Деревянная река

Они, не сговариваясь, пришли в офис молодежной организации, и разговор зашел о необходимости участия в паломничестве к святым местам. Мест и вариантов было предложено множество, но как-то все свелось к Макарьевскому району. Невероятно, но факт, один участник оказался родом из поселка Унжа, другой с 200-го пикета, у третьего случайно в доме появилась книга А.И.Рябова «Преподобный Макарий Желтоводский Унженский чудотворец», четвертый рассказал о сне, который с завидной периодичностью посещает его. Суть сна сводилась к встрече сновидца с седовласым старцем, стоящим на абсолютно черном высоком берегу реки, а из берега бил огненный фонтан. Старец призывал завалить фонтан огромным камнем, в котором торчал ржавый татарский меч. Осеняя его крестным знамением, старец ругал кого-то за нерадивость и указывал посохом в сторону поселка, в котором на глазах сновидца падала колокольня. Пятый участник утверждал, что ему на мобильный телефон приходит одна и та же запись « Радости жди 9 Мак.». Авторство и адресат отсутствовали. Сговор о необходимости духовно-этнографической экспедиции состоялся. В процессе подготовки нами были предприняты попытки собрать исторические материалы о событиях предшествующих обоснованию города Макарьева. Постепенно вырисовывалась довольно любопытная для нас и наверняка интересная для начинающих историков картина. Целью нашей экспедиции была идея повторить пеший подвиг Преподобного Макария. Материализовать древние легенды, почувствовать первозданный дух, ведущий путника к подвигам. Спонсором экспедиции выступила Партия национального возрождения «Народная воля».

Но все по порядку.

По официальной версии Преподобный Макарий Желтоводский, Унженский, родился в 1349 году в Нижнем Новгороде в семье благочестивых родителей Иоанна и Марии. С детства он был обучен грамоте и проявил при этом особые дарования и любовь к учению. В двенадцатилетнем возрасте, "от младых ногтей Христа Спаса возлюбив", он тайно от родителей ушел в Печерский Нижегородский монастырь, где несмотря на юные годы был пострижен в монашество архимандритом Дионисием (впоследствии святой архиепископ Суздальский; (+1385; память 26 июня).

С искренним желанием юношеской души; "гласом любезным Троицу воспевая", преподобный Макарий начал иноческий путь спасения. Вскоре, избегая суетной мирской славы, преподобный тайно удалился на реку Лух (на какой Белый или Черный не уточняется), где построил себе хижину и стал жить в молитвенном уединении. Только "звери дикие", покорившиеся святому Макарию, изредка нарушали его безмолвие. Однако в скором времени и здесь собрались вокруг преподобного ревнители иноческого благочестия. Тогда святой Макарий устроил обитель с храмом в честь святого Богоявления, а затем тайно удалился на берега озера Желтого, расположенного на левобережье реки Волги. Там он выкопал себе пещеру и с еще большим усердием продолжил иноческие подвиги.

Не только русский православный народ, но даже татары-мусульмане и языческие народности, населявшие близлежащую местность, с удивлением и восхищением смотрели на суровую подвижническую жизнь преподобного Макария. Вскоре многие из них, "оставив агарянское безбожное шатание", стали поселяться рядом с преподобным. В 1435 году святой Макарий устроил обитель и храм во Имя Святой Живоначальной Троицы, и, сам приняв сан игумена, стал проповедовать веру во Христа окрестным черемисам, чувашам и татарам. Перед воротами монастыря было озеро, впоследствии названное Святым, в котором преподобный Макарий крестил во Имя Святой Троицы обращавшихся магометан и язычников.

В 1439 году татары под предводительством Мамотяка, сына казанского хана Улу-Махмета, напали на Нижний Новгород и разорили обитель святого Макария. Иноки были убиты, а святой игумен взят в плен. Однако из уважения к благочестию преподобного Макария хан Улу-Махмет отпустил святого и по его просьбе освободил еще до 400 христиан. Но при этом татарский властелин потребовал от преподобного не селиться больше при Желтом озере. "Та земля, - говорил он, - наша".

Преподобный Макарий, вернувшись в обитель, с честью похоронил замученных татарами иноков, а затем отправился в Галичскую землю. В 240 верстах от прежней обители на берегу озера Унжа блаженный Макарий поставил крест и соорудил келлию. В том же, 1439 году, он основал новую обитель. Примечательно, что на пути от Казани до Унжы преподобный Макарий, "нося во устех непрестанные молитвы", чудесно насыщал своих спутников.

