В кабине большого рефрижератора негромко играла музыка. Её звучание смешивалось с равномерным урчанием работающего двигателя и монотонным шумом колёс, усиленным мокрым асфальтом, который был слышен сквозь приоткрытое боковое окно. Водитель нажал кнопку стеклоподъёмника, почувствовав дождевые капли на оголённом плече и переключил режим работы щёток лобового стекла.
"Гнилая местность, - подумал он, пуская машину накатом по длинному и пологому спуску. – Чуть ли ни в каждом рейсе здесь то дождь идёт, то туман стоит".
– Свен, ты почему меня не разбудил? – из-за ширмы за спиной водителя показалась всклокоченная голова его напарника. – На часах-то уже почти полночь.
– Я ещё не устал, - улыбнулся ему в ответ Свен, - а тебе, Бак, перед такой сменой нужно хорошо выспаться. В этом районе опять идёт дождь и, кажется, что он только усиливается.
– Нам не привыкать, - потягиваясь, прокряхтел Бак. – Ураганы и торнадо в этих местах не наблюдались, а от дождя мы убежим быстро.
– Если только ему с нами не по пути, - засмеялся Свен.
– Тебе что приготовить, - снова спрятавшись за ширму, спросил Бак, - кофе или чай?
– Чай зелёный и покрепче, - ответил ему Свен. – И накрой чайник полотенцем. Пусть заварка пропарится.
Бак замурлыкал мотивчик, подпевая радиоприемнику, и начал греметь посудой.
– А что тебе к чаю разогреть? – немного погодя, опять спросил он Свена.
– Ничего, - ответил тот. – Мне жена положила в сумку домашний пирог с рыбой, а я люблю его есть холодным.
– Сама пекла? – поинтересовался Бак.
– Вместе с соседкой, - засмеялся Свен. – В последнее время они увлеклись кулинарными экспериментами и всё то, что у них получается, или не получается, жена перед рейсом кладёт в мою сумку.
– Теперь я понимаю, отчего у тебя такое разнообразное меню, - усмехнулся Бак. – Значит, ты по совместительству ещё и дегустатор?
– Скорее уж, подопытный кролик, - в тон ему ответил Свен. – Но на моё счастье, бог наградил меня желудком, который, как оказалось, способен переварить любое кулинарное "чудо", изготовленное моей женой и её подружкой. Хотя, если честно признаться, то очень занятно каждый раз находить в своей сумке что-то новенькое.
– Тогда ты не кролик, а настоящий испытатель, - уверенно сказал Бак. – Только они идут на такой риск сознательно и большой долей любопытства. А вот я в этом отношении – закоренелый консерватор и предпочитаю употреблять в пищу только то, к чему уже давно привык.
– А-а, так вот почему ты в Брандоре всегда останавливаешься у одного и того же кафе, - засмеялся Свен. – А я, было, подумал, что тебе приглянулась в нём та бойкая официантка.
– Нет, - улыбнулся в ответ ему Бак, - мне приглянулась повариха, а точнее то, как она готовит. Так что, на завтрак я тебя разбужу на автостоянке именно у этого заведения.
Заметив, что машина, идущая следом за ними, пошла на обгон, Свен немного сбавил скорость.
"Лихой парень, - укоризненно покачав головой, подумал он, провожая взглядом автофургон с трейлером. – Ночью, при такой погоде, да ещё и с прицепом. Молодой, наверное. Вырвался из столицы на простор полей вот и лихачит".
– Свен, рули в "карман", у меня всё готово, - сказал Бак, выглянув из-за ширмы. – Интересно, а как можно назвать приём пищи в такое время?
– Для тебя это – ранний завтрак, а для меня – поздний ужин, - засмеялся Свен, съезжая с полосы шоссе на асфальтированную площадку.
– Или обед вампира, - предложил своё название Бак.
– Тогда ты должен разбавить свой кофе кровью, - усмехнулся Свен.
– Фу, какая гадость, - поморщился напарник, представив себе такой напиток. – Нет, пусть будет просто ночной обед без всяких вампиров. С кровью я даже бифштекс и тот не могу есть. А тебе твоя жена ничего подобного ещё не подкладывала?
– Слава богу, до такого блюда она со своей подружкой ещё не додумалась, - захохотал Свен. – Хотя, конечно же, нет никакой гарантии, что этого когда-нибудь не произойдёт.
Покончив с ночным обедом, Бак сел за руль, а Свен стал укладываться на ночлег.
– Может быть, тебе колыбельную поискать? – улыбаясь, спросил Бак напарника, настраивая радиоприёмник на нужную волну.
– Я засыпаю под любую музыку, кроме тяжёлого металла, - ответил ему тот, укрываясь одеялом. – А если и усну под его звуки, то сниться мне будут исключительно кошмары.
– На радиостанции "Релакс" металл не крутят, - выруливая на автостраду, заверил его Бак. – Сейчас они тебя убаюкают.
– Я уже впадаю в транс, - пробормотал Свен, закрывая глаза.
Дождь действительно всё усиливался и Бак переключил работу автомобильных щёток на повышенный режим.
"Пока идём по графику, - миновав указатель очередного населённого пункта и посмотрев на часы, подумал он, - но лучше всё-таки приехать в Брандору пораньше. Какой идиот выделил для завтрака всего пятнадцать минут? Сам, поди, по утрам не меньше получаса за столом сидит. Впрочем, если питаться исключительно бутербродами и кофе, то позавтракать можно и за пять минут".
Это был обычный и привычный рейс для Бака. Он прекрасно знал все сложные и опасные участки маршрута, и даже сильный дождь не мешал ему уверенно вести свой многотонный рефрижератор вперёд. Дорога была совершенно пустынна, и водитель прибавил скорость, намереваясь с разбега преодолеть небольшой подъём. Внезапно впереди на шоссе выбежала молодая женщина с двумя детьми. Бак резко нажал на тормоз и крутанул руль влево, выезжая на встречную полосу. В этот момент сверкнула молния и осветила чёрный лендор, который мчался навстречу рефрижератору.
"Почему у него выключены фары?" – была последняя мысль Бака, перед тем, как кабина его машины врезалась в ствол большого дуба, стоявшего на краю дороги.
Герон медленно приходил в себя, но открывать глаза не спешил. Поскольку теперь его сознание было разделено на три части, то ему было выгоднее сначала воспользоваться своею тайной энергией, сохраняя при этом иллюзию бессознательного тела. Не получая практически никакой информации извне, его явная мысль почти ни о чём не думала. Она ничего не видела, ничего не слышала, оттого, что в помещении стояла абсолютная тишина и лишь обоняние, уловившее запах различных медикаментов, давало ей пищу для размышления.
Зато тайная мысль Герона, воспользовавшись внутренним зрением Нарфея, самым тщательным образом осмотрела всю больничную палату и забинтованное тело журналиста, неподвижно лежавшее на койке и закованное в броню гипса. У изголовья и с правой стороны кровати находились какие-то мудрёные приборы, от которых к Герону протянулись медицинские трубки и множество тонких проводов.
"Так, и что же случилось? – подумала тайная мысль журналиста, вспоминая свои последние ощущения. – Я спал на заднем сидении лендора, затем крик водителя, визг тормозов и удар. Всё. Больше ничего не помню".
Она осмотрела всё сознание и с удивлением обнаружила, что изумрудное пятно исчезло. Мысль замерла в недоумении, пытаясь понять возникшую ситуацию, но как ни старалась, а объяснить исчезновение души зелёного бога, так и не смогла.
"А где же наш разведчик?" – вдруг подумала она, вспомнив о третьей молчаливой мысли.
Тонкие нити невидимой энергии, соединявшие две тайные мысли, по-прежнему шли от "чулана" до оболочки сознания, но там они и обрывались.
"Разведчик, как и всегда, на своём месте, - усмехнулась третья мысль. – Только я сейчас не вижу ни себя, ни то место, в котором нахожусь. Душу Яфру я тоже не вижу, но зато прекрасно её чувствую. Мы с ним находимся где-то совсем рядом, но где именно, я понять не могу".
"Может быть, нам его позвать?" – предложила тайная мысль.
"Явно к нему обращаться не стоит, - ответил разведчик. – Я чувствую, что он в этом случае всё равно нам не ответит. Не для того наш божественный друг так хорошо спрятался. За несколько секунд до аварии Яфру произвёл какие-то энергетические манипуляции, после чего мы вместе с ним исчезли. Для меня осталась видимой и слышимой лишь та часть нашего сознания, в которой ты и находишься, а зелёный бог полностью контролирует нашу явную мысль".
"И что же нам теперь делать?" – задумалась тайная мысль.
"Вариантов у нас не так и много, - усмехнулся разведчик, - а если говорить точнее, то он всего лишь один. Из нас троих только я могу попытаться наладить относительно безопасный контакт с Яфру".
