Домовой

       В.П. Шевцов

       ДОМОВОЙ

       (рассказ)

      Однажды, при обсуждении с коллегами по работе  передачу  Ren-ТВ  об аномальных явлениях в нашей жизни, я вспомнил одну из историй, которая произошла со мной много лет назад и которую я рассказал своим слушателям.

    Вся история происходила в конце восьмидесятых годов прошлого века, а теперь уже и тысячелетия.   Я в это время ещё находился на военной службе при Военной академии в городе Смоленске.   Жил я один, так как моя жена умерла после тяжёлой болезни, старший сын, Алексей, окончив академию, служил сначала на Дальнем Востоке, а позже на Эмбенском полигоне в Казахстане.  Младший сын, Максим, жил и работал в Киеве.   Моя мать, Прасковья Алексеевна, после смерти отца жила в Краснодарском крае под Армавиром, в посёлке имени С.М. Кирова, где и был похоронен мой отец.   У меня была двухкомнатная квартира на пятом этаже с застеклённой лоджией, что по тем временам было достаточно престижно.   Обстановка  в квартире была самая простая, но всё необходимое для жизни было.

    Началась эта история с того, что мне стали сниться непонятные сны. Причём сон был один и тот же, но повторялся два-три раза в неделю. Это   была какая-то вязкая и мрачная мгла, которая затягивала меня всё глубже и глубже, не давая вздохнуть. Руки и ноги цепенели, даже язык казался каким-то деревянным и все мои попытки закричать или позвать на помощь ни к чему, кроме мычания, не приводили.   Я медленно задыхался, сознание угасало, и тогда огромным усилием воли я сбрасывал с себя это оцепенение и просыпался.   Пробуждение было таким резким, что меня буквально подбрасывало на кровати.   Ощущение было такое, словно я вынырнул из глубокого омута весь мокрый, с бьющимся сердцем и судорожным дыханием.   После этого я уже не мог уснуть,  и остаток ночи проходил в каком-то забытье при постоянном вздрагивании и прислушивании.   Как ни странно, но все эти сны мне снились в первую половину ночи, часов до трёх, а потом, до семи часов утра, когда я обычно вставал, нормального отдыха не получалось.   Выглядел я после таких ночей неважно и сослуживцы часто спрашивали меня, не заболел ли я случайно?

   Кроме внешнего вида угнетённым было и моё внутреннее состояние.   Иногда на меня наваливалась какая-то странная тоска, словно я терял что-то близкое и дорогое, но не мог понять, что?