На пятом году своей подвижнической жизни в Унже, прославившись "пощением и бдением, яко ангел", преподобный Макарий заболел и 25 июля 1444 года, в возрасте 95-ти лет, отошел ко Господу. Во время блаженной кончины праведника вся местность вокруг келии исполнилась благовония, а лицо святого озарилось Божественной благодатью. Напоминаю, такова официальная версия.

Этот период жизни преподобного Макария нас очень заинтересовал. Что-то в этих зафиксированных событиях было не так. Была какая-то историческая несправедливость, казус, а может быть умышленный подвох, искажение фактов или еще каверза какая. Захотелось нам пройти путем Макария и его подвижников. Пусть не весь путь, а лишь завершающую часть его, но почувствовать на себе всю тяжесть пути и счастье божественной помощи. Вы только представьте. Человек в 90 лет отважился на пеший путь в 240 верст. Одна верста равнялась 500 саженям или 1,0668 км. И того 256 км. Без запаса пищи, в летнюю жару. По лесу, болотам полным гнуса и диких зверей. По нашим расчетам последние дни пути Макарий со товарищи шел через нынешние урочища Кордон и Калиевец. Выходя на п.Никольское он переправился с через реку Унжу в брод. И завершил свой нелегкий путь в городе Унжа. Следует заметить, что этот город основанный при князе Всеволоде Большое Гнездо на ровне с городами Устюг и Зубцов. На 1439 год город Унжа был крайней, пограничной точкой Нижегородского княжества. За его пределами лежала Галицкая земля. Потому выбор наш был не случаен. Путь наш лежал в нынешний поселок Унжа. Город этот, почему-то, приглянулся Макарию. Он стал его покровителем идуховным защитником. Город неоднократно был спасаем от разграбления татарами его пламенной молитвой. В "Чуде о граде Унжа", относящемся к 1522 г., автор Жития Преподобного Макария пишет:"Мал бе град той, но зело велика и крепка помошника себе имея", так как преп.Макарий Желтоводский "град той возлюби". Здесь отмечено, что и раньше он защищал святой свой город Унжу.

Первый день экспедиции мы посвятили изучению местности. Лагерем встали напротив местной достопримечательности. Под деревней Попово есть геологическое чудо, великолепный выход юрских пород. Здесь когда-то произошел тектонический сдвиг и пласты юрских отложений древнего моря вышли наружу, обнажив палеологические реликты. Ребята вдоволь натоптали следов в древних отложениях и накопали окаменевшие останки допотопных животных. Местный проводник предупреждал нас, что ночевать под открытым небом на берегу «камушника» не безопасно. «Голова будет болеть, и общее расстройство организма…». Мы особо не прислушались к рекомендациям и лагерь поставили. Разговоры у ночного костра, возможно, распалили наше воображение, но сморило нас быстро. Сон был полон тревог и видений. По несколько раз, за длинную августовскую ночь мы одновременно просыпались, нервно ходили у костра, пристально вглядываясь в ночную мглу. На небе не было ни звездочки. Серый туман застилал горизонт. Кое как дождавшись утра, с сильной головной болью, мы собрались у костра за чашкой крепкого чая. Беседа не клеилась. Настроение у всех было подавленное. Все отметили общее недомогание и состояние как будто кто-то пристально за тобой наблюдает со всех сторон. Аппетита у всех явно не было. Пока мы с трудом запихивали в себя кашу, от куда не возьмись, появился писклявый звук. Все стали проверять свои сотовые телефоны, но они молчали. Спустя 15-20 минут причину зуммера все же нашли. В рюкзаке сам собой включился радиометр, взятый для определения радиоактивного фона в святых местах. Фон был явно увеличен, но не на столько, чтобы вызвать беспокойство, но вот мощность силового потока превышала нормальные показания на целый порядок. Пора было собираться в путь. Следующий день мы посвятили изучению поселка Унжа и его окрестностей. Оценив рельеф местности, мы пришли к заключению, что нынешнее русло реки Унжи значительно изменилось с памятных событий 1439 года. Устье отступило от стен города почти на километр. Старое русло заросло травой и образовало несколько небольших озер. Остатки крепостного вала не внушали своими габаритами и легко нами были преодолены. Свободного места для стоянки двадцати тысячной армии татар мы не обнаружили. Мы посетили практически разрушенную церковь, стоящую на самом высоком месте крепостного вала и живописнейший вид открылся нашему взору. С этой высотки горстка людей могла показаться армией. Особый котлообразный рельеф создавал эффект резонансного эха. Было слышно, как журчит река Унжа почти в километре от наблюдателя. Воздух пьянил болотным разнотравьем. Казалось, раскинь руки и полетишь как птица с душой наполненной свободой. Это место не могло не нравиться, оно притягивало животным магнетизмом, завораживало первозданной нетронутостью. Казалось, ничего в мире больше не существует, только эта упоительная свобода и торжество духа. Нами были осмотрены местные достопримечательности. Оказалось не так давно в поселке упала колокольня, по счастливой случайности не кто не погиб. Сон нашего товарища как будь-то «был в руку». Интересно как сбудется иное событие подвигшее нашего старшего товарища на макарьевскую авантюру. Дело в том, что много лет назад в доме, где жил наш учитель Е.Г. был найден клад. Среди серебренной и бронзовой утвари, церковных книг и икон было одно произведение не очень типичное для иконописи. На холсте был писан образ Макария Унжинского, но холст был приклеен к иконе. По оценке специалистов произведение могло быть отнесено к концу 17 началу 18 века. Но не это занимало зрителя. Образ притягивал к себе своей неуемной духовной силой. Е.Г. выкупил его у нашедших клад, тем более, что они все равно его пустили на ветер и спустили на самогон. Реликт два года стоял у учителя дома, не давая спокойно спать, мучая внутренним гласом требующим вернуть его в родные пенаты в Макариево-Унжинскую пустынь. Не в силах более терпеть сих требований Е.Г. сдал этот экспонат в музей изобразительного искусства. И вот много лет спустя этот образ вновь стал всплывать перед изумленным медитативным взором. Требования вернуть его в пустынь не прекращались в период подготовки к экспедиции ни на час. Обращения в музей ничего не дали. Икона бесследно исчезла.

