Дорога жизни

- Кто там?
- Да я это: Валя.
- Валюша! Вот не ждал посреди ночи. Сейчас открою. Брюки надену... Входи... Ты ли это?

- Да я, я. Ну что стоишь, как вкопанный?
- Так, не ждал ведь...

- И это все, что ты можешь сказать? Ну, скажи, что ты по-прежнему меня любишь!

- Да, да, конечно! Разве это надо повторять?
- Ах, надо...
- Так ведь я сколько раз повторял, а ты все равно ушла к этому Петьке. Тогда и ты скажи, что меня любишь!

- Я?! Ну, да. Конечно...
- Значит, ты насовсем вернулась...

Познакомился со случайным узкоглазым незнакомцем, приехавшим недавно на МПЖ. В споре о том, где лучше всего жить в мировом сообществе, я стал ему доказывать, что русская идея самая лучшая в мире. На что он ответил по-русски, что в России кроме дураков, придурков с нецензурной бранью и отвратительных дорог, правит самое коррумпированное правительство. Когда же я наконец согласился со всеми его доводами, он обиделся и начистил мне репу, признавшись, что сам он родом из Москвы.

Оно никуда не делось твоё прошлое, да и куда оно может деться? Это часть тебя, и оно всегда твоё и с тобой. Просто в какой-то незаметный момент оно перестало тебя тяготить и пугать. Перестало давить грузом вины и обид.

Как это произошло? И когда? На первый вопрос ответить просто. Ты работал с собой, проходил все прошлые неудачи в мыслях раз за разом, прощал себя. А вот когда…..нет, ни даты, ни точного времени.

Ты даже не сразу заметил. Просто вдруг стало легче дышать, крепче стал сон, и...

К середине декабря их полон дом: взрослых мужчин, сыновей, дедов. Разные и чертовски похожие. Я своего кровного отца увидел.
Всякий знакомился со мной – по-другому, отдельно. Племянники, сыновья ревниво, с прохладцей. Старшие задерживали рукопожатие, подтверждая кивком. Выдавая кредит под миллион процентов годовых: «Межич, нашего рода». Понятно, что я как бы достопримечательность. Не передать, насколько это согревает и душит. От прибывающей, физически спаянной силы рода я ходил полупьяный и...

Вспомни Её, стоящую на дороге с пылью звёзд умирающих в Её волосах...
Тот голос, который родился из твоих глаз, когда ваши усталые руки переплелись на ветру...
Ты уже знал, что это Она.

Эдуард Дэлюж
(мысли вслух)

Это невечное вечное мгновение.. .безмолвная белая бумага и зеркальные чернила...
в записях, где доступен Свет в коем обитает Она...сказанная ещё до Её произнесения...

Тугая капля вздрогнет на листе, озвучит пенье, обнажит гортань,
для собственного непроизношенья,себе закрыв дорогу к отступленью...
язычеством окрасит букв алтарь и выплеснет эпоху возрожденья
на лунный обнаженный календарь.

Когда ты обнаженным сердцем выйдешь встречать рассвет...ты вспомнишь себя...ты забудешь эту незабываемую смерть...и смерть забудет твоё лицо...ты будешь продолжаться...любить - это то, что продолжает Свет...Любить - это отдавать то, что меняет Свет...мы выбрали Свет Любви дорогой сердца...
Вечное не понимает имён, оно помнит Свет Любви неразделенных....
ещё за столетия до прощания...

Приветствия всем.

Мы начинаем задумываться о душе, когда забором придавит, в коровью лепешку вступим, жареный петух клюнет и так далее, и тому подобное приключится.

Пока тело сыто, одето, обуто, в тепле и комфорте, о душе оно не думает. Редко кому из нас повезло сразу родиться на высокой душевной частоте.

А вот когда всё вышеперечисленное приключится, тогда да, тогда начинаем думать, да и то, как то так…коряво:

«За что, за что, о, Господи?! Я такой весь хороший?!»

И крутим, крутим эти мысли...

Эта история случилась со мной на днях, когда я ездила из Оптиной Пустыни в Козельск по послушанию.

Послушание выполнила. Пришла пора возвращаться в монастырь. А день уже заканчивается, маршрутки перестают ходить. Вот и в Оптину последняя по расписанию пошла. Бегу я за ней, а сумка тяжёлая. Нет, точно не успею… И не успела. Можно и пешком, конечно, дойти, но вот поклажа моя… Да и устала под конец дня…

Подходит рейсовая маршрутка, которая по городу ездит. Пустая почти. Сажусь я в неё и спрашиваю...

– Тетя Лена, – окликнул меня нежный голосок.
Я обернулась. Меня догоняла какая-то девушка.
– Вы что, меня не узнаете?
Я присмотрелась.
– Дашка?
Да. Это была Дашка. Ну надо же! Сколько ей сейчас? Пятнадцать, наверное...
Я, и правда, с трудом узнавала в этой рыжеволосой длинноногой красавице ту нелепую, угловатую девчонку, которой она была еще года два назад. Когда я в последний раз ее видела. Помню, она жаловалась, что в классе ее дразнили «Жабынёй».
– Вы давно приехали, теть Лен?
– Позавчера...