   Если это были вещие сны, то что они предсказывали?   В крайнем случае я готовился к худшему, но к чему конкретно, не знал.  Обращение к врачам ни к чему не привело, так как это состояние они объясняли моим переутомлением и ничего, кроме снотворного, не могли порекомендовать.   Объяснение всем этим явлениям произошло чисто случайно.     Как-то вечером, возвращаясь из гаража, я зашёл к своему старому товарищу, Николаю Ивановичу, с которым вместе когда-то учились в Полтавском военном училище.    После выпуска из училища судьба развела нас по разным направлениям.   Я попал в Прибалтийский Военный Округ, а он в Среднеазиатский.  Судьба свела нас опять в конце службы, когда он после Афганистана был назначен преподавателем по боевой подготовке в Смоленскую военную академию. Прослужил в академии он недолго, так как давали знать о себе последствия от ранения, и уволился в запас.  Родом он был из Полтавы, но после выхода в запас обосновался в Смоленске, где и жил на соседней со мной улице с женой Надеждой и своей матерью Полиной Григорьевной.     Его дочь Настенька училась в университете в Москве и приезжала к ним только на каникулы.    Его жену Надежду я знал ещё с курсантских времён, так как она работала тогда в курсантской столовой, в хлеборезке и Николай  всё своё свободное от службы время проводил там.     Я, как командир отделения, знал, где его искать, если он опаздывал на построение.    Поженились они сразу же после выпуска и никогда не разлучались, она умудрилась даже быть рядом с ним в Афганистане, куда поехала работать по контракту.    Полину Григорьевну я тоже хорошо знал, потому что в увольнении Николай частенько приглашал меня в гости, и Полина Григорьевна всегда была рада нашему приходу.    Даже сейчас, спустя столько лет, она выглядела бодрой и энергичной.     Всю жизнь она проработала в одной из средних школ Полтавы учителем русского языка и литературы, имела звание заслуженного учителя Украины.    Насколько я помню, она вела фольклорный кружок, вместе с учениками ездила по сёлам, где собирали пословицы и поговорки, старинные рассказы, описывали традиции и  обычаи.    С ней всегда было интересно разговаривать, выслушивать её мнение и советы.    Я был  желанным гостем в этой семье, но старался не злоупотреблять их гостеприимством в это сложное перестроечное время.   Пока Надежда с Николаем Ивановичем накрывали на стол, Полина Григорьевна выпытала у меня всё, что касалось моей личной жизни, иногда возмущаясь, а иногда и поддерживая меня.    Когда я рассказал ей о моих снах и ощущениях, она всплеснула руками.    - Дорогой ты мой, да это же домовой тебя душит! - воскликнула она.    Я опешил: - Какой такой домовой?    Да и почему он меня должен душить?  Воспитанный  на коммунистической идеологии, принципах атеизма, являясь членом КПСС, я даже и думать не мог о том, что рядом со мной живёт

какая-то нечисть в виде домового, да ещё меня душит!    Николай Иванович с Надеждой, глядя на меня, только переглядывались и усмехались, а Полина Григорьевна с воодушевлением стала мне втолковывать, как ей казалось, прописные истины.    Уважая её, я внимательно выслушал её рассказы о домовых, колдунах и ведьмах,  их проказах с людьми как положительных, так и отрицательных.      Домой я шёл в раздумьях об услышанном и вспомнил, что в детстве моя бабушка по материнской линии, Варвара Тимофеевна, тоже что-то рассказывала об этом.     Когда мы, все внуки, собирались у неё зимой и отогревались на русской печке, она забиралась к нам и рассказывала различные истории о тех,  кто живёт рядом с нами и их  проделках.      Все эти истории со временем стёрлись из памяти, но сейчас почему-то вспомнились до мельчайших подробностей.    Как ни странно, но в своём большинстве они совпадали с тем, о чём рассказала Полина Григорьевна.  Судя по всему, кроме домовых, рядом с нами, особенно в деревне, живут сарайники, овинники, конюшинники, чердачники, дворовые,  банщицы и масса другой нечисти, о которой мы и не подозреваем.     Временами, по разным причинам, они могут напоминать о себе различными явлениями, объяснить которые наука не в состоянии, например, полтергейст.

