Этажерка

«...Это была гигантская причудливая конструкция из ржавых стропил, чем-то напоминающая скелет корабля. Метров восемьдесят по высоте. А он сидел на самой верхней перекладине и играл на скрипке...» - «Ну, играл себе и играл. Что в этом криминального?» - «Так ведь он не смычком играл!» – «А чем же, пардон?..» - «Всей пятерней, как на балалайке! А смычок был подмышкой зажат. Я долезла где-то до трети этой чудовищной «этажерки» - там еще можно было ухватиться за верхушки деревьев. Устроилась. Сижу, слушаю... Огоньки вдали пробегают: Волоколамское, что ли... А может, и кольцевая... И вниз смотреть не страшно: все в листве, и темно… Не так чтобы совсем: небо уже клонится к рассвету, и все вокруг сливается в прозрачно-синем. И кажется таким маленьким, одиноким и призрачным - будто из воздуха... И очень уж ненастоящим… Прямо до слез!..» - «Ну, до слез - это понятно. У тебя иначе не бывает. Дальше-то что?..» - «Ничего… Только возвращаться вниз ужасно не хотелось. Хотелось, чтобы так - навсегда. Чтобы время застыло... Правда, потом пошел дождь. Я сперва даже и не заметила: поняла это лишь по тому, как листья под ногами зашептались. И похолодало. Перекладина моя стала мокрой и скользкой. А этот, наверху, все сидит и наигрывает... Я уже замерзла, собираюсь слезать. И вдруг ни с того ни с сего как закричу ему: «А стоя слабо?..» И он перестал бренчать. Смотрю - вспрыгивает на ноги, выпрямляется и заводит смычком какую-то джазовую импровизацию. И с каждым звуком все наглее, все жестче, ногой отбивая себе ритм… И я, сама не ведая как, оказываюсь все дальше от рокочущего шоссе, все ближе к музыке… А он стоит на самом краю и улыбается...» - «Хамло, нечего сказать!» - «Ты не дослушал!.. Понимаешь, я без всякого умысла, просто ненароком оглядываюсь - и звук пропадает...» - «И ты просыпаешься, ударившись лбом об угол тумбочки?» - «Нет! Вцепляюсь мертвой хваткой в стропила. Потом руки соскальзывают, и я лечу в никуда… А когда очухиваюсь - вижу, что сижу в маминой комнате на этажерке. На полу разбросаны книги, шелестят от сквозняка жалюзи, за дверью скребется Кузька… И, знаешь, как-то пусто-пусто. И гложет изнутри...»

- Угу… Так ты именно это мне хотела рассказать?
- Ну да…
- Тась, ты только не обижайся, но, по-моему, ты все усложняешь. Обычный сон, ничего сверхъестественного. Мне и не такое снилось! - говорил Саша, уже стоя перед зеркалом и отработанным движением повязывая галстук. - А вот Макс Грибов - ну, помнишь, оболтус такой с 4-го курса - как-то раз поел на ночь свинины, так ему летающий член привиделся! Просто нужно спать с открытой форточкой и не перегружать мозг перед сном, - он торопливо наклонился и чмокнул Тасю в нос. - Все-таки не на крайний север переезжаем!

- Саш, - Тася поймала его за руку. - Ты уже уходишь?..

- Ну ты же знаешь: у меня по средам семинар. А ты что, чего-то боишься?

- Боюсь... Но ты не думай, это не из-за сна. Я еще раньше стала бояться… За тебя, за Кузьку, за наши фотографии в альбоме… За этот, как его… ну, перец с малиновыми цветочками, что ты принес мне в День рождения...

- Вот глупенькая! - Саша потрепал Тасину челку и деликатно высвободил руку, поправив на ней часы. – Нет, я понимаю: грядет переезд. Новая мебель, новые запахи, новые соседи и все прочее. Но я-то останусь! И фотографии, и Кузька. И перец твой никуда не денется. Если, конечно, ты не запульнешь им в меня во время очередной ссоры!

- Ты все шутишь! А я ведь действительно в последнее время очень боюсь… Боюсь чего-то, что в один прекрасный день нагрянет и отнимет у меня все это... Или меня отнимет...

- А ты не отдавайся. Да, кстати, - Саша внимательно осмотрел чизбургер, прежде чем сунуть его в портфель. - Говорил с мамой - она тоже считает, что тебя нужно еще раз сводить к Приголовкину.

- Только при условии, что после этого не потащишь меня, как тогда, в тот жуткий китайский ресторан, от которого я потом неделю мучилась изжогой!

_________________________

«...Точно не помню. Помню лишь, что испытывала похожее, когда сломалась расческа...» - «Что, такая ценная была расческа?» - «Ей обычно Саша причесывался. А в тот раз я не могла найти свою щетку... То ли мама машинально унесла с собой на презентацию, а может, и Кузька куда-нибудь загнал... Я стала продирать свою гриву Сашиной расческой и нечаянно отломала несколько зубцов...» - «Да, это совсем не хорошо - ломать чужие расчески! Надеюсь, Саша, Вы не слишком сурово пожурили за это свою невесту?» - «Он хотел выкинуть, а я не разрешила. Правда, он все равно потом ее выкинул. Втайне от меня... А через некоторое время у нас отключили телефон. И тогда я поняла, что началось... И стала ждать...»

- Ну вот. Уже что-то вырисовывается. Скажите, а не было ли у Вас до этого стрессов на сексуальной почве?

- Доктор, да она и слова такого не знает! У нее свои заморочки: один не так сказал, другой не так посмотрел...

- Погодите, милейший, - пресек доктор Приголовкин. - С Вами мы потом отдельно побеседуем.

- Нет-нет! Саш, не уходи!.. Доктор, пусть он сидит здесь: я хочу, чтобы он тоже послушал! А Вы давайте, спрашивайте!..

- Так мы остановились на том, что у Вас отключили...

«Это было еще зимой. Саша уже ушел на семинар, а я спала… Дело в том, доктор, что у нас седьмой этаж. И вдруг я просыпаюсь от стука в балконную дверь… Потом-то выяснилось, что это люлька приехала!..» - «Люлька?..» - «Да. Строительная люлька. Маляры ездили по всему дому и красили. Уже давно, порядка около месяца… Вот и до нашего балкона доехали. И стучали, чтобы вынесли газет - кафель застелить... А этот… Нет, не то чтобы он целиком перелез на балкон. А как-то наполовину перекинулся через перила и завис. Так и висел между люлькой и балконом… И голый до пояса...»

- Ну что ж, вполне адекватная реакция. Спишь себе, ничего не подозреваешь, а тут тебе размалеванная рожа в окне! Стучит, газет требует - шутка ли? Тут кто угодно бы оторопел! Вдобавок еще и голый…

- Доктор, Вы не так поняли: дело не в том, что голый, а в том, что было это в середине февраля! Да и потом, вовсе не «рожа»… Парень как парень. Лет двадцати пяти. Неформал, наверное: весь в татуировках, волосы длиннющие - ниже лопаток. И такой смуглый, поджарый…

- Индус, что ли?
- Да я почем знаю! Я к нему в паспорт не заглядывала... Но Вы только вообразите себе картину: висит на перилах, как Маугли, тельняшка обмотана вокруг пояса - а сам загорает! В десятиградусный мороз!.. Я на него смотрю, а он смеется. «Занавески, - говорит, - у тебя забавные: розовые. Ну и как тебе мир в розовом свете?» Так прямо и спросил, представляете?..

- Заигрывал, подлец! – ерзая на стуле, тихо прокомментировал Саша, но Приголовкин пригрозил ему пальцем.

- А я так растерялась, что даже халат забыла набросить. И вынесла ему свежий еженедельник... И еще покрывало в подсолнухах, привезенное из Перу. Из шерсти гуанако…

- Так-так… Ну и чем же все закончилось?
- Ну, покрасили. Потом люлька уехала.
- И перуанское покрывало тоже?..
- Да нет. Висело на бельевой веревке…
- Так, выходит, ничего не пропало?
- Ничего, доктор. Вернее… Вряд ли, конечно, это связано с тем эпизодом, но примерно тогда же куда-то задевалась моя любимая губная помада. Пришлось покупать другую… Только я вместо розовой купила вишневую…

- Ага. И с тех пор Вы стали бояться?.. Можете не отвечать: этимология Вашей фобии предельно ясна. Чрезвычайно распространенный случай. Испуг в процессе пробуждения, усугубленный сексуально-распущенным поведением «неформального» маляра.

- Доктор, Вы опять неверно поняли. Меня испугал не маляр. Испугала люлька на уровне моего окна... Точнее, даже не сама люлька, а нечто чужое и незнакомое, что висело так близко… Один шаг через перила - и оно уже здесь. И все начинает меняться по его сценарию...