"Нет, рассекречивать тебя мне бы не хотелось", - запротестовала тайная мысль.
"Для зелёного бога уже давно не секрет то, что я за ним слежу, - засмеялся разведчик. – Другое дело, что он не видит меня и не знает, откуда я за ним подглядываю".
"Может быть, на время разговора тебе уйти из его чистой энергии?"
"Но тогда, во-первых, я не смогу передавать тебе правдивую информацию, а во-вторых, Яфру сразу определит то место, в котором я буду находиться, - возразил разведчик. – Наш многоликий бог разделил своё сознание уже на несколько сот частей, пытаясь меня поймать. А результат до сих пор нулевой, потому что область чистой энергии оказалась неделимой".
"Ты же знаешь, что мы не должны открывать Яфру тайну скрытого потенциала", - поморщилась тайная мысль.
"В создавшейся ситуации мы и не сможем этого сделать, - улыбнулся разведчик. – Мы с тобой оба сейчас не видим меня и то место, где я сейчас и нахожусь. Как мы что-то расскажем Яфру, если и сами этого не знаем?"
"Ох, что-то я совсем запуталась, - вздохнула тайная мысль. – Ты уверен, что всё пройдёт гладко?"
"Не волнуйся, Яфру сейчас сам того не зная подсказывает мне правильное решение, - уверенно произнёс разведчик. – Пусть он попытается отыскать наш скрытый потенциал в самом себе. Думаю, что такая задача не по плечу нашему зелёному другу".
"Ну, а вдруг?" – всё ещё сомневаясь, спросила тайная мысль.
"Понимание, оно или есть, или его нет. Недопонимания у бога не бывает. И это тебе говорю не я, а сам великий Яфру, - засмеялся разведчик. – А теперь приготовься молчать и работать только на приём. Кстати, чем занята наша явная мысль?"
"Пытается вспомнить свои последние ощущения и понять, отчего здесь так сильно пахнет медикаментами, - ответила ему тайная мысль, выглянув в приоткрытую дверцу "чулана".
" Вот и замечательно, - довольно кивнул головой разведчик. – Такая мысль устраивает нас всех, в том числе и Яфру. Я чувствую, что он сейчас оказался в очень интересном положении, потому и затаился, словно хамелеон на ветке. Давай попробуем определить, чего он боится и чего добивается".
"Всё, меня нет", - выдохнула тайная мысль и замерла, подлетев вплотную к оболочке сознания.
"Почему ты молчишь? – обращаясь к многоликому богу, произнёс Герон-разведчик. – За нами кто-нибудь следит?"
В центре сознания Яфру его чистая энергия практически перестала двигаться. Зелёный бог услышал голос журналиста, но испугался того, что с ним разговаривает не Герон, а сам Нарфей.
"Не валяй дурака, Яфру, - устало вздохнул Герон-разведчик. – Будь сейчас на моём месте Нарфей, то он не стал бы задавать тебе такие глупые вопросы. Бог мысли просто бы скопировал всю информацию из твоего сознания и молча удалился. Фан тоже не стал бы с тобой разговаривать, если бы мог заглянуть в твою душу".
Зелёный бог недоверчиво молчал, пытаясь определить в какой части его сознания спрятался журналист.
"Чем ты можешь доказать, что ты и есть настоящий Герон?" – наконец, произнёс Яфру, так и не обнаружив источник невидимой энергии.
"Именно тем, что я ничего не знаю и ничего не понимаю, - усмехнулся разведчик. – Я вижу своё тело, которое лежит на больничной койке всё в бинтах и гипсе. Вижу своё сознание и слышу единственную мысль, которая пытается вспомнить, что же всё-таки произошло. Но ни тебя, ни себя, ни нашего общего сознания я уже не вижу. Ты можешь мне объяснить, что всё это означает?"
"Объяснить я могу многое, - криво усмехнулся невидимый Яфру. – Но для этого я сначала должен понять, кому всё это объяснять".
"Ты хочешь, чтобы я начал задавать тебе вопросы, пользуясь своей видимой мыслью?"
"Нет, этого делать не нужно, - поспешно ответил многоликий бог. – Для всех без исключения, ты должен выглядеть, как обычный человек. Кстати, именно по этой причине ты сейчас и лежишь здесь в таком виде".
"Вот видишь, значит, я правильно поступил, воспользовавшись тайной энергией Нарфея?"
"Правильно, - подтвердил бог в маске, - но твоя невидимость меня немного смущает".
"Я тебя тоже не вижу и такая ситуация меня не просто смущает, - усмехнулся Герон, - она меня шокирует".
"Осмун и должен быть таким, - улыбнулся многоликий бог. – И теперь я знаю, что меня не видит даже тайная энергия Нарфея".
"Ах, вот в чём дело, - с облегчением вздохнул разведчик. – А я уж было подумал, что в результате очередного энергетического эксперимента мы с тобой опять попали в какую-то жуткую историю".
"С точки зрения обычного человека, действительно, история произошла жуткая, - ответил ему Осмун. – Автомобильная авария, в результате которой погибли все, кроме тебя".
"Это был несчастный случай?" – поинтересовался Герон.
"От несчастного случая ты уже давно застрахован, - засмеялся бог в маске. – Нет, Гера, это была хорошо продуманная и чётко проведённая операция. Наши игроки решили посмотреть на твою душу, так сказать, в чистом её виде".
"Ты стал Осмуном непосредственно перед аварией?"
"Да, я сумел всех опередить, - довольным тоном произнёс Осмун-Яфру, - и создать ситуацию, к которой никто из наших друзей не был готов".
"Хороши друзья, - проворчал Герон. – Они захотели меня убить, для того, чтобы понять, каким я был живой?"
"Именно так! – захохотал бог в маске. – Твоё тело их абсолютно не интересует. Им нужна твоя душа".
"Расскажи мне всё по порядку", - попросил его журналист. – Мне самому всё равно не разобраться в этой истории".
"А как мне разобраться с твоей невидимостью?" – прищурился Осмун.
"Ну, не могу же я объяснить тебе того, чего и сам не знаю! – воскликнул Герон. – Я себя тоже не вижу и для меня все свойства тайной энергии Нарфея скрыты за семью печатями. Кстати, ты не забыл о том заклинании, которое я активировал во время клятвы?"
"Я вижу, что ты ещё недостаточно хорошо понял особенность нашего совместного существования, - снисходительно улыбнулся многоликий бог. – Есть душа Герона, и есть душа Яфру, но ещё есть и душа Герона-Яфру. Ты произносил клятву, пользуясь всем своим сознанием и обоими типами энергии?"
"Да", - подтвердил журналист.
"А это означает, что в общей части нашего сознания, мы произносили эту клятву вместе, - подвёл итог бог в маске. – Ты не можешь нарушить данное обещание, находясь в этой области и рассказывая Герону-Яфру всю правду о тайном потенциале Нарфея".
"Но где оно, это общее сознание!? – воскликнул разведчик. – Я его тоже не вижу!"
"М-да, ловко мы сами от себя спрятались, - засмеялся Осмун. – Такого эффекта даже я не ожидал… Ладно, слушай всю историю. Может быть, своим свежим взглядом ты заметишь в ней что-нибудь новое".
"Свежий взгляд, который почти ничего не видит, - проворчал Герон. – Разве им можно что-либо заметить?"
"Раньше Осмун не мог посмотреть на себя со стороны, а теперь у него такая способность появилась, - возразил ему бог в маске. – А ты говоришь, что ничего нельзя заметить".
"Уж не хочешь ли ты сказать, что смотришь сейчас на энергетический мир глазами моей тайной энергии? – подозрительно прищурился журналист.
"Именно так!" – засмеялся многоликий бог.
"Тогда какого же хрена ты мне мозги на изнанку выворачиваешь? – возмутился Герон. – Делаешь вид, что якобы меня не узнал, а сам в это время уже моими глазами смотришь!"
"Эта способность появилась у меня лишь после того, как ты пришёл в сознание и начал пользоваться своей тайной энергией,- улыбнулся Осмун. - Но кроме зрения твоя энергия мне больше ничего не дала. То есть, можно сказать, что я только начал в тебе рождаться".
"Сначала я рождался в тебе, а теперь ты рождаешься во мне, - задумчиво произнёс журналист. – Кто же в конечном итоге появится на свет?"
"Этого не знают даже боги, - ответил Осмун-Яфру. – Каждая новая маска, которую я примеряю, отражается в нашем общем сознании и частично его меняет. Как тут угадать, кто после всего этого родится? А ещё не нужно забывать того, что наше рождение происходит не в тепличных условиях родильного дома, а в бою. Поэтому можешь смело называть Хатуума, Фана и Нарфея своими крёстными отцами".