   Я и не думал серьёзно относиться к этой информации, но в эту ночь меня так придавило, что пришлось вспомнить всё, о чём говорила и что советовала Полина Григорьевна.    По своим ощущениям я убедился, что все эти явления не являются следствием моего какого-то заболевания, да и медицинское обследование показало, что я совершенно здоров.    Поэтому не оставалось сомнений, что это было чисто внешнее воздействие.    Говорить врачам о том, что меня душит домовой, по тем временам могло привести к нежелательным последствиям по службе, в лучшем случае направили бы к психиатру.     Оставалось только самому разобраться во всей этой ситуации, чтобы  как-то защитить себя.   Так как никакой информации по этому вопросу тогда фактически не было, кроме устных рассказов о различных историях, то пришлось обратиться за помощью к Полине Григорьевне.    Первым делом мы решили, что надо сходить в церковь и поставить свечи за здравие живущих и за упокой усопших.   Такая возможность мне представилась буквально на следующий день.    Дело в том, что в академии работала комиссия Министерства Обороны и члены комиссии попросили организовать экскурсию в Свято-Успенский собор.    Разрешение на экскурсию можно было получить у отца Кирилла – ныне Патриарха всея Руси.   В то время он был Владыкой Смоленским, Псковским и Калининградским.     Мне по долгу службы частенько приходилось решать с ним эти вопросы и признаюсь, что общение с Владыкой всегда было приятным, конструктивным и плодотворным.    Решения он принимал быстро, тут же определял время для экскурсии, свободное от богослужения, назначал экскурсовода из числа священнослужителей.    Всегда тепло и участливо расспрашивал о жизни, о службе, ненавязчиво давал советы.   Должен отметить, что после общения с отцом Кириллом в душе всегда оставалось какое-то умиротворение и спокойствие. В тот день я и поставил свечи у иконы Смоленской Божьей Матери, мысленно попросил у Неё защиты, как и советовала Полина Григорьевна. Не могу  признать, что эти явления сразу же пропали, но они стали не такими жёсткими, как раньше.  И тогда я подумал, что надо как-то договориться с этой сущностью, раз она является реальной и мы живём с ней, как говорится, под одной крышей. Дома, после службы, разговаривать было не с кем и я решил все свои действия сопровождать какими-то объяснениями, порой обращаясь к своему невидимому собеседнику. Называл я его, по совету Полины Григорьевны, «хозяином», что придавало всей этой ситуации какой-то мистический вид. Естественно, что никаких ответов и советов я не получал,  но продолжал общаться в том же духе.  Иногда я чувствовал какое-то присутствие в комнате или на кухне, причём это было подсознательное чувство, которое ощущалось так, как будто накатывалась волна, которая придавливала меня, появлялась апатия, тело расслаблялось, не хотелось ничего делать. В такие минуты я старался пересилить своё состояние, занимаясь либо уборкой квартиры, либо подготовкой своей форменной одежды к следующему дню. При этом я, как правило, продолжал разговаривать с хозяином, спрашивал у него, чем он недоволен, почему ко мне такое отношение, делился планами на следующий день и на предстоящий отпуск.  Я прекрасно понимал, что со стороны все мои действия и разговоры выглядели бы довольно странными, но психически я был здоров и поскольку сторонних наблюдателей не было, то я продолжал свой эксперимент, тем более,  что меня, как учёного, заинтересовало это необычное явление.  Как ни странно, но такое моё поведение дома привело к тому, что воздействия на меня стали проявляться значительно реже и не были такими острыми, как раньше. Кроме того, у меня выработалось определённое предчувствие такого воздействия, даже по ночам я иногда просыпался буквально перед воздействием, чем и предотвращал его. Разрешение этой проблемы произошло самым невероятным образом.  Однажды, засидевшись над своими бумагами до часу ночи, я не пошёл спать в спальню, а устроился на диване, укрывшись пледом.  Дверь на лоджию была приоткрыта и в комнате было довольно прохладно.

   Где-то около четырёх часов утра я сильно продрог и уже собирался встать и закрыть дверь, как услышал, что кто-то с лоджии идёт в комнату. Шаги были очень лёгкими, но их выдавал звук, словно по паркету цокали коготки.  Я затаился и ждал, что будет дальше.  Подойдя к дивану, это невидимое существо легко прыгнуло прямо мне  на ноги и я почувствовал, как мои ноги сразу занемели и это онемение стало распространяться на всё тело.  Я не стал, как раньше, резко реагировать на это воздействие, а тихонько сказал: -  Ну зачем ты меня замораживаешь, я и так уже замёрз, да и тебе на лоджии, наверно, было холодно, что ты пришёл ко мне.  Лучше ложись со мной рядышком, где тебе удобно, и вдвоём нам будет теплее.  Как ни странно всё это выглядело, но оцепенение сразу прошло, а через некоторое время я почувствовал, как на ноги легло что-то мягкое и тёплое.   Ощущение было такое, словно в ногах  у меня устроился котёнок. Мне стало так тепло и уютно, что я сразу уснул.  Утром я поблагодарил хозяина за добро и ласку и ушёл на службу, оставив ему на блюдце часть еды от завтрака.  Больше меня никто не беспокоил по ночам, но теперь уже я сам, укладываясь спать, приглашал хозяина и иногда чувствовал, что моё приглашение принималось, и что-то устраивалось на одеяле в моих ногах, создавая ощущение тепла и уюта, после чего я быстро засыпал.  Так определились мои странные отношения с домовым.