- Доктор, я понял! – внезапно прозрев, снова внедрился в диалог Саша. - Она боится, что к ней однажды снова заявится этот хиппующий маляр, стыривший ее помаду. Переставит мебель, съест декоративный перец, в довершение ритуально сожжет фотоальбом и уедет на люльке, прихватив с собой в качестве трофеев Кузьку, новое покрывало и меня!..

- Послушайте, да можете Вы хоть минуту помолчать со своими домыслами? Дорогой мой, кто из нас здесь, в конце концов, психоаналитик?.. М-м… Скажите, милочка, Вы что же, и впрямь подумали тогда о чем-то подобном?..

- Нет. Я тогда подумала о том, что надо бы заменить занавески… А еще я подумала, как это должно быть увлекательно: висеть на уровне седьмого этажа между малярным помостом и чужой жизнью. Риск и соблазн «в одном флаконе»! Риск потерять бдительность и оступиться, и соблазн хоть на мгновение заполучить власть над другим. Кроме того, у тебя есть свобода выбора: влезть в эту «чужую жизнь» сразу или же растянуть удовольствие. Но самый же экстаз приходит, когда ты смотришь назад и видишь, что там - пустота! И обратного пути нет – вот истинный праздник! Вот, в чем суть!..

- Татусь, ты это чего? Ты бредишь или прикидываешься?.. Доктор, она нас разыгрывает! Таська, ну-ка перестань!..

- Тс-с-с!.. Продолжайте, продолжайте. В подробностях.

- Я помню его смех… До сих пор помню... Доктор, пусть это ничтожество сидит и слушает, не выпускайте его! Я так хочу!.. И вот, когда оно висело перед моими окнами, все еще не решаясь переступить черту - выбор сделала я… Я взяла металлорежущие ножницы и по одному перекусила канаты. Грохоту, я вам скажу, было!..

- Доктор, да это полный бред, не слушайте Вы ее! Она и таракана-то убить не способна!

- Скажите, барышня… Ну а сами-то Вы верите в то, что говорите?

- Разумеется, нет. Простите меня, доктор! Это моя больная фантазия что-то разыгралась… - Тася, замолчав, перевела глаза на настенный календарь, где с купоросно-голубого неба скалились ядовито-желтые подсолнухи. И какая-то блондинка в желтом купальнике, с не менее омерзительным оскалом, рекламировала семечки. Саша уже держал наготове плащ.

- Кстати, есть что-то общее - Вы не находите? – заметив, куда направлен взгляд Таси, кивнул доктор на плакат. – Только, по-моему, милая, Вы чего-то недоговариваете. По моему, Вам нестерпимо хочется...

- Вы правы, доктор. Мне нестерпимо хочется послать Вас в задницу! Вместе с вашими «подробностями» и вашими дурацкими подсолнухами!..

* * *

«…Да-да. И электричество уже проведено, и водопровод… Отопление пока что дровами. По-старинке. Но к осени обещают наладить и отопление… Ну, что ж ты хочешь - поселок-то, хоть и элитный, но только-только отстроенный… Кухня?.. Кухня - восемь. Или восемь пятьсот... Татуля, ты не помнишь: восемь или восемь пятьсот?.. Да ладно, разве ж это большая! Вон, Заза отмахала себе виллу под Питером - так там одна веранда шириной с Казанский собор!.. Что?.. Санузел? Обижаешь! Естественно раздельный!.. Сауна – да, с бассейном. Бассейн, правда, маловат. Совсем малюсенький: максимум на двоих... Что?.. Ах-ха-ха!.. Ох, озорник! В наши-то молодые годы!.. Ну, еще бы: в ванной-то, в коммуналке, особо не разгуляешься!.. Двери? Двери двойные. С сигнализацией… Ставни съемные... Решетки – само собой, уже заказала: по всему первому этажу. Теперь подумываю, может, стоит и на лоджию?.. Так ведь при желании, Коленька, можно выломать все что угодно!.. Нет, еще не установили. С окнами пока непонятки... Даже и не знаю: дерево-то рассохнется через год. Очень хотелось бы стеклопакеты, как в Европе, но шеф упирается. Говорит, стеклопакеты на дерево не ставят - что за чушь!.. Должно быть, его люди элементарно не умеют работать со стеклопакетами! Видимо, придется нанимать другую бригаду… Что-что?.. Да-а?.. А что, бывают такие мастера? У нас, я имею ввиду... Правда?.. Один?!. А ты в нем уверен, Колюнь? Точно не «надувалово»?.. Да что ты говоришь!.. Весь коттедж застеклил, с черепицей в одиночку управился - да еще за такую символическую сумму?!. Фантастика! И где же это водятся такие самородки?.. Вот это да! А я-то считала, что такое только в американских фильмах бывает! Коль, сделай милость: следующий раз, как поедешь в промзону - обязательно возьми меня с собой! Глядишь, и я себе какого-нибудь «вундеркинда», полезного в хозяйстве, подыщу!.. И ты еще спрашиваешь?! Конечно! Конечно же присылай!.. Завтра же, а уж за мной не заржавеет! Шефа я предупрежу… Колюнчик, а как ты смотришь на то, если я в дальнейшем арендую твоего человечка поставить мне навесные потолки?.. Ой, вот было бы замечательно!.. Вот спасибочки!.. Да ну что ты, Коленька! На кого же мне еще положиться, как не на тебя!.. Да уж помню, помню твой излюбленный коньячок! С Нового года стоит, тебя дожидается... В любое время, дружочек, в любое время!.. Спасибо, Коленька, и тебе тоже! От Таточки и от Сашеньки... Ну, целую, звони!..»

- Татуля! Татуль, тебе привет от дяди Коли! Он тут обещал мне... Татуль, а ты чем-то занята?.. - оживленная разговором мама с трубкой радиотелефона впорхнула в Тасину комнату.

Тася сосредоточенно сидела на полу. Вокруг концентрическими кругами были раскиданы старые тетрадки, куклы, дешевая бижутерия, захламлявшая ящики серванта еще со школьных времен, и прочие «мемориальные» мелочи. И все это, точно концептуальная авангардистская инсталляция, постепенно вырастало в горку на том самом покрывале. В подсолнухах.

- Готовишься к переезду, Татуся?
- Нет, избавляюсь от всякой ерунды.
- И… и ты собираешься все это выкинуть?.. В мусоропровод?..

- Вот именно.
- И зайку?.. И почетную грамоту?!. Но ведь ты всего неделю назад устроила истерику на полдня из-за того, что Саша испачкал этого зайца кетчупом!.. А новое ламовое покрывало?.. Ты хочешь выбросить на помойку покрывало, что привезла тебе тетя Лера?..

- Видеть не могу больше эти подсолнухи.
- Так отдай его Сашеньке – в чем проблема? Ну можно ли так легкомысленно обходиться с дорогими вещами!.. А игрушки?.. Тата, но они ведь очень скоро могут пригодиться!..

- Мама, я же просила не входить в мою комнату, когда я занимаюсь личными делами! - Тася связала в узел края покрывала и понесла к выходу.

- Пальто накинь – в подъезде сквозняк!..

_________________________

- ...Малыш, ты можешь мне толком разъяснить: что же все-таки произошло тогда зимой?

- Да что вы все ко мне пристали! Ничего не произошло... Всего лишь до смерти захотелось перерезать тросы. Только чуть погодя: когда люлька была бы на последнем этаже, а этот гаденыш так же висел бы на перилах и кого-нибудь охмурял. Но когда я вновь подошла к балконной двери... Саш, ты что?.. Я тебя расстроила?.. - Тася присела на корточки и обхватила ладонями Сашины щеки. – Ну прости меня, дурочку! И за расческу прости, и за того зайца... И за сцену у врача: сама не понимаю, что на меня нашло!

- Помнишь, ты недавно рассказывала про сон с этажеркой? А потом говорила, что боишься что-то потерять?.. А теперь вот и я стал опасаться…

- Чего?..
- Чего – пока не знаю. Но могу сказать - за что. За наше с тобой будущее, малыш...

* * *

Тася подошла к забору и заглянула в щель: ни дома, ни пристроек не было видно за кучным насаждением голубых елей и туй. Зато отлично прослушивался дуэт компрессора и бензопилы. Тася уже пожалела, что поддалась сиюминутной блажи приехать сюда одной на электричке: ей вдруг напрочь расхотелось входить на территорию и отвечать на топорные шутки рабочих.

- Открыто же, мамзель! - услыхала она и обернулась: шагах в пяти от нее из канализационного люка торчала голова в грязной вязаной шапке.

- Да-да… Благодарю... - с неловкостью, будто ее «застукали» с поличным, Тася вошла в приотворенную калитку.

Осторожно ступая мысками по неуложенным плиткам, она приблизилась к дому.