Погода стала портиться. Наши нелепые расспросы местных жителей о роли Преподобного Макария в жизни поселка Унжа не понравились святому старцу. Нас «аки татар переметных» стали изгонять из святых мест. По пути в лагерь мы промокли до нитки. Дождь стал затяжным. Весь последующий день пришлось отсиживаться в палатках. Однако мы не растерялись и времени даром не теряли. Воздавая молитву Преподобному Макарию, по заранее распечатанным молитвенникам, мы просили смилостивиться над нами и покровительствовать дальнейшему нашему продвижению по избранному пути. Молитвы наши были услышаны и к вечеру дождь прекратился. Над колокольней в поселке Унжа небо начало светлеть. Стал пробиваться свет вечерней зари. Клубы серых облаков стали сменяться белесыми барашками прояснения. И тут мы увидели облако по виду напоминавшее образ, лик седовласого старца грозно нахмурившего брови и как бы говорящего: «По што, паршивцы, в мои пределы пожаловали…». Мы вняли этому знаку свыше и приняли решение по утру свернуть лагерь. Весь следующий день мы посвятили тому, что стали пробиваться сквозь заросли ища некогда существовавшую лесную дорогу до урочища Калиевец вдоль речушки под названием Большая Низмица. Где по преданию Преподобный Макарий дал разрешение на заклание Лося само добровольно пришедшего в руки к голодным путникам. Путь оказался вовсе не простым, как нам поначалу думалось. Мокрое нынешнее лето подпортило нам все запланированные переходы. Продираться пришлось почти по колени в болоте, а через Низмицу перебирались в брод по пояс. С полпути пришлось вернуться к поселку Никольскому, где мы переждали грозу и вернулись в лагерь. Местный житель нам поведал, что запланированный нами путь мы пройти не сможем, по причине затопления его болотной супесью. От идеи пешего перехода пришлось отказаться. Погода преподнесла нам очередной сюрприз. К вечеру похолодало. Одежду просушить не удалось. К утру у всех появились признаки простуды. Носы заложил насморк, голоса стали «садиться». Нами было принято решение отменить пеший переход и сплавиться до Марарьева на лодках., которые нам любезно предоставили местные жители. Переход по воде оказался делом не простым. Быстрое течение, коряжник и извилистость норовистой реки Унжи заставил нас трудиться в полную силу. Почти тридцать километров сплава лишали нас сил. Запланированная стоянка на озере Старка не состоялась по причине отсутствия питьевой воды. Пить болотную жижу мы не дерзнули. Пришлось использовать план Б. У Е.Г. в поселке Комсомольском, оказалось, живет дядя, и мы напросились на ночлег. Как в последствии выяснилось не зря. Любознательность «аборигенов» не знает границ, но и в долгу они не остаются. Дядя Саша поведал нам историю своего рода Демьяновых, непосредственно связанную с преподобным Макарием. Изложим ее в вкратце. По его словам род Демьяновых ведется, возможно, от первого русского пограничника, витязя Демьяна Куденевича. Силою Демьян был подобен Гераклу, но славился в первую очередь тем, что уже много лет, не желая участвовать в усобицах и проливать русскую кровь, отказывался от службы князьям и вел свою собственную войну со Степью.