"И кто же из этих отцов решил отделить мою душу от её телесной оболочки?" – ехидно спросил Герон-разведчик.
"Выгодно это было всем, а исполнителем стал Чет, - усмехнулся Осмун. – Ему, как ты понимаешь, такой трюк доставил особое наслаждение".
"Ах, он собака! – воскликнул Герон.- Нужно будет его ещё пару раз четвертовать. Ну, а всё таки, как это произошло?"
Дверь почти бесшумно открылась, и в палату вошёл молодой мужчина в белом халате. Оглядев неподвижное тело журналиста привычным и быстрым взглядом, он приблизился к аппаратуре и начал изучать показания приборов.
Острый слух Герона уловил все звуки, появившиеся в этом помещении. И едва заметный скрип дверных петель, и шорох верхней одежды вошедшего человека, и лёгкое шарканье мягкой обуви о паркетный пол. Та часть сознания журналиста, за которую отвечала явная мысль, обострила до предела все чувства восприятия, кроме зрения, потому что тайная мысль давно запретила ей пользоваться глазами без особого на то разрешения. Слух и обоняние Герона за несколько мгновений определили, что рядом с кроватью находится молодой мужчина средней комплекции, который совсем недавно пообедал и выкурил сигару.
"Картофель фри и жареный палтус в пивном кляре", - с тоской подумала явная мысль, и от этого в желудке журналиста сразу выделился сок.
– Странно, - вдруг произнёс молодой врач, внимательно наблюдавший за показаниями приборов.
Он повернул голову к журналисту и пристально поглядел на его закрытые глаза.
– Вы меня слышите? – произнёс врач, не отрывая своего взгляда от век и ресниц Герона.
Тайная мысль, до сих пор внимательно слушавшая беседу разведчика и Осмуна, невольно чертыхнулась.
"Нужно было брать под свой контроль все чувства восприятия", - раздражённо подумала она. – Наверное, приборы показали какие-то изменения в моём теле. Хорошо ещё, что и на любые действия тоже наложен запрет".
Молодой врач, не дождавшись ответа от Герона, вновь посмотрел на приборы и недоумённо пожал плечами.
– Странно, - ещё раз произнёс он, повернулся к двери и вышел из палаты.
"За полчаса до аварии навстречу нам попался автофургон с трейлером, - начал рассказывать Осмун. – В кузове машины находились магические предметы, в трейлере спали Адам и Зара, а охранял их наш пронырливый Чет. Я был под маской твоей энергии и поэтому Чет сразу нас узнал. Фан и Нарфей ничем себя не выдали, но я не сомневаюсь в том, что и они тоже были где-то поблизости. Спустя несколько мгновений одна из частей Чета отделилась от автофургона и полетела по направлению к столице. Вот тогда я и понял, что готовится какая-то провокация. У меня было достаточно времени для того, чтобы подготовиться к любой выходке нашего обиженного инвалида. Но Чет ничего нового придумывать не стал и сработал по привычной для него схеме: ночь, непогода, скользкая дорога, призраки на проезжей части и небольшие манипуляции со зрением у водителей. В результате имеем автомобильную аварию, в которой погибают все её участники".
"Меня сильно покалечило?" – поинтересовался Герон.
"Ты получил увечья несовместимые с жизнью, - улыбнулся Осмун, - но выжил вопреки медицинской практике и здравому смыслу. Уже третьи сутки все столичные профессора и академики изучают этот случай. В твоём теле не осталось ни одного здорового органа, ты потерял слишком много крови, ты не должен дышать, а сердце биться, и прочее и прочее".
"Я здесь лежу уже третьи сутки?" – изумился Герон.
"Нет, больше двух суток тебя только оперировали, - ответил ему Осмун-Яфру, - а в палату привезли совсем недавно".
"Ты, наверное, мог и не допустить всего этого?" – проворчал журналист.
"Конечно, мог, - подтвердил многоликий бог. – Но ты не забывай, что в столицу тебя вызвали орденоносцы, а для них ты – обычный человек. Чета, Фана и Нарфея не смущает твоё чудесное спасение. Они, скорее уж, удивлены тем, что ты так медленно выздоравливаешь. Им не удалось взглянуть на твою душу в первые минуты после аварии, и они уже сделали для себя соответствующие выводы. Другое дело орден. Братья-рыцари не должны смотреть на тебя, как на богоподобное создание, но и артефактов при тебе тоже обнаружено не было".
"А где твой пояс?" – поинтересовался Герон.
"Он растворился в тебе, так же, как камень Яфру и кулон Кайсы, - объяснил ему Осмун. – Пока я нахожусь под этой маской, на твоём теле, как и обычно, видна едва заметная татуировка этого предмета".
"С какой машиной мы столкнулись?"
"Большой рефрижератор. Он следовал из столицы до Диких Озёр через Брандору и его гружёный кузов раздавил лендор в лепёшку".
"Сколько человек пострадало?"
"Кроме тебя, двое погибли, и один пропал без вести".
"Как так, пропал без вести?" – удивился журналист.
"В кабине рефрижератора находился ещё один водитель. Он отдыхал после своей смены. Так вот тело этого человека исчезло в момент аварии".
"Есть какие-либо версии по поводу его исчезновения?"
"У полиции, возможно, и есть, - улыбнулся многоликий бог, - а я могу сказать тебе точно, что тело второго водителя забрал элферн".
"А моё тело он забрать не пытался?" – посмеиваясь, спросил Герон-разведчик.
"Элфернам нужны люди, а ты в эту категорию уже не попадаешь", - с большой долей иронии, произнёс Осмун-Яфру.
"Опять ты за своё?" – нахмурился Герон.
"К тому же, из всех вас тело того парня пострадало меньше всего, - не обращая внимания на реакцию журналиста, продолжал бог в маске. – А тебя и водителя лендора, чуть ли не по частям пришлось доставать из машины".
"Кто доставал-то?"
"Охранники Фризы и Гордон с Лари".
"Так, - задумчиво произнёс журналист. – Значит, она и в этот раз ехала следом за нами?"
"Похоже на то, что она твёрдо решила не выпускать тебя из поля своего зрения, - улыбаясь одними только глазами, заметил Осмун. – И что бы всё это могло означать?"
"То, что у Корвелла хорошая служба безопасности, - отмахнулся от него Герон. – А ещё то, что этой девушке очень хочется понять, кто я такой на самом деле: простой человек или великий маг и чародей".
"Любопытство – очень сильное чувство, - не унимался лукавый бог, - но может быть, в данном случае мы имеем дело ещё с одним, не менее сильным чувством?"
"Ты ещё скажи, что Гордон и Лари ехали вслед за нами, повинуясь, зову такого чувства", - захохотал ему в ответ журналист.
"А что? – нимало не смутившись, заметил Осмун-Яфру. – Кстати, именно Гордон и Лари первыми бросились вытаскивать тебя из искорёженной машины".
"Я спас Гордона от клыков мутанта, а он пытался спасти мою жизнь после аварии, - задумался Герон. – Весьма символично".
" Лари именно так и сказал, - улыбнулся многоликий бог. – У вас уже наблюдается взаимовыручка, а если дело и дальше будет развиваться в этом направлении, то вы вскоре станете закадычными друзьями".
"Этот друг хочет упрятать меня в Цитадель", - напомнил ему журналист.
"После случая на мясокомбинате, он уже не хочет этого делать, - сказал Осмун. – Но работа, как говорится, есть работа. И хоть Гордон – человек совестливый, а обстоятельства всё-таки вынуждают его следить за тобой".
"Агенты фотографировали моё тело?"
"Да, я позволил им это сделать, - кивнул головой бог в маске. – Осмуну не страшен АКС. Кроме твоего искалеченного тела такая аппаратура ничего зафиксировать не смогла".
"Ну, а что Фриза? Какова была её реакция после того, как она увидела меня в таком состоянии?" – поинтересовался Герон.
"Шоковое состояние, переходящее в глубокую депрессию. Кажется, она поняла, что означает внезапно потерять любимого человека".
"Я уже любим? – недоверчиво прищурился журналист. – Ты не ошибаешься?"
"В этом чувстве редко ошибаются даже люди, - засмеялся Осмун. – Другое дело в том, что они часто ошибаются в его продолжительности".
Дверь в палату снова открылась и в комнату вошла Фриза в сопровождении врача и медсестры. Девушка подошла к кровати Герона и присела на стул, услужливо подставленный медсестрой.
– Доктор, он ещё не приходил в сознание? – с надеждой спросила Фриза, глядя на забинтованное лицо Герона и его закрытые глаза.
– Сознание? – со вздохом переспросил врач. – Чудо уже то, что он дышит и у него бьётся сердце. Ни о каком сознании речь пока не идёт.