Весь фасад был густо облеплен строительными лесами, где в каждой ячейке - словно как у пчел в улье - каждый выполнял свою функцию. Откуда-то слышались позывные радио «Европа плюс». На недостроенной, но вылизанной веранде в компании архитектора Гены и ландшафтного дизайнера Люси обедал шеф – Смальковский. Несколько людей в серых комбинезонах с брутальной надписью «МОНСтр» лежали вдоль водосточной канавки: очевидно прокладывали трубопровод. Хотя скорее создавалось впечатление, что они просто устали и спят. И весь этот «производственный беспредел» облучало холодное мартовское солнце, отражаясь в неоттаявших кромках луж и зеркалах свежеустановленных стеклопакетов.

Пробежавшись глазами по участку и так до конца и не уяснив цели своего приезда, Тася собралась уж было идти обратно на станцию - как вдруг откуда-то сверху донеслось:

- Эй, царевна! А ты никак сменила цвет губной помады?

Не допуская мысли, что данная реплика была обращена к ней, но машинально подняв голову, Тася уперлась взглядом в лицо того, кто свисал с чердачного карниза…

Эффект внезапности не сработал: удивления не было. А был какой-то адский коктейль из страха и почти неосознаваемой радости.

- Что, красавица, уже не спится? Или весна так действует, что в спальне с розовыми занавесками стало душновато? - продолжил он, улыбаясь все так же откровенно и беспардонно. И почему-то вызывая симпатию вместо отвращения.

- Насколько я знаю, Вам платят за строительные работы, а не за то, чтобы Вы тут упражнялись в словесном мастерстве, – надменно ответила Тася. И тут же поймала себя на том, что это не ее слова и не ее интонации.

- Но мне не платят за то, чтобы я молчал - а стало быть, это уже входит в отдельные виды работ!

- В таком случае эти «отдельные работы» я оплачу сама! – выпалила Тася, чувствуя, как теряет контроль над собой. Точно кто-то внутри нее, испуганный и обозленный на свой же страх, заставляет ее язвить в ответ. Вместе с тем, все это походило на какую-то рискованную, но очень затягивающую игру. И вспоминалось то самое непреодолимое желание отрезать тросы. - Сколько же будет достаточно для того, чтобы твой язык навсегда застрял у тебя в глотке?

- У-у, боюсь, что это непосильная задача! Но если царевна оставит мне докурить и позволит собственноручно выстричь испачканный локон с ее неприкосновенной головы, то обещаю завершить свою работу досрочно!

Как бы невзначай он взмахнул кистью, и на прядь Тасиных волос упала жирная капля белой краски, напоминающая голубиный помет. И снова разразился знакомый подстегивающий смех. «Ах ты, ублюдок!..» - забыв, что вокруг все кишит рабочими, Тася запустила в парня первым, что подвернулось ей под руку - банкой с черной эмалью. Банка попала четко в карниз. По стеклу потекли густые маслянистые разводы.

- «Двойка» тебе по метанию банок! - покатываясь, припечатал тот. - А за нанесенный ущерб с тебя еще две… нет, три недокуренных сигареты с новой помадой!

Тася сама не заметила, как ненависть немного отошла на задний план, и ей вдруг самой стало смешно. Причем настолько, что она уже с трудом сохраняла на лице маску строгости и неприступности и едва сдерживалась, чтобы не прыснуть.

- Может, уж сразу всю пачку и косметический набор? А еще сто поцелуев принцессы и полцарства впридачу?..

- Не, ну это уже излишества, - с неожиданной скромностью отозвался человек на карнизе. - Полцарства я в момент пропью, а ста поцелуев я пока не заработал. С меня хватит и одного. Ну так как, сочтемся, царевна?..

________________________

- ...Что, неужели так тебя и называл? - переспрашивала мама, качая головой и чему-то про себя посмеиваясь. Про эмаль Смальковский ей уже доложил. - Ну что ж, дорогая, это не удивительно. Ты привлекательная девушка, а за красоту, увы, приходится расплачиваться. Уж я, поверь мне, Таточка, вдоволь испытала это на своем веку! Тут важен грамотный подход - умение использовать свои внешние данные в нужных целях. Главное при этом не увлечься и всегда выдерживать дистанцию. Так что же, детка, ты достойно ответила этому доморощенному юмористу?

- Мама, я не хочу больше об этом говорить! И вообще, тема переезда мне уже порядком осточертела.

- Отчего же, Татуль? А я как раз хотела тебя обрадовать, что к маю закончат. Саша был там на неделе: говорит, леса уже унесли. А воздух, говорит, там – ну совсем как в Альпах!..

- А он был в Альпах?
- Татуль, мне очень не нравится твое состояние. Все эти срывы, причуды... Эта кошмарная хламида из «секонд-хенда»!.. Да, все забываю у тебя спросить: а зачем ты перекрасилась?

- Под цвет новой губной помады.
- Ну и зря: прежняя тебе шла гораздо больше! Да и со светлыми волосами было как-то женственнее… Или Сашенька полюбил брюнеток?..

- Не знаю, кого там полюбил Сашенька, но, по-моему, вся эта затея с евроокнами чересчур затянулась! Тем более что я, кажется, об этом и не просила…

- Тата, мне в корне не нравится твое состояние! - повторила мама с четким выделением согласных. – Я знаю, доктор велел не ставить меня в известность, но Саша, как честный человек, обо всем мне рассказал. И про сны твои аномальные, и про тот малопонятный инцидент зимой... Ну, ничего, - мама мягко, но директивно притянула Тасю к себе. – Это бывает по весне. Бывает… И быстро проходит. Скоро все утрясется. Обоснуетесь в новом доме, распишетесь, потом махнете куда-нибудь в свадебное путешествие… Например, на Мальдивы - ты хочешь на Мальдивы? Дядя Коля обещал посодействовать…

- Я хочу больше никогда его не видеть… НИКОГДА!
- Кого? Дядю Колю?..
- Да причем тут дядя Коля! Того типа, что вставляет эти гребанные окна!.. - вывернувшись из маминых объятий, Тася встала и приоткрыла балконную дверь. В комнате резко запахло грозой.

- Извини, дорогая, но я не Ротшильд, чтобы увольнять и нанимать рабочих в зависимости от твоей прихоти. Ты и так за последние дни умудрилась наделать максимальное количество глупостей. Нахамила Приголовкину, выбросила в помойку новое покрывало, извела ни на что, так, баловства ради, целую банку краски - и все из-за какого-то мальчишки с дурными манерами! Ну, вот скажи: что такого ужасного он написал тебе на окне?

- Не важно - что. Важно то, что это было намалевано моей губной помадой…

* * *

- ...Как говорят братья-поляки, прошу пани! - Смальковский отворил дверцу низкорослой иномарки, забрызганной белесой глиной. - Конечно, отнюдь не все еще доведено до кондиции, но общее представление уже можно составить. Правильно я говорю, Таисия Викторовна?.. - высадив маму, он с галантным поклоном подставил руку Тасе, но та поспешила самостоятельно выбраться через другую дверь. Шеф был низенький, редковолосый и с козлиной бородкой. Быть может, оттого он постоянно ходил с приподнятыми плечами и вытянутой шеей. И вечно в какой-нибудь моложаво-нелепой «вареной» джинсе с закосом под «фирму», явно приобретенной на Черкизовском рынке.

- В дом пока лучше не заходить: грязь, рабочие, да и огнеупорная пропитка еще не подсохла. Но к концу недели, полагаю, уже можно будет завозить мебель. Кстати, вам не нужна полуантикварная этажерка под «модерн»?.. Недорого. За полцены отдаю… - прибавил шеф, понизив голос.

Мама оглядела Смальковского скользящим взором и, проигнорировав вопрос, балетной походкой прошлась по участку.

- Неплохо, неплохо... Только уж больно тянут!
- Увы, мадам, - соглашался шеф. - С иногородними каши не сваришь. У них же принцип какой: за день наваять абы как, а потом еще неделю переделывать. Сумма-то в итоге не меняется, оттого и срок не ограничен. Совсем другое дело - специалисты по отдельным работам...

От этого словосочетания Тасю передернуло. Она невольно бросила взгляд на второй этаж: карнизы были закончены, новенький стеклопакет переливался радугой без единого следа черной краски.

- Вот, к примеру, мастер по окнам - ну, тот, что с рекомендации Вашего знакомого, - продолжал шеф, словно перехватив Тасины мысли. – Это же просто подарок! Весьма ладный паренек: шустрый, ловкий, креативный. И с оплатой не накручивает. Давеча тут одного досками завалило – так он его вытащил, да еще и в травмопункт за свой счет свозил! Вот с такими приятно работать. Не то что эти заезжие шабашники, которые то и дело клянчат на курево и каждые полчаса едят лапшу с чесноком. Так что скажите огромное гранд мерси Вашему другу: вовремя он Вам с окнами подсуропил!

- Да уж. Николай Петрович знает, что предложить… – с какой-то двусмысленностью констатировала мама. - Хотя я не думаю, что этот вариант - единственный в своем роде. Неужто в наше время так сложно сыскать пристойных мастеров?