Смолоду Демьян, как и все в этих местах, служил Великому князю Владимиру Всеволодовичу, по прозванью Мономах, под знаменем которого рубился еще при местечке Лубене. То была пограничная крепость на р.Суле. Отражение крупного половецкого нападения произошло приблизительно в 1106 г. Помнил поход семи князей Великим постом к низовьям Дона, к ханским городам-зимовьям. Помнил и страшное побоище с утра и до вечера Страстной пятницы 27 марта против всех сил "половецкой земли", когда половецкой кровью переполнилась речка Сальница... Служил Демьян и сыну Мономаха Мстиславу Великому все недолгое время его славного княжения. Дальше начал было служить Ярополку Владимировичу, но в те годы уже "раздрася вся Русская земля" и распался единый фронт обороны против "Дикого Поля", а иные князья сами стали приводить поганых, подобно Олегу Черниговскому - проклятому "Гориславичу". И выбрал Демьян иную стезю.

Прахом пошло наследие великого Мономаха. Половцы осмелели быстро. Нынешним же князьям стало не до границы. Только он, Демьян Куденевич, вопреки всему продолжал хранить верность Мономахову завету, как волк-одиночка рыская вдоль степного рубежа. Бывало, сами ходили "в поле". Тревожили половецкие вежи, отгоняли табуны, добывали "языков" на пастбищах Орели, с Айдара и Калитвы. Много лихих джигитов, жадных до чужого добра, уложили они на зеленую траву-мураву или в пушистую снеговую перину, лавиной налетая из засад, снимая часовых и вырезая на ночевках целые ватаги, не одну сотню христианских душ спасли от злой неволи и смерти... По всему степному порубежью гремела их слава. Любил старого Демьяна крещеный люд. В боярских хоромах и в убогой хижине углежога или бортника, в посадской избе и в юрте побратима-торчина были его людям честь и место. Зато половцы боялись Демьяна панически. Сила его казалась нечеловеческой, но еще пуще страшила колдовская неотвратимость его нападений. "Демьян слово знает. Может волком обернуться, горностаем спрятаться, соколом улететь или полозом уползти, а то и невидимым стать, - говорилось с опаской у ночных половецких костров. - Мы его не видим, а он, может быть, уже здесь, смотрит вон из тех кустов...", так говорили про него кипчаки и жутко им становилось.