– Можно я побуду с ним наедине? – попросила его девушка.
– Хорошо, - согласился тот, - но не более десяти минут. В отношении этого больного у нас очень плотный график процедур.
Доктор и медсестра покинули палату, а Фриза ещё ближе пододвинула свой стул к койке журналиста и стала внимательно смотреть на его закрытые глаза, которые были единственным не забинтованным местом на лице.
"О чём она думает?" – спросил Герон Осмуна.
"Она молит бога о том, чтобы ты выздоровел", - ответил тот.
"Какого бога? Армона?"
"А кого же ещё? – усмехнулся Осмун-Яфру. – Другого бога она просто не знает. Впрочем, она обращается не только к нему, но и к тому чудотворцу, который исцелил её ожоги".
"Фриза до сих пор считает меня волшебником, - удивился Герон.
"Нет, но в её понимании ты словно бы внутренне разделился на два совершенно независимых создания, которые всё-таки составляют одно целое. Она обращается с просьбой к тебе, как к кудеснику, для того, чтобы ты исцелил себя, как простого человека. Как видишь, Фриза не так уж и далека от истины".
Внезапно тайная мысль Герона увидела, как в его сознание стали проникать слабые лучики энергии Нарфея. Движения их были робкими и неуверенными, словно действовали они впервые и вслепую, но это и говорило о том, что исходили они именно от Фризы.
"Я вижу их только внутри своей души, - отметила тайная мысль, - а за её пределами энергия Осмуна искажает всё, даже энергию Нарфея".
Мысли Фризы уже свободно парили в видимой части сознания журналиста, а его тайная энергия затаилась в чулане, лишённая возможности общаться с кем бы то ни было.
"Ох, не пора ли мне прекратить играть в эти прятки? – тяжело вздохнула тайная мысль. – Может быть, рискнуть и во всём довериться Яфру? Ситуация с клятвой и охранным заклинанием теперь ясна. Мой зелёный друг хоть и большой интриган, но со мной ведёт себя вроде бы по-честному. С каждой его новой маской возникают новые комбинации и новые особенности преобразованной энергии, в которых я скоро запутаюсь, если буду продолжать двойную игру. Нарфей вот-вот выйдет из тени и начнёт меня проверять. Без поддержки Яфру, мне одному с моим создателем не справиться.… Эх, была-не была!"
Тайная мысль решительно выскочила из своего убежища, и сразу же услышала тихий шёпот Фризы.
"Я верю! Я знаю! Ты будешь жить и будешь здоров! И мы больше никогда не расстанемся!"
"С Фризой мне пока что рано общаться, - решила тайная мысль. – Её сознание, наверное, впервые так напряглось и мой ответ лишь испугает и перегрузит её. Сначала я должна разобраться с Яфру".
Она снова спряталась в чулан и произнесла вопрос, который мог быть обращён, как к Осмуну, так и к разведчику.
"Ты видишь, как Фриза пытается передать мне свою энергию?"
Разведчик мгновенно оценил создавшееся положение и затаился, ожидая ответа Осмуна-Яфру. Но бог в маске молчал.
"Если бы он тебя слышал, то я сразу бы это почувствовал, - наконец, подал голос разведчик. – Я так понял, что ты хочешь полностью прояснить ситуацию с этой двойной невидимостью?"
"Да, - подтвердила тайная мысль. – Во-первых, я опасаюсь очередной проверки Нарфея, а во-вторых, у меня появляется ощущение, что я прячусь от самого себя".
"Отчасти так оно и есть, - улыбнулся разведчик. – Я проник в душу Яфру через область общего сознания и нахожусь в центре его чистой энергии, поэтому я – такой же человек, как и яфрид. Ты – человек, который виден только Нарфею и его монахам. А наша явная мысль видна всем, кто обладает астральным зрением, и умеет им пользоваться в полной мере".
"Мы сейчас разговариваем с тобой, очень громко и не скрываясь. Ты уверен в том, что Осмун нас не слышит и не видит?"
"Тебя и меня не слышит и не видит даже чистая энергия Яфру, не говоря уже о её масках, - заверил его разведчик. – Ведь я живу в этой энергии и чувствую любое её изменение".
"Но ведь ты только что общался с Осмуном и он тебя прекрасно слышал", - возразила тайная мысль.
"Да, это так, - задумчиво согласился с ней разведчик, - но когда я обращаюсь к нему, то его чистая энергия сразу приходит в движение, а когда разговариваю с тобой, то она на это никак не реагирует".
"А, может быть, Яфру водит нас за нос? – засмеялась тайная мысль. – Всё видит, всё слышит, а отвечает лишь тогда, когда ему выгодно?"
"Я так не думаю, - неуверенно ответил разведчик. – Впрочем, кто мы с тобой такие, чтобы с полной уверенностью рассуждать об особенностях божественной души? Нам и впредь придётся полагаться не на знания, а на интуицию. Кстати, она и является самым главным оружием Нарфея".
"Ну, хорошо, - устало вздохнула тайная мысль. – Давай оставим Яфру в покое и поговорим о Нарфее".
"С Нарфеем у нас дела обстоят неважно, - печально покачал головой разведчик. – Меня-то он не видит. Это я понял, когда осознал, что и сам не вижу ни себя, ни то место, в котором нахожусь. Зато ты у него, как на ладони".
"У тебя есть какие-либо предложения, как изменить эту ситуацию?"
"В действительности выход очень простой, - ответил разведчик. – Переходи под защиту Осмуна и его невидимость сразу скроет тебя от взгляда Нарфея".
"А если Яфру снова поменяет маску?" – криво усмехнулась тайная мысль.
"Тогда мы оба будем видны Нарфею, - развёл руками разведчик. – Яфру должен знать о такой ситуации и нам нужно немедленно начать с ним переговоры. Но открывать все свои карты не торопись. В любом бою всегда нужно оставлять путь к отступлению, даже если собираешься воевать с самим собой".
"Мне показалось, что в твоих словах я слышу убеждения нашего зелёного друга", - улыбнулась тайная мысль.
"Совершенно верно, - засмеялся тот. – Я живу в его душе, и это обстоятельство не может не влиять на меня".
"Итак, какие наши конкретные действия?"
"Сейчас я договариваюсь с Яфру. Он на одно мгновение снимает защиту Осмуна с области нашего общего сознания, и ты быстро в неё прячешься, - предложил разведчик. – Таким образом, ты становишься невидим для Нарфея, как впрочем, для всех остальных и для себя в том числе".
"Постой, постой, - задумалась тайная мысль. – Раз уж ты решил продолжить эту игру, то нам нельзя показывать Яфру, что нас уже трое. Наша явная мысль его не беспокоит, а вот наличие сразу двух тайных мыслей, ему точно не понравится".
"А мы назовём тебя не мыслью, а областью скрытого потенциала, - предложил шпион. – И пусть после этого наш зелёный друг ворошит общее сознание, сколько его душе угодно, но тебя там он всё равно не обнаружит. У нашей затеи есть ещё один большой плюс. Яфру сейчас почти уверен в том, что я прячусь в его неделимой чистой энергии. В момент твоего переселения, он будет пристально наблюдать за всеми изменениями в этой области сознания и, не заметив никаких перемен, успокоится и переключит всё своё внимание на тебя".
"Ну, хорошо. Допустим, что всё произойдёт так, как ты и говоришь, - продолжала рассуждать тайная мысль. – Но какова будет реакция Нарфея после того, как он не обнаружит в моей душе свою тайную энергию? Мне кажется, что этот факт обеспокоит его не меньше, чем способность Яфру к энергетической мимикрии".
"Да, это верно, - медленно произнёс разведчик, но сразу встрепенулся. – А мы специально для нашего создателя изготовим энергетический муляж – точную твою копию, но лишённую всей опасной и ценной информации".
"Нет, не годится, - решительно запротестовала тайная мысль. – Нарфей – бог мысли и мгновенно распознает фальшивку. Давай придумаем что-нибудь другое. Я чувствую, что правильное решение где-то совсем рядом, но оно настолько простое, а мы так глубоко ушли сами в себя, что из этой глубины нам его уже не разглядеть".
"Возможно, ты и прав, - устало вздохнул разведчик. – Может быть, посоветуемся с Яфру?"
"Что же, давай рискнём, - махнула рукой тайная мысль. – Только не говори ему о том, что нас трое".
Фриза всё ещё продолжала сидеть рядом с Героном, но уже не смотрела на него, а, прикрыв глаза, мысленно разговаривала, то ли с богом, то ли с журналистом, то ли с чудотворцем.
"А ты знаешь, что приёмная дочка Корвелла только что активировала свой скрытый потенциал?" – обращаясь к многоликому богу, спросил Герон-разведчик.
"Ты видишь движение её тайной энергии?" – живо заинтересовался Осмун.