- Отнюдь, мадам, отнюдь. Мастеров-то хватает. И шикарных, я Вам скажу, мастеров! Но такие, как правило, цену себе знают и заламывают так, что мама не горюй. А вот пойди-найди в наше время такого, кто работал бы не за деньгу, а из личного интереса: на одном, так сказать, энтузиазме и самолюбии!

- Так что, этот «волосатый», с тельняшкой, здесь больше не работает?.. – перебила Тася, встретив пристальный мамин взгляд.

- Да вот, сегодня утром как раз и завершил… А я смотрю, Таисия Викторовна, он и Вам успел примелькаться? – Смальковский поглядел на Тасю с прищуром Ленина, выпятив напоказ все излучины на своем давно уж не юношеском лице. – Ох, шустрый парнишка! Веселил тут всю бригаду, девочкам-дизайнершам головы вскружил. Под конец вот только сник что-то: ходил насупленный, уже не балагурил - устал, поди. Или же счел, что его недооценили. А ведь мог бы запросить побольше - да, видать, гордость не позволила... Сегодня так и вообще чудил: полдня сидел на чердаке, запершись, а получив расчет, напился в дребодан и исчез. Буквально за час до вашего приезда... Федюнин! – поймав за рукав бригадира, в миг переключился шеф. – Федюнин, голубчик, мы же договаривались насчет вагонки, какого же черта здесь фанера?!.

И тут же забыв, о чем говорил до этого, Смальковский принялся отчитывать Федюнина. Мама стояла между ними, как арбитр, и сочувствующе поддакивала то одному, то другому попеременно. Не став ожидать вынесения приговора нерадивому бригадиру и воспользовавшись моментом, Тася бесшумно проскользнула в дом. Миновала застеленный оберточной бумагой холл со всеми, кто там копошился в древесной пыли, и взбежала по витой лестнице на второй этаж.

- Плащик бы поберегли, барышня! - крикнул ей снизу кто-то из столяров, но предостережение так и зависло в спертом воздухе, заглушенное перфоратором.

Тася остановилась у полуоткрытого люка на чердак: что-то невидимой плетью гнало ее именно туда. Долго не раздумывая, она вскарабкалась по стремянке, и, враз лишившись капроновых колготок, перелезла на дощатый пол. На чердаке пахло опилками и сосновой смолой. Стоял раскрытый ящик с болтами, рядом на газете лежали сгребенные в горстку окурки и пустая бутыль от «Джонни Уокера». «Вот эстет хренов!..» - почти вслух выругалась Тася. Она тщательно обшарила все углы, но не обнаружила больше никаких следов пребывания. Лишь весело плясали пылинки в солнечных лучах, просачивающихся сквозь чердачное окошко. А на стекле красовалась размашистая надпись: «У распадка на мосту в 20.45. НЕ ПОЗЖЕ!» Кратко до неприличия. И опять же - губной помадой. Но на сей раз вишневого оттенка. «Ну ладно… На этот раз твоя взяла!..» - процедила Тася сквозь зубы, стирая кожаной перчаткой дерзкое послание. Затем носком сапога распахнула настежь окно чердака и вдохнула звенящий апрельский воздух.

- Мон шер, Татуля!.. – завидев ее, всплеснула руками мама и вцепилась в покатое плечо Смальковского. Сверху оба они казались маленькими смешными человечками, ни чем не отличающимися от рабочих, что сновали вокруг. - Как ты туда забралась?!.

- Как на этажерку! – рассмеялась Тася. - Помнишь - та, что у тебя в спальне стояла?..

- Альберт Олегович, снимите ее немедленно, она же упадет!..

- Вы что ж, хотите, чтобы она упала вместе со мной? - переводя на шутку, профальцетил шеф. - Тут бы нужен Сережа-монтажник - так они же все обедают!..

- Как «обедают»?!. Таточка!.. Татуля, стой на месте! Сейчас придут рабочие и тебя снимут!..

- Да все в порядке, мама, - отвечала Тася, присаживаясь на карниз. – Не надо рабочих, пусть спокойно доедают свою лапшу. Не волнуйся, здесь все прочно: отдельные работы выполнены на совесть!

* * *

- Твоим капризам не угодишь! - ворчал Саша, кропотливо перебирая и раскладывая по папкам документацию. - То цвет волос тебя не устраивает, то Приголовкин, теперь вот занавески не угодили... Не пойму: это у тебя внеплановый ПМС или затянувшийся переходный возраст?

- А что такого уж непонятного в нелюбви к розовым занавескам?

- Ну, в принципе, конечно, ничего… Но ведь раньше они тебе нравились!

- Может быть. Хотя, скорее всего, я просто об этом не задумывалась…

- Так может, тебе вообще не стоило начинать задумываться? А то страшно смотреть, как от этих «задумываний» моя малышка с каждым днем превращается в злую и непослушную девчонку! - Саша отложил бумаги и как-то опасливо, бочком подполз к Тасе, роющейся в фотоальбомах. – Ну, Татуль… Ну дались нам эти занавески, да черт с ними, в конце концов! Не нравятся - купим новые, матушка проспонсирует... Знаешь, что мне тут в голову пришло: а давай мы со временем из чердака пентхаус, как у буржуев, сделаем! Будем июльскими ночами лежать и смотреть на звезды – а? Как тебе идейка?.. Малыш, а чем ты так увлечена?..

Тася вынимала из альбома одну за одной фотокарточки и не глядя совала их в какой-то бумажный пакет.

- Тась, ты это зачем?.. Что ты намереваешься с ними сделать?..

- Саш, это мои фотографии. И, что бы я с ними не сделала, к тебе это не имеет никакого отношения.

- Как так?.. Но это ведь наше с тобой детство!.. Смотри, это же выпускной - ты помнишь? Я, обросший как образина: еще не подстригся; Мишка Зуев с гитарой - интересно, он все бренчит или поумнел?.. Вот Лелька Либерзон: сердитая, у нее тогда еще каблук отлетел... А вот и ты - ни дать ни взять фотомодель! Ну погляди, какая ты хорошенькая: в голубом платье без бретелек, с цветком в волосах...

- Саш, да разве ж это я?.. Нет, Саша. Это всего-навсего бумажки. Никчемные цветные бумажки, не значащие ровным счетом ничего… Впрочем, ты прав: это все – детство. Забавное, трогательное, розовощекое детство… – Тася проникновенно взглянула на Сашу в упор и вдруг залилась каким-то не своим, недобрым смехом. - Но мое детство прошло, Сашенька! И я, представь себе, нисколько об этом не жалею!..

- Ты нездорова, малыш. Я говорил с мамой и с доктором: ты и впрямь нездорова. Тебе нужно срочно сменить обстановку. Срочно! Мама что-то там заикалась про Мальдивы... Постой, а куда это ты собралась на ночь глядя?..

- На Мальдивы!
- Да что же, наконец, происходит?!. – в сердцах Саша так отчаянно затряс руками, что задел венецианскую вазу, некогда привезенную мамой с гастролей. Ваза - вдребезги.

Тася, перешагнув через осколки, подошла к столику, где лежала ее косметика. Но уже достав из ящика губную помаду, неожиданно передумала. «А вот хрен наны!..» - выразительно промолвила она неизвестно кому и швырнула помаду назад в ящик. На шум появилась мама. Застыв в дверях и оставив без внимания разбитую вазу, она ошарашено смотрела, как Тася застегивает плащ.

- Татуль, ты что, куда-то уходишь?.. Одна?! Так ведь вечер уже!.. Саша, и ты ее так спокойно отпускаешь?..

- А что я могу поделать?! Она меня не слушает!.. – всхлипывал Саша, собирая остатки вазы.

- Таточка, а тебя потом довезут?.. Не смей одна садиться в такси! И во-сколько тебя ждать?..

- Послушай, мама, - сказала Тася, уже держась за ручку двери. - У меня к тебе всего две просьбы. Во-первых, я не «Таточка» и не «Татуля». Мое имя – Таисия, и не надо обращаться со мной как с малохольной. А во-вторых, я давно уже не школьница. Поэтому впредь не утруждай себя вопросами из серии «куда я иду» и «во-сколько меня ждать»!

_________________________

- ...Ну и зачем ты звал меня?
- Это ты меня позвала. А я лишь сделал одолжение и откликнулся.

- Одолжение?.. Так может, когда ты демонстрировал акробатические номера на моем балконе, ты тоже делал мне одолжение?.. Как и потом - когда вставлял окна по сниженным ценам, с легкой подачи дяди Коли, и попутно устраивал прения на предмет моей губной помады?..

- За что едва не получил банкой по башке, – дополнил он, хихикнув. - Да, между прочим, царевна, с тебя должок! Правда, окурки, как видно, сегодня будут без помады - но это даже к лучшему. С детства ненавижу привкус косметики во рту! А вот то, что ты окрас сменила - это беда: теперь и пятен не видно совсем. Придется стричь наугад, а этак ведь можно и целую косу оттяпать!