Потомки его осели в разных краях. Одна ветка оказалась и в нашем уделе. Демьяновы - русские дворянские роды. Предок одного из них, Иван Афанасьевич Демьянов, пожалован поместьями в 1642 г. Его потомство внесено в VI часть родо-словных книг Тверской и Костромской губерний. Так вот один предок, достопочтенного рода, Афанасий Демьянов, жил отшельником в местечке Воронье гнездо на берегу озера Грязного. ( Ныне в 10-ти километрах от поселка Унжа). Когда-то он состоял на службе у князя Александра Брюхатого, но за прямоту свою и несносный, поперечный характер отправлен был на рубеж к городу Унже. Который в то время был форпостом Нижегородского княжества. Ростом он был под стать своего предка и поспорить с ним не каждый бы отважился. Но случилось так, что подрал его медведь. Дабы «здоровие свое поправить» отправился тогда Афанасий на берег Грязь озера. Слыло оно в народе лечебным. Всякий раненый и хворый зверь приходили к нему в грязи поваляться, раны подлечить. Было то озеро соленым и раны затягивало быстро. Пришел, да так там и остался. Поговаривали, что в тех местах сохранилось капище языческое. Потому всякий православный обходил те места стороной. Может Афанасий и забыл христианского бога, но за правду стоял горой. Зато нарекли его в народе Демьяном Праведным. Говорят, прожил он более ста лет и потомков после себя оставил неисчислимое множество. А все потому, что помогала ему древняя богиня Мокош и будто бы жила она в ключ-камне. Так называли огромные каменные глыбы с нанесенными на них древними письменами. Из реки Унжи в озеро был ручей, он то и подпитывал его пресной водой не позволяя ему, зарасти камышом и ряскою. А еще говорят, что охранял Демьян Нижегородскую казну, что была припрятана князем от татар, до нужды. В памятный 1439 год явился к ключ-камню Преподобный Макарий. Увидел капище и в серцах стал проклинать это место. Но помня о пришествии под Нижним Новгородом на речке Почайне, когда он пытался разбить такой камень, но был прогнан бабами стиравшими белье и запозорен, Преподобный воздержался от личных скверен. Однако же дружине своей велел тот камень сковырнуть, да бы не допустить крамолы языческой. Так те и сделали. Но набросился на них Демьян и поколотил шибко. Заклиная их не трогать камня, а коли сдвинуть этот камень с места - вмиг рухнет заветное слово, сбудется заклятье, иссохнут все колодцы в округе. Пропадет тогда Унжаград, слава его склонится к закату и разорен он будет врагом лютым. Не послушал его Макарий и камень, таки сковырнули. Но запало Макарию слово Демьяна Праведного и не пошел он в Галич, а решил доказать жизненную несостоятельность древних сказаний и силу христианского учения. Потому распустил братию и поселился не далеко от того места, где произошла ссора. Предположительно под нынешней деревней Шемятино, на берегу другого озера, дабы и далее нести слово Господне. Но уже на другой год половодье затопило его жилище. Унжа стала менять свое русло. Преподобный вынужден был искать себе новое место. Так и отправился он дальше сначала в Унжеград, а потом в пустынь. Через пять томительных лет, когда Унжа постоянно меняла свое русло, заливая пахотные поля и выпасные луга, сподобился Преподобный Макарий идти в Воронье гнездо за покаянием, да не дошел. Почувствовал себя худо и слег. Перед смертью он заповедал, чтобы его тело отнесли в созданную им обитель и там похоронили. После чего помолившись и благословив всех бывших при нем, тихо отошел ко Господу. Только Унжа река, с тех пор, не как не определиться, «толи течь по старому» и Мокоши богине кланяться, или убояться Преподобного и новым руслом себе славу выстрадать. Так и блудит, заливая по весне всю округу, добавляя болот и непроходимых топей. Хранит до поры тайну княжеской казны. Плачет Мокош кровавой клюквой ягодой, причитает уханьем птицы филина, а сделать ничего не может. Нет более у нее защиты пред христовым словом, переводятся Демьяны на земле русской.

Весь следующий день мы обследовали округу. Поселок Комсомолка привел нас в шок. Кругом разруха как после военных действий. Лишь учебное лесничество возвышается барским замком на полях сражений за выживание. Поселок умирает. Лес, некогда кормивший сотни людей, теперь превращается в большую проблему. Средства сообщения рабочих поселков, так называемых пикетов, урочищ и кордонов, узкоколейные ж.д. растащены местными жителями и успели зарасти деревьями и кустарником. Инфраструктура нарушена, природа вновь дичает. Всему виной бесхозяйственность и отсутствие общего плана развития района. Как говорят местные жители, поселок, с прилегающей к нему территорией, по несколько месяцев в году отрезан от жизни. Причина тому, отсутствия переправы через реку Унжу. Заканчивался пятый день нашего путешествия. Погода испортилась окончательно. Холод и дожди пожаловали нас простудой и насморком. Но все же мы решили пробиться сквозь лес до урочища Калиевец. По нашим расчетам именно этим путем шел Макарий до поселка Никольское. На следующий день погода смилостивилась. Дошли таки наши молитвы до Преподобного.