"Да, но только тогда, когда она начинает входить в моё сознание".
"Так, так, так, - азартно потёр все свои ладони Осмун-Яфру. – Интересная информация. Ты хоть понимаешь, что это означает?"
"Твоё новое биополе изменило свойство тайной энергии Нарфея и теперь даже он не в состоянии увидеть её движение".
"Совершенно верно! – воскликнул многоликий бог. – Ты стал хорошо соображать".
"Возможно, на меня повлияли твои манипуляции с преобразованием энергии, - улыбнулся Герон. – А возможно, что это было лишь мимолётное прозрение".
"Не прибедняйся, - хитро улыбаясь, сказал Осмун-Яфру. – Я ведь вижу, что твоя тайная мысль гораздо умнее явной. Какие ещё выводы ты сделал из всей этой истории?"
"Наши игроки не сидят, сложа руки. Позавчера на нас напал Хатуум, а сегодня может появиться Фан или Нарфей, - вздохнул журналист. – Моя тайная энергия, это – моя сила и моя слабость. Я должен срочно найти способ защитить своё сознание от Нарфея, но я слишком слаб и слишком глуп для того, чтобы справиться с такой задачей. Мне нужна твоя помощь".
"Слова не мальчика, но мужа, - усмехнулся бог в маске. – Действительно, пришло время задуматься нам и о такой защите. Но сначала ты должен определиться в своём отношении к Нарфею, как к богу. Готов ли ты к тому, чтобы поспорить со своим создателем и воспротивиться его воле?"
"По крайней мере, одна половина моей души уже никому не принадлежит, - вздохнул Герон. – Но я вовсе не желаю того, чтобы дело дошло до открытого противостояния. Мне кажется, что в этом случае гораздо умнее будет схитрить, чем надеяться на силу и крепость защиты".
"Правильно, - довольно кивнул головой многоликий бог. – Мы сели играть в покер, а не вышли на ринг заниматься мордобоем. Наша сила заключается в нашей хитрости. Нарфей – единственное энергетическое создание, против которого мы должны придумать особенный способ защиты. Давай попробуем в этом разобраться. До сегодняшнего дня никто не может с полной уверенностью утверждать, что кто-то из богов Дагоны вернулся на эту планету. Статуя Нарфея, камень Яфру, кулон Кайсы и прочие магические предметы, каким бы большим биополем они ни обладали, являются лишь посредниками между богами и всеми остальными созданиями. Весь фокус заключается в том, что никто не в состоянии отличить магический предмет от его создателя, поскольку они действительно, неотделимы друг от друга. Как ты уже знаешь, многие артефакты способны действовать самостоятельно, что увеличивает их сходство с богами, создавая тем самым ещё большую неразбериху в этом вопросе. Поэтому среди посланников принято считать любой магический предмет его создателем".
"Постой, а как быть с Фаном? – вдруг задумался журналист. – Насколько я понял, он не создавал магических вещей".
"Сезар Бордо – вот его магическая вещь, - захохотал Осмун-Яфру. – И, кажется, я – единственный посланник, который догадался об этом".
"М-да, хитёр ваш кудесник, - покачал головой Герон. – Таким артефактом уже никто воспользоваться не сможет".
"Кто знает? – пожал плечами бог в маске. – Может быть, и для Сезара существует какое-то волшебное слово. Так вот, исходя из той ситуации, которую я тебе только что описал, мы и действовать должны соответствующим образом. Впрочем, это касается не только нас, но и всех остальных участников нашей игры. Ты – потомок Нарфея, а потому просто обязан быть его союзником. Но, учитывая произошедшие изменения в твоём сознании, о которых не должен знать твой создатель, ты – частично уже другое существо. Существо, которое решило поиграть с богами в покер, и которому без обмана ну, просто не обойтись. Самое слабое место в нашей защите – отсутствие информации о том, сознательно соединил нас Нарфей или нет. Твоя тайная энергия, которую я не вижу, лишает меня возможности следить за твоим создателем, а тебя превращает в своего же соглядатая".
"А если мы спрячем эту энергию в сознании Осмуна? - предложил Герон. – Она сразу станет невидимой для Нарфея, и он уже не сможет в полной мере контролировать моё сознание".
"Зато он поймёт, что ты стал другим существом, - усмехнулся бог в маске. – А потеряв над тобой контроль, Нарфей поспешит передать твоё сознание Высшему Разуму. На этом вся наша игра и закончится. Нет, Гера. Ты всегда должен выглядеть для своего бога таким, каким он тебя и создал".
"Но тогда я никак не смогу спрятать свои мысли от Нарфея, - вздохнул Герон-разведчик.
"А зачем тебе их прятать? – лукаво улыбнулся Осмун. – Наоборот, будь с ним разговорчив, открыт и доброжелателен, но думай лишь о том, о чём нужно думать. Только и всего".
"А конкретнее?" – попытался уточнить Герон.
"Да куда уж конкретнее? – возмутился бог в маске. – На вашем нынешнем сленге это называется "включить дуру". И я знаю, что у тебя это очень хорошо получается, во всяком случае, по отношению ко мне".
Тайная мысль журналиста и её разведчик оглушительно захохотали.
"Ну, хорошо, - закончив смеяться, произнёс разведчик, - а как мне узнать то, что я разговариваю с самим Нарфеем?"
"Да, никак, - скривился Осмун. – Любой твой соплеменник может оказаться посредником Нарфея. Вот ты думаешь, что это Фриза обращается к тебе, но вполне может оказаться так, что это Нарфей активировал её скрытый потенциал и пытается завязать с тобой беседу. Да, что там говорить? Даже я сейчас не знаю, с кем разговариваю: с тобой или с Нарфеем".
"Ты всё ещё не уверен в том, что я и есть тот самый Герон?" – улыбнулся разведчик журналиста.
"Конечно, не уверен! – воскликнул Осмун. – Ты думаешь, что Нарфей не умеет "включать дуру"? Ещё и как умеет! Они с Фаном – большие специалисты в этом вопросе".
"Ох, не хитри, друг мой Йося, - хитро прищурился разведчик. – Ты бы не начал такой разговор, если бы точно не знал, с кем придётся беседовать. Скажи честно: ты ведь уже нашёл способ узнать, кто я такой на самом деле?"
"Откуда тебе известно, как меня звали в детстве? – насторожился Осмун. – Не слишком ли ты глубоко сидишь в моё сознание?"
"Я ведь себя не вижу, - напомнил ему шпион, - а поэтому и не знаю, где я сижу".
"Да, да, да, - монотонно и иронично закивал головой многоликий бог. – Знакомая песня. А я вот, между прочим, сейчас объясню тебе, какой я нашёл способ для того, чтобы определить, кто ты такой".
"Да я и сам могу догадаться", - небрежно махнул рукой разведчик.
"Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Осмун. – Сделай это, яви божескую милость".
"Невидимость твоего нового биополя преобразовала тайную энергию Нарфея до такой степени, что даже моя мысль сама себя не видит, но зато ты её прекрасно слышишь, - сказал разведчик. – Мысли Фризы тебе тоже не видны, однако ты слышишь и их. Значит, извне Нарфей не мог незаметно для тебя проникнуть в моё сознание. А всю мою душу ты на сто раз уже проверил во время моей, так называемой "комы". Кое-какие сомнения у тебя, может быть и остались, но на девяносто девять процентов ты был уверен в том, что Нарфея во мне нет".
"Откуда ты такой умный взялся? – проворчал многоликий бог. – Уже даже и проценты вычислил. Действительно, моя новая способность в сочетании с энергией Осмуна, дала очень интересный результат. Но в твоём и в моём сознании я до сих пор не наблюдаю движение тайной энергии ".
"Так, может быть, там её и нет?"
"Как же её там нет, когда ты видишь и слышишь мысли Фризы, а кроме того ещё и разговариваешь со мной?" – возмутился бог в маске.
"А шут его знает, "как"? – пожал плечами разведчик. – Ты думаешь, что я в этом что-то понимаю?"
"Вот это и называется "включить дуру", - захохотал Осмун-Яфру. – Продолжай, Гера, в том же духе и нам не страшен будет даже Нарфей".
"Да, решение очень простое, - подумала тайная мысль. – Но как порой тяжело заметить то, что находится у всех на виду".
В палату вернулись врач и медсестра. Доктор сразу направился к приборам, а сестра к столику с препаратами, стоявшему в углу комнаты.
– Мне уже нужно уходить? – спросила врача Фриза.
– Да, - утвердительно кинул головой тот. – Если хотите, то я могу сообщить вам о том, когда его снова можно будет навестить.
– Буду вам очень признательна, - сказала Фриза, поднимаясь со стула и доставая из сумочки визитную карточку. – Звоните мне в любое время.