Он смотрел на нее с вызывающей улыбкой, и теперь их не разделяли ни люлька, ни границы ее квартиры. И не было в пределах досягаемости кого-либо, кого можно было бы позвать на помощь.

- Ничего, я согласна! - приняла вызов Тася, чувствуя, как внутри все похолодело. – Только взамен, если ты не против, я отрежу твои патлы - тем паче что они длиннее моих. А заодно и твой длинный язык! Что и вовсе не составит труда, потому как у тебя он без костей!..

- Да… Все-таки не зря говорят, что цвет волос влияет на характер! Вот уж не ожидал, что услышу подобное от той куколки Барби в кружевной пижаме!.. А с тобой становится занятно. И боюсь, что теперь ты просто так от меня не отделаешься... - он провел рукой по ее волосам, затем собрал их в пучок и уже не выпускал. Тася дернулась, но от этого его пальцы только крепче сомкнулись.

- По какому праву ты ведешь себя со мной, как с потаскушкой из портового кабака?

- Ну что ты! Какая же ты потаскушка? Потаскушка лишь зарабатывает себе на жизнь, отдавая то, что дано ей от природы: красоту, молодость, любовь. А ты когда-нибудь отдавала любовь?.. Вот уж вряд ли. Ты же музейный экспонат с надписью: «Руками не трогать». Твоим изнеженным тельцем можно разве что со стороны любоваться - через стекло витрины и розовые занавески.

- Да кто ты вообще такой?! И что ты знаешь обо мне, если считаешь своим долгом вторгаться в мою личную жизнь? Только то, что у меня розовые занавески?..

- Ты не поверишь, но я знаю ПОЧТИ ВСЕ. Например, и что те занавески, и твой выгодный жених, и этот «терем» с евроокнами и бассейном на двоих – все это выстроено отнюдь не по твоей воле, а по сценарию твоей матушки. Как и вся твоя жизнь… Знаю и то, что тогда, зимой, ты чуть было в меня не влюбилась. И так испугалась самой этой мысли, что даже хотела устроить мне «несчастный случай на рабочем месте». А теперь вот злишься, что не хватило духу… А еще я знал, что ты придешь сюда. От злости ли, от любопытства - но придешь. Хотя бы за тем, чтобы посмотреть в глаза тому подонку, что осмелился разбить витрину и разбудить спящую "царевну-лягушку", поставив под сомнение ее привычное комфортабельное болото!.. Ну что, Таис, станешь все это отрицать?

- Откуда тебе известно мое имя?..
- Да вот, прислышалось. У тебя очень громкие мысли! Настолько громкие, что имеют тенденцию материализовываться. А ты что, чему-то удивлена?.. Эх, царевна, царевна! Ты и не помнишь, как сама назвала мне свое имя, когда назначила встречу!

- Ну, знаешь… - Тася только скрипнула зубами после очередной неудавшейся попытки высвободиться. - Либо ты пророк-самоучка, либо псих, ищущий приключений на свою задницу! Хотя - что вероятнее всего - попросту неудачник, которого вытурили из «Гнесинки» за неудовлетворительное поведение и который теперь разъезжает на своей идиотской люльке и заглядывает в окна чужих невест за неимением своей!.. Ну так как? Станешь отрицать?..

- Не-а. Даже и не подумаю, - помотал он головой. После чего вдруг схватил ее в охапку – так, что та и пискнуть не успела - и перекинул через перила моста, удерживая на весу.

- Ты что?!.
- Да так. Захотелось, чтобы ты хоть раз ощутила себя в чужой шкуре... А теперь представь, царевна: жил себе человек. Жил и не парился. И вот на самом пике жизненного пути ему переходит дорогу какая-то избалованная «мажорка», из-за которой у него мозги встают набекрень и все начинает валиться из рук! Мечтал ли он об этом? Нет, понятное дело. Он же не совсем ополоумевший. Так, помимо того, эта цаца оказывается еще и редкостной стервозой! Осыпает его незаслуженными оскорблениями, банками кидается ни за что ни про что... А тут - такой подходящий момент! Такое искушение покончить со всем этим разом: как говорится, концы в воду - и «ноу проблем»!.. А, царевна? Как тебе такой вариант?.. – он садистически подмигнул, чуть ослабив хватку.

Внизу шумела какая-то узкая, мутная и, по-видимому, довольно глубокая речка. Но сейчас Тасю больше тревожила не глубина. А то, как скоро он устанет ее держать и с напутствием: «Прощай, царевна!» - отпустит в свободное плавание. А еще она лишь теперь разглядела, что глаза у него вовсе не карие, как ей думалось прежде, а темно-серые. Как сталь. Даже чуть с синеватым отливом…

- …И, безусловно, он бы так и сделал. Если бы не задал себе вопрос: а виновато ли это эгоистичное, взбалмошное, но совершенно беззащитное существо в том, что подвернулось на его пути? И что видало оно в своей жизни, ограниченной розовыми занавесками и мамиными амбициями?..

Одним ловким движением он вернул Тасю обратно на твердый асфальт. И, все еще полностью не выпуская, добавил:

– А насчет меня ты все верно угадала, царевна. Словами ты бьешь куда точнее, чем банками. Так и есть: я и пророк, и псих, и неудачник, и самоучка во всем. И сущность моя состоит в вечном поиске. Но сейчас случилось так, что я нашел именно тебя… Помнишь то послание зимой на окне балкона?.. «Однажды сделав шаг, никогда не оглядывайся!»

- И что дальше? Думал поразить меня какой-то многозначительной бессмыслицей? - Тася наконец-таки вырвала руку и отряхнулась. - Мой тебе совет: следующий раз, прежде чем подкатывать к порядочной девушке, для начала посети психдиспансер! И полистай какую-нибудь литературу по правилам хорошего тона. Надеюсь, эта встреча была заключительной!

- Но первый шаг уже сделан... И назад пути нет, Таис!

* * *

- ...Столик, пожалуйста, чуть левее! Вот так!.. Только аккуратнее, голубчики, аккуратнее! Не пролейте соус на скатерть!..

- Может, принести еще шезлонгов?
- Нет-нет, Коленька, даже не вздумай! - испуганно взмолилась мама. - Сегодня ты - почетный гость!

Мама стояла на пороге гостиной в ультрамариновом бархатном платье «декольте», поверх которого был повязан клетчатый фартук. Она беспрерывно раздавала указания, одновременно ухитряясь запечатлевать все проистекающее на «Полароид».

- Сашуля, будь добр, еще два стульчика с веранды! Да, и пуфик прикати!..

«Полароид» строчил пулеметной очередью. На пол один за другим опадали новоизготовленные снимки. Истощались кассеты. На смену им тут же вставлялись новые.

Дом был сдан. Рабочим и грузчикам наливали на веранде, чтобы не запачкали полы. Ну а те, что повыше в должности, имели доступ в гостиную в качестве приглашенных. Смальковский на пару с архитектором Геной справно растапливали камин, обсуждая между делом искусство перформанса и украдкой разбавляясь аперитивом. Кузька успел пометить все клумбы и, наевшись осетрины, обосновался в кресле-качалке. Запах свежего дерева с примесью пропитки и новой мебели, майская зелень и предпраздничная суматоха, казалось, временно затмили все иные ощущения.

- Бог мой, а где же салфетки?! Катенька, Дашенька, ну-ка организуйте!.. Да пободрее, девочки, пободрее! Стоп, замерли!.. - щелкнул «Полароид», выплевывая еще два глянцевых листка. – И не забудьте выключить сэндвичи в духовке!.. Татуль!.. Сашенька, ты не видел Таточку, она уже переоделась?.. Что?.. На чердаке?.. А что она там делает?.. Саша, олух ты этакий, куда же ты смотришь?! Нет, ну это надо - все уже собрались, а невеста на чердаке! Сейчас же спусти ее оттуда, слышишь?!. – мама даже топнула каблуком, но тут же спохватилась о новых полах.

- Позвольте, Ольга Витальевна! На сей раз уж я не оплошаю! - вмешался уже изрядно «подогретый» аперитивом Смальковский и через две ступеньки помчался вверх по лестнице, обгоняя Сашу. – Тасенька! Таисия Викторовна, Вас просят!

- Осторожнее, не сбейте эстампы, кавалеры! - беспокоилась мама, краем глаза поглядывая на веранду. – Коленька, можно тебя на два слова?..

- Для тебя, дорогая – хоть весь остаток жизни! – отозвался зычный баритон дяди Коли. - Ты же знаешь, Оленька, ты хоть посреди ночи разбуди – примчусь по первому зову!

- Колюнчик, я так тебе благодарна, ты так нас выручил с этими окнами! У тебя потрясающий талант вовремя находить нужных людей!

