А младшее дитё, довольное случайностью отцовского открытия, успело затолкать самодельный пистолет «поджигу» за спину под майку и, пожирая родителя томной невинностью взгляда, разъяснило без тени страха всю несостоятельность нервного отцовского беспокойства.
– Па… Мы столько их перекидали на горке, ни одна не взорвалась…
– Без взрывателей потому что… – медленно вошел в ум родитель, позабыв о продолжении обыска. – Они в дырку за стабилизатором завинчиваются. Ещё есть?
– Не-а… Солдаты на ученьях потеряли, мы нашли.
Объяснять десятилетнему пацану, прожившему всю сознательную жизнь под гул самолётных турбин роль стабилизатора в устойчивости полёта, необходимости не было. Важнее было срочно спровадить и Димку, и шустрого старшего Сашку, куда подальше, на период ликвидации клада. Потом приступить к ликвидации домашнего арсенала.
Димке шел двенадцатый, но это я так, по авторской мелочности…
Организаторскими способностями Бог Дмитрича не обидел, и уже к вечеру от ребятишек во главе с мамой Дусей, разве что, дух остался. С собой и лучшего другана Сашку Финенко прихватили. Кто откажется от морских пляжей на халяву.
– Друг, чтобы всегда и во всём вместе, – напутствовал довольный удачной идеей отдыха шебутной части семьи Дмитрич!
Едва смолк стук вагонных колёс, как он уже тормошил папашку уехавшего с сыновьями тезку своего старшего.
– Ищи! Не могли они не поделиться!
Не могли. Ящик со снаряженными лимонками в чулане настроил мозговые извилины отцов на лёгкий мажор.
– Куда богатство девать будем? Затаскают, – выдохнул, удручённый сыновним баловством Финенко. – Ты военный выкрутишься! А я?.. Может в Лефу, куда поглубже, чтоб не достали, и вода мутная, пальцев не разглядишь?
– Точно! Но не в реку, есть сортир на примете! Лет тридцать не чистили, и чистить не будут, скорее другой рядом построят. Давай мешок!..
– А сверху в мешок леску натолкаем, я всё распутать собирался. Знакомый с завода припёр, а она путанная. Вдруг спросит кто по дороге «Что в мешке?» Можно показать, – леска ненужная! Ночью и утопим!
2
Стройбат – штука суровая, а лейтенант Кутузов молод, груб и самоуверен. Вот и попался подчинённой солдатне, куренком в ощип. Дверь дощатого дачного домика, где он ранним утром расположился для отправления понятных надобностей, спустив новенькие галифе на блестящие от крема сапоги, снаружи подпёрли колом.
– И-иа! – простонал «литер», не в силах сдержать избыточный напор от самого сердца книзу. – Всех пересажаю, гады!
Снаружи не ответили, но потянуло едкой гарью.
«Стекловату подожгли, суки. Кунамбаев со своими чурками… Н-ну, гады!»
Едва закончив процедуру отправления переваренной пищи в вечность и, без толку потолкавшись по стенкам, задыхающийся от дыма начинающий стройбатовский хам принялся за изгаженный (не подумайте, мухами) настил, над которым, скорчившись по утрам, он неизменно получал необходимое перед трудами на благо Родины облегчение. Доски ржаво всхлипнули, обнажая сырую и черную от переизбытка солей перекладину каркаса.
«И леску натолкали в дерьмо, скоты! Всё просчитали! Только и нас не дураки учили!»
Спустив ноги в яму, удерживая натренированным прессом угол (выше «подлой» лески) лейтенант зафиксировал вис на руках и отточенным на турниках подъёмом переворотом грохнул ногами по крышке выгребной ямы. Та неожиданно легко отлетела в сторону, ноги черными пиявками вонзились в небесную синь, а руки… Руки потеряли просолённую до не просыхающей мокроты опору и соскользнули…
Проклиная всех, всё и вся, давясь от вони и дыма непотребного вида «чудище» отчаянно матерясь, перевалило бревна выгребной ямы и, стыдясь случайных глаз, метнулось к сточной канаве, выволакивая за собой секретную маскировку Финенко.
И тут охнул взрыв! По ходу, расщепляясь на молекулы и атомы, «дачное сооружение» на глазах опешившего лейтенанта стартовало, как ему показалось, в сам космос. И тотчас новая волна дряни накрыла окрестности удушающим липким одеялом.
– Ну, с-суки!
Духман от разбросанных в радиусе ста пятидесяти метров удобрений продержался в гарнизоне месяца полтора. До дождей тайфуна. Дмитрич и старший Финенко, похрустывая малосольными огурчиками любовались полотнищем воды без единого просвета меж струями за распахнутыми настежь воротами гаража...
– Я говорил, и говорить буду: спирт – сила, спорт – могила. Лез бы потихоньку, с головой.… Глядишь, обошлось бы без шума...
– Точно! Спортсмен не похмелённый – рекорд не покорённый.
– Упаси Бог помогать дерьму со взлётом! – Дмитрич в задумчивости дожевал огурец и вроде не к стати почти прошептал: – Вот детвора и учит нас, глупых, жизни. Не-е-т, не родителю перед дитём выпендриваться! Дети – прирождённые гуру. Учителя душ человеческих, значит. А мы, дурни, за ту светлую науку всё их по рукам, по рукам, по рукам… Июль 2003г.
Обсуждения Гуру