"Гера, ты меня слышишь?" – прозвучал вдруг в голове Герона голос его отца.
"Привет, па! Ты где?" – ответила ему тайная мысль журналиста.
"В приёмном покое, - ответил сыну Илмар, - но меня к тебе не пускают. Как твоё состояние?"
"Па, у меня всё в порядке. Просто врачи об этом пока не догадываются", - засмеялся Герон, наблюдая за тем, как Фриза выходит из палаты.
"Двое суток в коме и это ты называешь "всё в порядке?" – вздохнул Илмар.
"Мы же с тобой знаем, что многие люди до конца своих дней находятся в бессознательном состоянии, - продолжая улыбаться, ответил Герон, - и ничего, как-то ведь живут".
"Тебя сильно покалечило?" – спросил его отец.
"Ты напрасно волнуешься, - снова попытался успокоить отца Герон. – Со мной теперь никогда и ничего плохого случиться не может, а то, что я сейчас лежу на больничной койке, то это ровным счётом ни о чём ещё не говорит. Я постараюсь долго здесь не задерживаться и скоро снова приеду в Гутарлау".
"Мы поедем туда вместе" – заявил Илмар.
"Па, я могу прямо сейчас снять с себя эту "броню" вместе с бинтами, пожать руки всем врачам и уехать домой, - вздохнул Герон. – Но ты ведь знаешь, что в столице есть люди, которые очень внимательно следят за всеми моими действиями. Исключительно для них я и изображаю из себя больного".
"Вот и я должен тебя увидеть и увезти домой по этой же самой причине, - объяснил ему отец. – Всё, как и всегда, должно выглядеть естественно. Кстати, не они ли устроили эту аварию?"
"Вполне возможно, - пожал плечами журналист, вспомнив о том, что воспользоваться тайной энергией отца, может и сам Нарфей. – Я думаю, что со временем мы всё узнаем. Ты где остановился?"
"В гостинице рядом с больницей".
"Когда приду в сознание, то отдам тебе ключ от своей квартиры, - засмеялся Герон. – А вообще-то, тебе нет никакой необходимости дожидаться моего выздоровления. Учитывая сложившуюся ситуацию, я не могу сильно ускорить этот процесс, а у тебя и дома забот вполне достаточно. Кстати, а кто сейчас за Корой присматривает?"
"Свежее мясо один раз в день ей привозит наш лавочник, и оставляет его в условленном месте, - ответил Илмар. – А душа Сандры успевает наблюдать не только за пантерой, но и за тобой. Это она сообщила мне о том, что ты попал в аварию. Вернуться домой, не увидев тебя, я тоже не могу. Врачи пока не позволяют мне войти в твою палату".
"Зато дочери алмазного короля они не посмели отказать, - засмеялся Герон. – Она только что вышла из этой комнаты. А нашу встречу я сейчас попытаюсь устроить".
Журналист медленно открыл глаза и шумно вздохнул. Врач, проверявший показания приборов, и медсестра, которая в это время готовила раствор для капельницы, дружно повернули головы в сторону больного.
– Кажется, он пришёл в сознание, - сказал доктор, подойдя к Герону и заглянув в его глаза.
Затем он быстро вернулся к приборам и стал внимательно следить за всеми изменениями, происходящими в организме пациента.
– Пульс, давление, температура – всё очень быстро приходит в норму, - удивлённо разговаривая с самим собой, произнёс врач. – Удивительная живучесть и способность к регенерации.
– Где я нахожусь? – ворочая глазами во все стороны, спросил Герон.
– Место, отнюдь, не райское, но достаточно близкое к небесам, - вновь вернувшись к больному, улыбнулся доктор. – Вы лежите в палате реанимационного отделения первой столичной больницы.
– Как я сюда попал? – поинтересовался журналист.
– То есть, вы ничего не помните? – задал свой вопрос врач.
– Я лёг спать на заднем сидении лендора, - стал "вспоминать" Герон. – Не помню, что мне снилось, но мне кажется, что сквозь сон я услышал чей-то крик, а затем почувствовал удар.
– Правильно, - кивнул головой доктор. – Ваша машина попала в автомобильную аварию и вы – единственный человек, который после этого остался в живых.
– И давно я у вас здесь валяюсь? – усмехнулся журналист.
– С момента аварии прошло почти шестьдесят часов, а в эту палату вас поместили всего пару часов назад. Всё остальное время вы лежали на операционном столе.
– Неужели так много было работы?
– Не то слово, - вздохнул доктор. – Вас собирали буквально по частям. Лично я до сих пор не могу понять, как вам удалось выжить.
– В последнее время мне очень везёт на различные ушибы и царапины, - улыбнулся глазами журналист, - и мне кажется, что уже начал к этому привыкать. Скажите, а моих близких вы уже известили о случившемся?
– Да, - кивнул головой врач, - и одна девушка только что вышла из этой палаты.
– Кто же это мог быть? – "удивился" Герон. – Мой отец – единственный родственник, который у меня имеется.
– Невесту, наверное, ещё нельзя назвать родственницей, - согласился с ним доктор, - но всё-таки в категорию близких людей она уже явно попадает.
– Как хорошо, что я так быстро очнулся, - засмеялся журналист. – Ведь промедли я ещё немного и мог бы пропустить собственную свадьбу.
– Не волнуйтесь, - тоже засмеялся врач. – В бессознательном состоянии вас никто бы венчать не стал.
– Вы плохо знаете эту девушку, - вздохнул Герон. – Если она захочет, то меня понесут под венец даже в таком состоянии.
Доктор с медсестрой дружно захохотали.
– Теперь я, кажется, начинаю понимать, в чём заключается секрет вашего чудесного исцеления, - закончив смеяться, произнёс врач. – С вами просто невозможно разговаривать без смеха.
– А кто ещё пытается пробиться к моему телу? – поинтересовался журналист.
– Ваш отец, который сейчас находится в приёмном покое, коллеги по работе звонят по телефону чуть ли не каждые пятнадцать минут, офицер полиции ожидает разрешения на встречу с вами, - начал перечислять доктор.
– Я прошу вас пропустить моего в палату, а остальные пусть подождут, - сказал Герон.
– Видите ли, в чём дело, - замялся врач. – Я не знаю, каким образом вашей невесте было разрешено вас увидеть, но всем остальным посетителям главный врач категорически запретил вас беспокоить даже после того, как вы придёте в сознание.
– В таком случае прямо сейчас звоните главному врачу и скажите ему, что я требую немедленной встречи с отцом, - решительно заявил журналист. – Иначе я сам встану с этой койки и отправлюсь в приёмный покой.
Выдержав паузу в несколько секунд, Герон сделал вид, что действительно собирается встать с кровати.
– Лежите спокойно, вам нельзя двигаться! – всполошились доктор и медсестра, быстро подбежавшая к журналисту.
– Я вижу, что вы не менее упрямы, чем ваша невеста, - вздохнул врач, снимая трубку с телефонного аппарата. – Славная из вас получится семейка.
Спустя несколько минут, в палату вошёл Илмар.
– Привет, па! – со смехом в голосе воскликнул Герон. – Как тебе мой новый прикид?
– Красавец, ничего не скажешь, - вздохнул отец, осмотрев "мумию", лежавшую на больничной койке. – Хоть сейчас под венец.
– Что-то мне все сегодня о свадьбе говорят, - усмехнулся Герон. – Вот и Фриза тоже невестой назвалась для того, чтобы на меня посмотреть.
– Да, встретил я внизу твою "невесту", - сказал Илмар, присаживаясь на стул, - но настроение у неё было, отнюдь, не радостное.
– Я пришёл в сознание уже после того, как она вышла из этой комнаты, - ответил сын. – Фриза всё ещё уверена в том, что я нахожусь в коматозном состоянии.
– Тебе говорить-то не тяжело? – спросил его Илмар.
– Скорее уж неудобно, чем тяжело, - поморщился Герон. – Хорошо ещё, что мне язык не забинтовали.
"Фриза пыталась мысленно разговаривать со мной и использовала для этого свой скрытый потенциал", - сообщила тайная мысль журналиста Илмару.
"Да, я осмотрел её сознание в приёмном покое, - сказал тот. – Секретная энергия Фризы начала действовать, но это могло произойти вследствие сильного нервного потрясения. Ты не стал ей отвечать?"
"Нет. Я пока не готов к общению с ней на таком уровне, - ответил Герон. – Да и она могла ещё сильнее разволноваться, кода бы услышала мой внутренний голос".
"Верное решение, - согласился с ним Илмар. – Её душа уже двое суток находится в состоянии крайнего напряжения. Авария произошла прямо на её глазах и Фриза была в числе тех людей, которые пытались вытащить тебя из искорёженного салона лендора".