- То-то, Оленька. Как сейчас модно говорить, фуфла не держим! Я ведь тебе не какой-нибудь там жидомасон, как этот твой Смальковский. Я за базар, Оленька, отвечаю! А уж для тебя и подавно - все только в лучшем виде! Прикажешь балкон – будет тебе балкон. А пожелаешь евроремонт - только намекни, завтра же организую!..

- Скажи, Колюнь, - не дала договорить мама, показывая в сторону веранды. - А который из них твой мальчик?

- Да вон - патлатый такой, в полоску. Сначала все отбрыкивался, балбес, ни в какую не хотел сегодня приезжать. А потом вдруг сам сорвался, вскочил на мопед – и… - дядя Коля только махнул рукой и присвистнул.

- Так это и есть твой протеже?.. Сроду бы не подумала. Вид уж какой-то больно сомнительный…

- А ты, Оленька, на вид-то и не смотри. Я ж тебе не в зятья его сватаю! – дядя Коля гоготнул. - Зеленый еще, дури много в башке, но руки золотые. И есть в нем какой-то внутренний стержень, не позволяющий делать халтуру: гордость, что ли… Да и потом, Оленька, ты же не знаешь всей предыстории. А я за этого парня головой ручаюсь. Уж кого-кого, а меня-то он не подведет! После того как я подобрал его со свалки на последней стадии моральной и физической деградации, он у меня не то что балкон, он у меня пол-Москвы за банку пива застеклит!

- Боже мой, какие страсти - и ведь не в какой-нибудь там Нигерии!.. Коленька, - продолжала мама, не отводя глаз от окна и щепетильно выбирая слова. - Меня всецело удовлетворяет его работа, но… есть небольшая оговорочка…

- Что, позволил себе лишнее?
- Видишь ли, Колюня… Возможно, этот твой юноша сам по себе и неплохой. Но он разводит какие-то странные дебаты с моей дочерью, после которых она сама не своя. И у меня такое чувство, Коля, что Таточка, в силу своей юности и неопытности, придает этим разговорам слишком серьезное значение…

- Вот оно в чем дело! Ну шельмец, ну массовик-затейник! Сегодня же с ним разберусь, Оленька, обещаю. Что же ты раньше не сказала – давно бы уже уладил этот вопрос! Вот чертов клоун - совсем не соображает, с кем шашни затевать…

- Господь с тобой, Коля, какие шашни! Ты пойми меня правильно: Таточка – она же у меня как оранжерейный цветочек: абсолютно не знает жизни. Такая непрактичная, такая доверчивая - ну вся в отца! Ей же так легко замусорить мозги!..

- Оленька, я принял к сведению. Даю тебе слово, что в поле зрения твоей дочурки он больше не попадет.

- Колюнчик, ты всегда понимал меня с полуслова. Я так ценю нашу дружбу!.. А чем это так пахнет?.. Геночка, прикройте, пожалуйста, заслонку, а то мы все здесь угорим!.. Саша, ну что там? Невеста готова?.. А что это на полу земля? Откуда столько земли?!.

- Это Тасин перец. Кто-то разбил при переноске...
- Боже мой, какая неприятность! Катенька, собери-ка скорее: вон, возле камина совок!.. Да, можно прямо в камин...

- Вот-вот! Там ему самое место! - на лестнице стояла Тася. Вся в опилках и в рваных джинсах, заляпанных побелкой. По выражению ее лица несложно было догадаться, что стояла она там уже достаточно долго.

- Деточка, а ты никак на маскарад собралась? - приторно-ласкательный тон мамы плавно перешел в недоуменно-порицательный. – Ну вот, Коля! Вот тебе иллюстрация того, о чем мы с тобой говорили! Таточка, а ты теперь у нас маляр?.. Ты теперь, как те люди на веранде?..

- Друзья мои, - прикрякнув, завел примирительную речь дядя Коля. – Не будем заостряться на мелочах. Закуска на столе, бокалы стынут - не пора ли приступить?.. – и, подавая пример, начал накладывать себе сервелат, который почему-то преждевременно слетал с вилки и падал в самые незапланированные места. Саша, будто получив отмашку, ринулся откупоривать шампанское.

- Татусь, ты слышала? Гости кушать хотят! Кончай дурить, быстренько приведи себя в порядок и спускайся. Дашенька, Катюша, помогите же ей!..

- А что, в таком виде я испорчу кому-нибудь аппетит?

Так и не дождавшись ответа опешившей мамы, Тася стремительно удалилась в свою комнату. Катя и Даша гуськом проследовали за ней на второй этаж. Они были мамиными любимыми ученицами. Их мама упорно прочила Тасе в подруги.

_________________________

- Винтаж. Подлинный винтаж. Начало века! - расправляла Катя фалды пунцового шелка на Тасиных плечах. Даша умело укладывала волосы. Она была более молчаливой. Она завидовала молча. Еще Даша изредка, как в телевизор, скашивала взгляд в окошко: видимо, у нее вызывало живой интерес происходящее на веранде.

- А знаешь, - интригующим полушепотом говорила Катя в самое ухо, затягивая корсет. - Брюнеткой ты смотришься куда сексапильнее! И эта бордовая помада - ну прямо-таки девушка-вамп! Эх, и везет же тебе, Таська: мама - именитый хореограф, муж - без пяти минут юрист…

- Девочки, гляньте-ка! – прервала ее Даша, прилипнув к окну. - Это еще что за «природное явление»?.. Ехал на рок-фестиваль, заблудился и нечаянно забрел на частную вечеринку?.. Он что, не мог хотя бы одеться поприличнее? А то приперся в тельняшке - и как его только сюда впустили!.. Нет, ну вы поглядите, до чего обнаглел! Разгуливает по участку как у себя дома, жрет из клумб декоративную капусту, с садовницами заигрывает...

- О-о, а по-моему, вполне себе даже ничего! - возразила Катя, отодвинув тюль и присоединившись к слежке. – Что-то в нем есть от Антонио Бандероса… Хотя нет: у Бандероса нос картошкой, да и сам он слегка лоховатый. А этот скорее напоминает Врубелевского «Демона»... Нет, он просто душка! Я бы не побрезговала с таким «замутить»!

- Да ну, фи! Тощий какой-то и немытый. Вот если бы его отмыть, подстричь, одеть по-людски…

- Так может, он музыкант?.. Тась, а этот длинноволосый - он кто, строитель или музыкант?..

- Да какой там, в баню, музыкант! - не выдержав, вспылила Тася. - Обычный недо-студент, перебивающийся халтурой... Притом, алкоголик, наркоман и гомосексуалист. И вообще, хватит тут слюни ронять - делайте поживее свое дело, а то мне в сортир приспичило!

_________________________

- ...Ну - за новоселье! Чтоб в этом доме никогда не угасал камин и звенели бокалы!

- Погоди, дружочек, про бокалы, давайте-ка сперва - за здоровье и благополучие будущей семьи! Правда же, Сашенька?..

- Так у нас сегодня еще и помолвка?! Тогда первым делом - за семью!

- Да, да, за семью! За формирующуюся, так сказать, ячейку общества!

- За семейное счастье Вашей очаровательной дочки!

Звенят бокалы.
Тася залпом опустошает хрустальный конус.

«...Ну вот… Кажется, я дошла до точки…» - «Может быть, ты - как и я - одиночка?..»

Шипит, чадит невысохшая береза.

«...Мысли чужие читать через строчку…»

- …Геночка, Вы следите там за дровами?..
- …Мне, пожалуй, вон тех корнишонов. И грудинки!.. Все-все-все, спасибо, милочка… Итак!..

«...Может, ты хочешь жить, как жила?» - «Обратно - в кромешный мрак?..»

- ...Чтобы светлым был дом, чтобы честным был брак, чтоб всегда здесь дымился очаг!..

«...Не морочься, просеивай жизнь сквозь дуршлаг. Вспомни начертанные помадой слова!..» - «Я была не права: ты отнюдь не дурак. Даже здесь, среди этих снобов ты не выглядишь ущербным…» - «Я доволен, царевна, что яд оказался целебным!» - «Я не знаю, что за искусством ты наделен - но меня ты постиг досконально...» - «Извини, это вышло случайно. Я, и правда, не в шутку влюблен... Как ни банально…» - «Мы - по разным углам…» - «…но я слышу, как ток пробегает по нашим телам!..» - «Как же мне теперь спать?..» - «Таис, но ведь ты уже сделала шаг. И нельзя отступать...»

- ...Таисия Викторовна, полно-те горевать! Денек-то какой: и помолвка, и новоселье!..

- Так продолжим веселье! Таточке больше не подливать!.. Саша, голубчик, сведи-ка ее на кровать...

- Да я...
- О чем это шепчутся мой драгоценный жених и моя хлопотливая мать?