По утру, мы двинулись в путь. Нас отговаривали, как могли, мол, не пройти теми тропами по причине переполнения болот излишней влагой, но мы остались непреклонны и двинулись в путь. Путь представлялся нам несложным. Мы легко прошли первые километры по насыпной дороге до скважины с минеральной водой. Вода оказалась с ярко выраженным привкусом йода и солено-горькой на вкус. Через несколько километров мы свернули на тропу, ведущую к старой узкоколейке. Но нас ждал первый сюрприз, тропа пропала в разлившемся соленом болоте. По берегам его, не было ни какой жизни. Не птиц, ни пресмыкающихся, ни даже комаров. Накомарники оказались излишними. Ходьба по трясине нас сначала забавляла, но провалившись по колено в болотную, цвета чифиря, жижу оптимизма нам не добавила. Воздух пьянил запахом багульника и йода. Затею идти по болоту пришлось оставить. Вернулись на «большак». Пройдя еще несколько километров, вновь свернули на тропу, ведущую к узкоколейке. На этот раз попытка удалась. Теперь путь представлялся весьма успешным. Узкоколейка была сделана на достаточно высокой насыпи и затопить ее никак не могло. Радостные, с новым приливом сил, мы двинулись по обозначенным ориентирам. Но радоваться пришлось не долго. Уже через пару верст мы столкнулись с новой преградой. Мост через лесную речку оказался разрушенным. Попробовали «продраться» сквозь заросли по берегу речушки, в надежде найти переправу, но усилия оказались тщетны. Кругом все было заболочено. Казалось, вся округа превратилась в сплошное болото. Промочив ноги и выбившись из сил, мы с трудом выбрались на «щебенку». Пришлось сделать внеочередной привал и принимать окончательное решение о продолжении экспедиции. Проголосовали единогласно за возвращение в лагерь. Погода вновь испортилась, заморосил дождь, прогоняя нас во свояси. По возвращении на базу все с удивлением отметили, что признаки простуды прошли. Сказалось двух часовое пребывание в природном ингалятории на соленом болоте. Лагерь свернули и двинулись двумя группами к переправе. Одна пешая, другая на лодках по озеру. Промокли на сквозь. Обед получился в сухую. «Бомж пакеты» со сгущенкой сверху и тушенка в прикуску подчеркивали колорит пребывания в святых местах. Погрузив лодки, на ждавший нас трактор, мы двинулись к Макарьево-Унженскому монастырю испить святой воды из легендарного Святого ключика. Отдав почести святому месту, мы двинулись на автостанцию. Экспедиция была завершена. Хотя выводы еще было делать рано, мы со всей очевидностью понимали, что проделать путь от Желтоводской обители до города Унжа мог только физически и духовно крепкий человек. К тому же обстоятельства должны были складываться благоприятным образом. Год, стало быть, 1439 был очень сухим. Или существовала другая дорога и история перехода Преподобного Макария до Унжы далека от истины. В общем, требовалось дополнительно прорабатывать исторические источники и на основе анализа, уже в следующем году, чертить другую маршрутку.

P.S. В Святой России история никого ни чему не учит. Мало того ее перекраивают по образу своему и подобию, на потребу дня, возвышая одних и стирая память о других. Творения рук человеческих, возвышение духа имеют значение лишь в достижении целей междоусобных ристалищ. В наше время появилось достаточно много историко-этнографических клубов занимающихся реконструкцией прошлого, тех событий, которые некогда повернули историю вспять. Мероприятия таких команд дают возможность проанализировать ситуации, которые могли складываться в памятные события, почувствовать в приближенной реальности правдивость летописных сказаний. В задачу нашей экспедиции не входили реконструктивные элементы, но все же выводы мы сделали не шуточные. Во-первых: пройти сквозь макарьевские леса с командой в сотню человек за десять, пятнадцать дней без запаса пищи и орудий охоты практически невозможно. Даже если существовали тайные тропы от одного жилища до другого, необходим был проводник из местных жителей, который великолепно знал округу в сотню километров. Это мало вероятно, так как местные жители дальше двадцати верст от собственного жилья, как правило, не отходили. Во-вторых: исторические летописи, судя по всему, лукавят, передергивая события и не привязывая их к реальной картине бытия. Так город Унжа в памятный 1439 год напрочь утратил свое значение порубежного града, так как к этому времени Нижегородское княжество распалось, а Галицкое было слабо. Территория влияния племен черемись лежала по границе этих двух княжеств, и этнографическая мозаичность сплошь перемешивала народности.

Одной верой историю не укрепить. Домыслами истины не достичь. Но и жить по кривде душа не лежит. Потому и копают историки и археологи, культурные слои, пытаясь по крупицам восстановить изначальную правду, дабы понять божественный замысел и жить не вопреки, а для сохранения культуры нашего народа.