"Па, ты тоже переволновался и тебе нужно ехать домой. Я здесь немного поваляюсь для порядка, а затем опять вернусь в наш дом. Меня в столицу вызвала какая-то правительственная комиссия и я, честно говоря, даже не знаю по какому вопросу, но в таком состоянии я вряд ли буду им полезен".
"Комиссия была создана в связи с появлением мутантов в столичной канализации и за пределами города, - объяснил ему отец. – Пока ты был без сознания, Сандра выяснила все детали твоего внезапного отъезда из Гутарлау".
"Хороший у тебя детектив, - засмеялся Герон. – Наш Борк и в подмётки не годится твоей подружке".
"Кстати, о Борке, - усмехнулся Илмар. – Ты знаешь, что он и его напарник исчезли вместе с катером, на котором они пытались добраться до нашего жилища?"
"Нет, об этом мне ничего не известно, - насторожился Герон. – И что значит исчезли?"
"Кто-то создал рядом с нашим домом временной портал, в который и провалились агенты тайного ордена".
"Почему ты сразу не рассказал мне об этом?" – удивился Герон.
"Гера, сейчас я вижу твою душу такой, какой она и должна быть. А в тот вечер перед твоим отъездом, она выглядела несколько иначе. Или, если говорить точнее, то я её вообще не видел. В твоём сознании постоянно происходят какие-то изменения, а я, не зная, чем они вызваны, уже боюсь говорить с тобой откровенно", - признался Илмар.
Разведчик, затаившийся в душе многоликого бога, задумался. Благодаря его связи с тайной мыслью, он прекрасно слышал этот разговор, но его не должен был слышать Осмун, спрятавший свою душу и создавший иллюзию того, что на больничной койке лежит обычный человек из рода Нарфея. Отец с сыном ни на секунду не переставали разговаривать вслух, но в то же время беседовали и мысленно, хотя скорость общения в этих двух областях сознания была различная. Если явная мысль двигалась, как железнодорожный состав, то тайная мысль летела, как реактивный самолёт. Сознание журналиста уже привыкло одновременно пользоваться сразу несколькими мыслями, но иногда путалось в нюансах их поведения. Положение усложнялось ещё и тем, что Яфру, Кайса и Осмун постоянно и без предупреждения меняли свою ауру, влиявшую на общий вид души Герона. Всё это вносило ещё больший беспорядок и путаницу, царившую порой в сознании журналиста.
"Никогда не ври, иначе ты обязательно запутаешься", - вспомнились вдруг Герону-разведчику слова старого школьного учителя.
"А как тут не врать, когда я сел играть в покер, да ещё не с кем-нибудь, а с божественными созданиями? – тяжело вздохнул разведчик. – Здесь на каждом шагу, при каждом вздохе и взгляде должен быть блеф, без которого выиграть просто невозможно. Осмун-Яфру сейчас вместе со мной спрятался в области общего сознания и, по-видимому, станет поступать так каждый раз, когда я буду общаться с существом из рода Нарфея. Он явно ещё не знает всех особенностей новой энергии и не рискует подслушивать наш разговор, но я чувствую его большое желание приложить своё чуткое ухо к моей душе".
"Мне, возможно, нужно было сразу тебе всё рассказать, - сказала тайная мысль, обращаясь к Илмару, - но я так сильно увлёкся своими секретами, что, наверное, немного тебя запутал".
"Немного? – мысленно засмеялся отец, отвечая сыну. – Я уже третью неделю ломаю голову над особенностями твоего сознания и так же далёк от разгадки, как и в тот первый день, когда оно начало меняться".
"Па, всё дело в том, что я нашёл магические предметы и сумел их активировать, - объяснил ему Герон. – Они-то и влияют на общий вид моего сознания, поскольку обладают достаточно большой и мощной аурой".
"Ах, вот оно в чём дело, - облегчённо вздохнул Илмар. – Как же я сразу-то об этом не догадался? Тот зелёный камень из подводной пещеры, наверное, один из них?"
"Да, это был бог Яфру, - подтвердил Герон, - а после него я активировал кулон Кайсы".
"Значит, ты подружился сразу с несколькими богами?" – усмехнулся отец.
"Я бы не стал называть наши отношения дружбой, - ответил Герон. – Скорее уж, это – знакомство. К тому же, мои новые знакомые никогда не появляются вместе".
"Правильно, - кивнул головой Илмар. – Один смертный не может принадлежать сразу двум богам, но зато наша религия не запрещает уважать других богов. Сила Нарфея в убеждении, а не в принуждении".
"Да, наверное, именно поэтому он и не собирается вмешиваться в наши отношения, за что я уважаю его ещё больше, - ответила тайная мысль, вспомнив о недавних словах Осмуна-Яфру. – Не хочу умалять достоинства моих новых знакомых, но перед мудростью Нарфея я преклоняюсь".
Каким-то непостижимым образом Герон-разведчик вдруг почувствовал, как на лице многоликого бога появилась едва заметная ироничная улыбка, и сразу понял, что его взаимоотношение с чистой энергией Яфру перешло на другой, более качественный уровень.
"Неужели он всё-таки слышит этот разговор? – задумался шпион. – Конечно, с его стороны было бы весьма неосмотрительно полагаться только на моё умение "включать дуру", и он что-то должен был придумать для того, чтобы обмануть наших игроков…. Ох, чуя я, что этот шулер держит в рукаве запасную колоду".
"Эти предметы всегда с тобой?" – поинтересовался у сына Илмар.
"Да. Один из них научил меня прятать в своём теле различные предметы. Помнишь тот фокус с бриллиантом, который я показал тебе в гараже?"
"Как же, конечно, помню, - засмеялся отец. – Ты меня тогда сильно удивил. А богиня Кайса, значит, была не настоящая?"
"Отец, очень трудно, а точнее практически невозможно отличить магический предмет от его создателя, - ответил Герон. – Кулон Кайсы обладает огромным биополем, но утверждать, что это была сама Кайса, я не могу. И ещё не нужно забывать того, что любое божественное создание может в одно мгновение воспользоваться своим предметом, как проводником и явиться, так сказать, во всей своей красе".
"Из истории Дагоны я знаю, что смертным не было запрещено пользоваться магическими предметами сразу нескольких богов, - задумчиво произнёс Илмар. – Но мне известно и то, что в некоторых случаях происходило противоборство этих артефактов. И почти всегда крайним в такой ситуации оказывался человек. Они просто избавлялись от заклинателя и таким образом их обоюдное неприятие и заканчивалось. Ты не боишься попасть в такой переплёт?"
"Все мои знакомые никогда не встречаются в одной комнате, - засмеялся Герон. – Я всегда стараюсь общаться с каждым из них наедине. Таким образом, возникновение подобной ситуации исключено. Кстати, я был на острове у Нарфея вместе с камнем Яфру, и наш бог разрешил мне носить с собой артефакт яфридов".
"Ты лично разговаривал с Нарфеем?" – удивился Илмар.
"Нет, конечно, нет, - улыбнулся сын. – Беседу вели два магических предмета: камень Яфру и статуэтка Нарфея, а я в это время лежал на каменном полу в бессознательном состоянии и ожидал их решения. Вот после этого я и понял, как опасно активировать сразу два магических предмета".
"Ох, и рисковый же ты парень, Гера, - вздохнул отец. – Ведь они могли и не договориться".
"Риск – родственник глупости и отсутствию информации, - криво усмехнулся Герон. – Чем больше знаешь, тем меньше желание рисковать и тем больше возможность действовать наверняка. Рискованного человека нельзя назвать умным и тем более мудрым человеком. Я ещё молод, оттого и люблю риск, но уже начинаю понимать, как это глупо – действовать вслепую".
"Наша жизнь так устроена, что без риска иногда невозможно получить те бесценные крохи информации, которые и ложатся в фундамент мудрости всего человечества, - заметил Илмар. – С этой точки зрения, рискового человека уже можно назвать и умным и даже мудрым. Правда, в таком случае риск называется оправданным".
"Странная штука – эта наша жизнь, - вздохнул Герон. – В ней настолько всё относительно, что можно с полным правом всё порицать или всё восхвалять. Для этого нужно лишь выбрать нужную точку зрения, точку отсчёта или опоры. Вот именно эти точки и являются определением всей жизни каждого из нас".
"А ты, я вижу, становишься философом, - улыбнулся отец. – Уж и не знаю, радоваться мне по такому поводу или нет".
"Наверное, лучше будет по любому поводу радоваться, чем по любому огорчаться", - предположил Герон.
"Гера, это – две крайности, которые никак нельзя назвать лучшими, - захохотал Илмар. – И поэтому, я стану воспринимать все происходящие в тебе перемены, как должное и неизбежное".