- Таточка... - мама ошеломленно смотрела, как четвертая рюмка наполняется коньяком. Остальные приглашенные, не дожидаясь развязки, порционно перетекали в бильярдную, откуда уже доносились эмоциональные политические дискуссии и непрошибаемый дух дяди Колиных сигар. - Таточка, может, тебе хватит?..

- Мое имя - Таис!!! - прогремело так, что стекла в гостиной задрожали. Вслед за тем блистательная и отныне помолвленная леди жестом прожженного алкоголика «опрокинула стопку», обвела помутневшим взором все трагикомичное застолье и, на секунду приостановившись на окне, вдруг со всей дури грохнула рюмку об пол. - Это на счастье!..

С этими словами Тася встала из-за стола (едва его не опрокинув) и нехотя поплелась в верхние покои, качаясь как матрос и опираясь на локоть подоспевшего Саши.

- Боже мой… Боже мой... Совершенно не узнаю своего ребенка! – слышала она уже в спину. - Точно демон в нее вселился!

- Да не переживайте Вы так, мадам: у девушки предсвадебная лихорадка! - проблеял чей-то тенор, после чего вновь нестройным хором звякнула стеклопосуда.

_________________________

- Фу, какой ты холодный! - кривилась Тася, закинув острые коленки на обмякшее, полубезжизненное тело Саши. - Как отвратительная жаба!.. Не понимаю, и зачем тебе в постели очки?..

Ложе для нареченных супругов было подготовлено оперативно и безупречно: знать, Катенька с Дашенькой подсуетились, пока внизу все были заняты едой. Тут имели место и кисейный балдахин, и атласные пододеяльники в тиграх. Светильник под красным абажуром источал какой-то пряный восточный аромат и даже некое подобие эротической музыки, со стонами и вздохами.

- Роскошная обстановка для культурного занятия любовью - не так ли?.. Но что с тобой, милый? Ты что, больше меня не хочешь? Ужель в подвыпившем виде я стала для тебя непривлекательной? - Тася нарочито принимала все более соблазнительные позы, хитро, почти издевательски заглядывая Саше под очки. Но глаза жениха оставались пустыми и стеклянными.

- Непривлекательной?.. Отчего же, напротив. Ты с каждым днем становишься, не постесняюсь сказать, чертовски привлекательной… Только, кажется, уже не моей... - Саша отвернулся лицом к стенке, чтобы не было видно, как он плачет.

- Вот любопытно! А чьей?.. Нет, ты уж изволь поконкретнее, коль выдаешь такие заявления! Так чьей же?!.

- Не знаю… - в подушку буркнул тот. – Возможно, своих собственных снов и фантазий… А может, и вообще ничьей… Но я перестал узнавать свою Тасю. Свою нежную, хрупкую, маленькую Тасю - такую, какой должна быть настоящая женщина!

- Вот как?.. А каким же, по твоим параметрам, должен быть настоящий мужчина?.. – и тут Тася взорвалась безудержным психопатическим хохотом. – С отглаженным воротничком, пейджером, портфелем из крокодила и членом, встающим по будильнику?!.

- Мама права. В тебя действительно что-то вселилось. И, сдается мне - вовсе не демон… Я советовался с опытными людьми: все наперебой твердят, что это затянувшийся инфантилизм. Но я почему-то в это не верю... Да и Приголовкин мне на многие вещи открыл глаза...

- Да пошел ты со своим Приголовкиным!..
Мгновенно протрезвев, Тася соскочила с кровати. И, набросив вместо халата шерстяной плед, выбежала из спальни.

- Неужели он прав?.. Неужели я тебя потерял?!. – последовали вдогонку Сашины укоры, которые, как ни обидно признать, по большей части были справедливыми. - И это благодарность за все, что мы с мамой для тебя сделали?! Ведь ты же сама по себе ноль, ноль без палочки! Иждивенка расфуфыренная, которая в жизни палец о палец не ударила! Шмотки – мама, заграничные туры – мама, отдельное жилье – тоже мама!.. А танцевальное училище?! Я-то хоть своими средствами на юрфак пробивался, а тебя опять же мама еле протащила, поскольку двигаешься ты с грацией бегемота! С чем ты останешься, когда мама помрет?!. Да стой же ты, дура несчастная!.. – последний возглас сорвался на фальцет.

Затем раздался приглушенный грохот. Это Саша хотел было пуститься за ней, но никак не мог отыскать второй носок, и, запутавшись в пододеяльнике, упал с кровати. Потом все затихло.

_________________________

В гостиной было темно и пусто. Только бледно отсвечивала залитая вином скатерть, напоминая о недавнем застолье, да теснились по всем углам нераспакованные баулы. Рабочие и прочий персонал давно разъехались; мама и гости, приняв предложение дяди Коли оставить новопомолвленных наедине, дружно укатили к нему в загородную виллу на Оке, дабы там продолжить банкет.

Вспомнив, что не закончила одно дельце, Тася принялась потрошить подряд все сумки, пока не нащупала искомое - конверт со старыми фотографиями. Где-то с минуту она раздумывала. Потом отмахнулась и бросила конверт в камин, где еще мерцали неистлевшие угли. Бумага вспыхнула молниеносно, ненадолго осветив гостиную оранжево-синим пламенем. «Вот так-то от них больше проку!..»

Найдя на столе кем-то забытую пачку «Ротманс», Тася вышла на неосвещенное крыльцо. Закурила. Дым пошел не в то горло. Сплюнула и прокашлялась. Минут пять высматривала созвездие Лебедя. Поймала две одновременно упавшие звезды. Но не поверила, убедив себя в том, что это кто-то с соседних участков досрочно празднует День пограничника. Докурив, наклонилась к гипсовому вазону понюхать цветы - не удалось. Цветы оказались из пластика. Мама вообще питала слабость к искусственным цветам, объясняя это тем, что они никогда не умирают. «Фигушки! Еще как умирают!..» - Тася вырвала из клумбы весь этот пучок обманок на одной пластмассовой ножке и, возвратившись в дом, запихнула в догорающий камин. Гостиную сразу же заполнил едкий запах паленой органики. Размышляя о том, как бы с пользой убить заторможенное время, Тася нарыла в холодильнике несколько репчатых луковиц и воткнула их в мамин вазон.

- Ну вот! Так ведь и знал, что спалишь новый чайник! - на крыльцо скорее не вышел, а вывалился удрученный Саша. В одном носке и с канистрой.

- Далеко?..
- За пивом. Голова трещит… Смотри, не спали тут весь дом в мое отсутствие!

И долго еще за воротами слышалось клокочущее бормотание его с горем пополам заводящейся «девятки».

Тасю постепенно начало смаривать. Улучив возможность хоть раз за месяц нормально выспаться, она поплотнее закуталась в плед и привалилась на лавочку. Но тут вдруг подумала про Кузьку: «Как бы он не угорел!» Нашествие мрачных мыслей мигом вынудило ее вновь очутиться на ногах. Однако в гостиной кота не обнаружилось. «Ну и где ты, старый потаскун?..» Тася тщетно обошла все комнаты. И, прежде чем идти рыскать по участку, решила проверить на чердаке. К тому же она только сейчас вспомнила, что не заперла его, когда слезала.

Уже наловчившись в этом деле, Тася уверенно взобралась по стремянке и без особого усилия приподняла люк. Сквозь щель было видно, как в чердачном помещении горит свет…

_________________________

- …Что, царевна, не спится?
Он полулежал на деревянном стеллаже под самым потолком, свесив грязную босую ногу и мерно ею покачивая. Опять оголенный до пояса, с несобранными волосами, разметавшимися по полке, и с бычком от сигары, торчащим из угла саркастически-нахальной улыбки. Кузька похрюкивая дремал у него на животе.

- Я просто искала своего кота...
- А я просто ждал, когда ты придешь. И вынужден признать, что это покрывало смотрится на тебе куда элегантнее ночной сорочки!

- Спасибо, я это учту! - несмотря на замешательство, Тася автоматически поправила свое съехавшее с плеч одеяние. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому двоякому ощущению, что возникало у нее всякий раз при встрече с этим человеком. - Ну а еще чего ты ждал?.. Лично я вот только и жду, когда ты, наконец, исчезнешь из моей жизни!

- Именно поэтому ты с таким рвением избавляешься от своего прошлого?.. - он выпустил струю дыма, испытывающе глядя ей в лицо.

- Как бы то ни было – тебя это ни в коей мере не касается. Или ты и впрямь полагаешь, что меня интересует твое мнение?

- И даже очень интересует! – бережно отложив кота, он спрыгнул вниз и приблизился к Тасе вплотную. – Мало того, ты никак не хочешь себе признаться, что тебя интересую я… Уж не знаю, под каким соусом - но иначе бы ты сейчас тут не стояла в полуголом виде, изображая разгневанную Цирцею, а нежилась бы в постельке под балдахином со своим будущим юристом. Ну скажи, разве не так?..