   Я продолжал, как и раньше, разговаривать с ним, разумеется, без всякого ответа, а он, в свою очередь, иногда прятал от меня нужные мне вещи буквально в самый неподходящий момент.  Правда, на мою просьбу он эти вещи возвращал, причём они оказывались там, где я их искал, но не находил.  Уходя на службу, я просил его не допускать в квартиру чужих людей, так как за последнее время в Смоленске участились квартирные кражи.   Однажды, вернувшись после службы домой, я обнаружил, что     кто-то пытался взломать входную дверь, но грабителям это не удалось, хотя замок и был сломан.   Не знаю, что помешало грабителям, но я от души поблагодарил хозяина. Так и продолжались наши отношения до моего отъезда в отпуск.

   Так как по сроку службы мне был положен отпуск 45 суток, то я его делил на две части. Одну половину, недели две, я проводил у матери на Кубани, а на вторую половину брал путёвку в военный санаторий.

   Приехав к маме, мне пришлось «пообщаться» с другим домовым,

но уже в доме у мамы.   Вечером после ужина, проводив гостей, мы легли отдыхать.  Мама легла на своей кровати в одной комнате, а мне постелили на диване в другой комнате, но через открытую дверь мы видели друг друга и долго разговаривали.  В какой-то момент я вдруг почувствовал, что мои ноги и руки оцепенели и я стал погружаться в какую-то тёмную мглу.   При этом что-то каталось и подпрыгивало у меня по груди и животу.  Ощущения были знакомые и я, собрав все силы, смахнул это с себя на пол и говорю маме, что по мне домовой прыгает. А мама так спокойно мне и говорит: - Ты не бойся его, это он просто радуется, что ты приехал. Не понимаю, почему, но я осторожно поднялся с постели и стал руками шарить по  полу.  К моему удивлению, я нащупал на полу небольшой шарик, величиной с детский мячик, от которого мои руки сразу же онемели. Этими онемевшими руками я поднял этот пульсирующий комочек, который показался мне неимоверно тяжёлым, и бережно опустил его на диван.  Руки сразу же отпустило,  я лёг на постель и словно провалился в сон.  Утром я рано встал, до обеда перекопал маме весь огород, починил крыльцо и крышу сарая, где подтекало, так что похозяйничал.  Больше меня, пока я гостил у мамы, никто не беспокоил.

   Эти мои истории не вызвали у моих слушателей особых эмоций, как я ожидал, так как, по их словам, с ними тоже бывали подобные случаи.

   Лично для меня эти истории послужили хорошим жизненным уроком, заставили изменить моё отношение ко многим вопросам, на которые наша материалистическая наука не может дать объективного объяснения. Теперь я был твёрдо убеждён, что рядом с нами существует какой-то другой Мир, невидимый и пока необъяснимый для нас, который живёт по своим законам.  Иногда наши Миры пересекаются, и тогда мы сталкиваемся с непонятными явлениями, которые считаем аномальными, а представителей этого иного Мира демонизируем. Надо признать, что  наши предки как-то умели общаться с этими сущностями и жить в мире и согласии с ними.  Мы стремимся в космос, ищем контакты с другими цивилизациями, но совершенно не знаем или не хотим знать те Миры, которые существуют рядом с нами на земле, под землёй и в океане.  Если мы уже давно существуем рядом, то эти Миры вряд ли хотят нанести нам вред, хотя иногда это и происходит, но, по-видимому, по нашей вине.