- Да как ты смеешь, рвань промзонная?!. - не совладав со своими эмоциями, Тася наотмашь влепила ему пощечину (о чем, впрочем, тут же пожалела).

Тот же стоял не шелохнувшись и смотрел ей прямо в глаза, словно ожидая следующего выпада.

- Хотя, может, ты и прав. Кое в чем ты помог мне прозреть… Но почему ты?.. Откуда ты такой взялся, что присвоил себе право учить меня жизни?..

- Ты звала меня, - он накинул Тасе на плечи давно уже сползший плед. – Вот я и пришел… Пришел, чтобы оказать первую помощь. Протянуть руку утопающему. Понимаешь, о чем я?..

- Догадываюсь… Тебе нужна моя душа?..
- Скажешь тоже! – вернулся он к привычной ернической интонации. - Мне пока что и своей хватает, даже с лихвой!.. Кстати, а как царевна относится к скрипичной музыке?..

- Отвратительно! - брякнула Тася не задумываясь. И тут же вспомнила свой сон, лишь сейчас заметив лежащий неподалеку потертый чехол от скрипки.

- Вот досада! А я уж думал сделать тебе подарок... - молодой человек повернулся к чехлу и тихо посвистел. – Ну, иди! Иди сюда, паршивец!..

Тася отстраненно наблюдала за его действиями, пытаясь определить, кто из них больше выпил. Но вот чехол зашевелился и заерзал по полу, издавая какие-то невнятные звуки. Потом как-то сам собой открылся. И оттуда вылез заспанный, весь в опилках, беспородный и совсем еще крошечный щенок. Серый, с треугольными ушками, похожий на волчонка. Он отряхнулся, подрулил на шатающихся лапах к двум недвижным человеческим фигурам и присел, от растерянности сделав лужу.

- Это мне?.. – Тася оцепенело смотрела на щенка. Затем, как в замедленной съемке, с осторожностью взяла его, повертела, помяла в руках - точно убеждаясь, что это нечто живое и теплое, а не мягкая игрушка из маминой коллекции.

- Это к новоселью. Будет тебе друг и охранник. Извини, что не породистый: купил у какого-то сволочуги, который собирался отдать живодерам… А твой полосатый уже вроде как с ним подружился!

- Раньше я боялась собак и высоты…
- А теперь?..
- А теперь мне порой начинает казаться, что я уже ничего не боюсь… Не знаю только - к добру ли это... – Тася опустила голову и отвернулась, устыдясь такого порыва откровенности. А ее незваный собеседник, будто прочуяв смятение, положил ей руку на плечо.

- Любой страх можно обратить во благо. Если, конечно, сильно этого захотеть и не побояться взглянуть ему в лицо.

- По принципу кровопускания? – в пол оборота спросила Тася, все еще чувствуя на плече его тонкие длинные пальцы.

- Примерно так... Страх дается человеку затем, чтобы тот рано или поздно его переборол. А боль – чтобы отрезвить. И не дать развиться другой, более опасной болезни - безразличию... А теперь иди спать. Жених-то, наверно, уже изошелся…

- Да, мне пора… – подтвердила Тася.
Сама же все не могла себя заставить двинуться с места. Никто прежде при подобных обстоятельствах не отправлял ее спать. Как никто и никогда не говорил с ней о таких вещах.

- А как его зовут? - она показала на уснувшего щенка.

- Как назовешь. Если хочешь - зови его Диком...
- Так... тебя зовут Дик?..
- Браво! Наконец-то царевна соизволила узнать, как меня зовут. Но ты подумай: оно тебе надо?.. Ведь ты еще имеешь шанс отступить. Просто послать все к чертям, сказав себе, что это был лишь сон... Иди спать, Таис... - он не отпускал ее плеча. Он говорил полушепотом, в глазах же читался крик. – Ну, иди же!.. Ты вся дрожишь… Ты все еще чего-то боишься?..

- Я… я не знаю… - слова застревали в горле.
- Не бойся. Я научу тебя не смотреть назад. Иди спать… И спи без лишних снов!

* * *

- ...Что-о?.. Спит уже третий день?! Как это, Саша?.. Объясни мне, я ничего не понимаю!..

- А я, по-Вашему, понимаю?!. Лежит трупом! Потом встает, как зомби, и ходит кругами, пока не упадет… Пробовал добудиться – дохлый номер. Пару раз доводил до туалета… А вчера снимал с навеса над крыльцом: она сидела там, раскачивалась и пела наизусть «Лестницу в небо»... У меня у самого от всего этого развилась тахикардия – так в аптечке даже корвалола не оказалось! Хорошее начало для «новой жизни»…

- Как - не оказалось корвалола?.. Что ты говоришь, Саша, я же самолично ставила туда три флакона!..

- Ольга Витальевна… Может, все-таки вызвать «скорую»?..

- Нет-нет! Ни в коем случае!.. Ты что, враз в «психушку» упекут, да еще диагноз припишут! Знаю я всю эту систему бесплатной медицины… Надо звонить Приголовкину!

- А еще она периодически разговаривает во сне. Спрашивает, где Дик...

- Что еще за Дик?
- Да щенка ей подарили. Серый такой, все цокал по ламинату… А сегодня утром пропал…

- Щенок?.. Ну, вот-те раз! Ошивался тут какой-то приблудный - нагадил на крыльцо, цветы из вазона куда-то уволок. Так я и выгнала его за калитку. Не могла же я допустить, чтобы этот «двортерьер»… Вот ведь как скверно-то получилось!.. Ну, вот что. Выписывай сюда Приголовкина, а я скоро буду!..

___________________________

- Мама?.. - Тася приподнялась на локтях, но вместо мамы перед ней нарисовался гладкий овал доктора Приголовкина.

- Как мы себя чувствуем?..
- Мама!.. - не слыша вопроса, хрипло вскричала Тася. - Саша! Да где вы все?!. - обведя глазами комнату и чего-то явно не находя, она обессиленно упала на подушку.

- Мы здесь, деточка! Мы все здесь! – с неестественной оживленностью отозвалось снизу. И уже через минуту в дверном проеме появилась мама. В банном махровом халате и с полотенцем на голове. Она что-то прятала за спиной, лицо же сияло загадочной улыбкой. – Ну, вот мы и проснулись! Доктор, Вы просто гений! А погодка-то какая!..

Из-за маминого плеча высовывался бледно-зеленый и изможденный от недосыпания Саша. На одной трясущейся руке его переливался поднос с супом, другой он старался удержать вяло вырывающегося кота.

- Сашенька, давай сюда бульончик. Да отпусти ты животное!.. Таточка, тебе необходимо покушать. Через час приедет дядя Коля и мы все вместе поедем к нему на барбекю. Я уже и пиццу заказала...

- А где Дик?..
- Кто-кто, доченька?..
- Мама, ГДЕ МОЯ СОБАКА?!?
- Татуля, тебе, верно, приснилось: здесь не было никакой собаки. Лучше посмотри-ка, что я тебе принесла!.. - мама достала из-за спины большую, перевязанную розовой лентой, коробку. Тася даже вздрогнула, припомнив вдруг ночное сажание лука и продырявленный футляр от скрипки. На мгновение ей даже показалось, как кто-то тихонько скребется и поскуливает.

- А вот и твой песик, детка! - умиленно улыбаясь, мама вынула из коробки серого цвета собачку. С кожаным носиком и блестящими глазками. Только неживыми. «Что они с ним сделали?..» - первой мыслью пронеслось в Тасиной голове.

- Да, милая, это твой новый дружок! Сашуль, ну-ка заведи!

Саша вскрыл пушистый собачкин животик, вставил туда батарейку, и та запрыгала по ковролину. Звонко тявкая и виляя хвостиком - почти как настоящая. Саша почему-то при виде этого закрыл лицо руками и молча вышел из спальни.

Какое-то время Тася все еще сидела неподвижно. Потом вдруг схватила игрушку и с размаху метнула ее в распахнутую форточку. Игнорируя мамины восклицания, буквально впрыгнув в джинсы и мимоходом опрокинув бульон на брюки Приголовкину, Тася выскочила в коридор.

Последним ее видел Саша. Видел, но не стал окликать. Лишь проследил из чердачного окна, как она выбежала за калитку, вспрыгнула на отъезжающий от ворот грузовик и вскоре затерялась за частоколом густо посаженных сосен. Так и растворилась в сине-зеленых майских сумерках.

________________________

- …Шок в ряде случаев помогает вернуть пациента в чувства, - пояснил Приголовкин, собирая свое хозяйство. – Сегодня я денег с Вас не возьму. Ведь в данной ситуации «помогли» ей именно Вы...

И уже стоя на пороге со своим рыжим чемоданчиком, добавил отвлеченно:

- Только никак не могу понять: если вы задались целью довести человека до сумасшествия, то для чего вам понадобился психотерапевт?..