Отец и сын ещё некоторое время разговаривали вслух, но скорее уже не для себя, а для тех людей, которые сидели в соседней комнате и записывали их беседу на магнитофон и видеокамеру.
Агенты тайного ордена получили задание следить за рыбаком и его сыном круглые сутки, используя для этого обычную аппаратуру и те магические предметы, которые работали только на приём различной энергии. Они уловили слабую ауру Осмуна, и теперь тайный орден знал, что журналист пользуется артефактом этого бога, но никто из рыцарей не смог объяснить, каким образом волшебный пояс превратился в едва заметную татуировку на теле Герона.
Даже брат Луузи – хранитель и признанный знаток древних фолиантов, не мог припомнить такого случая из жизни магических предметов. Единственный известный ему артефакт, который имел свойство менять свой облик, назывался шкатулкой Фана. А в одной из древних книг говорилось ещё и о том, что этот предмет был способен менять даже тип излучаемой энергии.
Орденоносцы не на шутку встревожились. За последние две недели зеркало Горан несколько раз указывало на присутствие слабой ауры шкатулки в столичном регионе. Но сейчас эта вещь, словно бы исчезла из поля зрения волшебного зеркала.
– Мы должны быть предельно осторожны в своих действиях по отношению к семейству Мелвинов, - подводя итог очередного совещания, сказал глава ордена. – Учитывая все известные нам свойства шкатулки Фана, можно предположить уже и то, что именно этот артефакт и превращается во все татуировки на теле журналиста. В данный момент биополе Герона ничем не отличается от ауры обычного человека из рода Нарфея, но способность его тела к очень быстрой регенерации, явно указывает на действие какого-то магического предмета. Автомобильная авария помешала нам испытать Герона на мутантах, но зато ясно дала понять, что физическое уничтожение его организма практически невозможно. Я прошу брата Рибэ быть координатором для всех служб, наблюдающих за Героном.
– Шестое Управление тоже станет следить за ним? – поинтересовался брат Рибэ.
– Нет, я приказал Корнелиусу пока не трогать семью Мелвинов, - ответил Волтар. - Хотя после вспышки Нарфея на острове озера Панка, служба безопасности Шестого Управления начала собирать полное досье на рыбака и его сына.
– Я предлагаю создать рабочую группу для более детального изучения всего фонда нашей библиотеки, - сказал брат Луузи. – В архивах Главного хранилища находится множество книг и рукописей, в которых может оказаться нужная нам информация о шкатулке Фана и способностях других посланников.
– Да, верно, - согласился с ним Волтар. – Подготовьте список из тех людей, которые должны войти в такую группу и на следующем совещании мы его утвердим. Кстати, в Цитадели находятся заключённые, обладающие феноменальной памятью и скоростью чтения. Может быть, мне поговорить с Корнелиусом и включить таких специалистов в вашу группу?
– Если только они не буйные сумасшедшие, - испуганно заметил брат Луузи.
– Нет, нет, - успокоил его глава ордена. – Буйных Корнелиус использует для совершенно иных целей.
Волтар поднялся со своей скамьи, лёгким кивком указывая братьям на то, что совещание закончено и вышел из тайной залы. Вслед за ним удалились и остальные братья, провожаемые движениями волшебного зеркала Горан.
"Гнилая местность, - подумал он, пуская машину накатом по длинному и пологому спуску. – Чуть ли ни в каждом рейсе здесь то дождь идёт, то туман стоит".
– Свен, ты почему меня не разбудил? – из-за ширмы за спиной водителя показалась всклокоченная голова его напарника. – На часах-то уже почти полночь.
– Я ещё не устал, - улыбнулся ему в ответ Свен, - а тебе, Бак, перед такой сменой нужно хорошо выспаться. В этом районе опять идёт дождь и, кажется, что он только усиливается.
– Нам не привыкать, - потягиваясь, прокряхтел Бак. – Ураганы и торнадо в этих местах не наблюдались, а от дождя мы убежим быстро.
– Если только ему с нами не по пути, - засмеялся Свен.
– Тебе что приготовить, - снова спрятавшись за ширму, спросил Бак, - кофе или чай?
– Чай зелёный и покрепче, - ответил ему Свен. – И накрой чайник полотенцем. Пусть заварка пропарится.
Бак замурлыкал мотивчик, подпевая радиоприемнику, и начал греметь посудой.
– А что тебе к чаю разогреть? – немного погодя, опять спросил он Свена.
– Ничего, - ответил тот. – Мне жена положила в сумку домашний пирог с рыбой, а я люблю его есть холодным.
– Сама пекла? – поинтересовался Бак.
– Вместе с соседкой, - засмеялся Свен. – В последнее время они увлеклись кулинарными экспериментами и всё то, что у них получается, или не получается, жена перед рейсом кладёт в мою сумку.
– Теперь я понимаю, отчего у тебя такое разнообразное меню, - усмехнулся Бак. – Значит, ты по совместительству ещё и дегустатор?
– Скорее уж, подопытный кролик, - в тон ему ответил Свен. – Но на моё счастье, бог наградил меня желудком, который, как оказалось, способен переварить любое кулинарное "чудо", изготовленное моей женой и её подружкой. Хотя, если честно признаться, то очень занятно каждый раз находить в своей сумке что-то новенькое.
– Тогда ты не кролик, а настоящий испытатель, - уверенно сказал Бак. – Только они идут на такой риск сознательно и большой долей любопытства. А вот я в этом отношении – закоренелый консерватор и предпочитаю употреблять в пищу только то, к чему уже давно привык.
– А-а, так вот почему ты в Брандоре всегда останавливаешься у одного и того же кафе, - засмеялся Свен. – А я, было, подумал, что тебе приглянулась в нём та бойкая официантка.
– Нет, - улыбнулся в ответ ему Бак, - мне приглянулась повариха, а точнее то, как она готовит. Так что, на завтрак я тебя разбужу на автостоянке именно у этого заведения.
Заметив, что машина, идущая следом за ними, пошла на обгон, Свен немного сбавил скорость.
"Лихой парень, - укоризненно покачав головой, подумал он, провожая взглядом автофургон с трейлером. – Ночью, при такой погоде, да ещё и с прицепом. Молодой, наверное. Вырвался из столицы на простор полей вот и лихачит".
– Свен, рули в "карман", у меня всё готово, - сказал Бак, выглянув из-за ширмы. – Интересно, а как можно назвать приём пищи в такое время?
– Для тебя это – ранний завтрак, а для меня – поздний ужин, - засмеялся Свен, съезжая с полосы шоссе на асфальтированную площадку.
– Или обед вампира, - предложил своё название Бак.
– Тогда ты должен разбавить свой кофе кровью, - усмехнулся Свен.
– Фу, какая гадость, - поморщился напарник, представив себе такой напиток. – Нет, пусть будет просто ночной обед без всяких вампиров. С кровью я даже бифштекс и тот не могу есть. А тебе твоя жена ничего подобного ещё не подкладывала?
– Слава богу, до такого блюда она со своей подружкой ещё не додумалась, - захохотал Свен. – Хотя, конечно же, нет никакой гарантии, что этого когда-нибудь не произойдёт.
Покончив с ночным обедом, Бак сел за руль, а Свен стал укладываться на ночлег.
– Может быть, тебе колыбельную поискать? – улыбаясь, спросил Бак напарника, настраивая радиоприёмник на нужную волну.
– Я засыпаю под любую музыку, кроме тяжёлого металла, - ответил ему тот, укрываясь одеялом. – А если и усну под его звуки, то сниться мне будут исключительно кошмары.
– На радиостанции "Релакс" металл не крутят, - выруливая на автостраду, заверил его Бак. – Сейчас они тебя убаюкают.
– Я уже впадаю в транс, - пробормотал Свен, закрывая глаза.
Дождь действительно всё усиливался и Бак переключил работу автомобильных щёток на повышенный режим.
"Пока идём по графику, - миновав указатель очередного населённого пункта и посмотрев на часы, подумал он, - но лучше всё-таки приехать в Брандору пораньше. Какой идиот выделил для завтрака всего пятнадцать минут? Сам, поди, по утрам не меньше получаса за столом сидит. Впрочем, если питаться исключительно бутербродами и кофе, то позавтракать можно и за пять минут".
Это был обычный и привычный рейс для Бака. Он прекрасно знал все сложные и опасные участки маршрута, и даже сильный дождь не мешал ему уверенно вести свой многотонный рефрижератор вперёд. Дорога была совершенно пустынна, и водитель прибавил скорость, намереваясь с разбега преодолеть небольшой подъём. Внезапно впереди на шоссе выбежала молодая женщина с двумя детьми. Бак резко нажал на тормоз и крутанул руль влево, выезжая на встречную полосу. В этот момент сверкнула молния и осветила чёрный лендор, который мчался навстречу рефрижератору.
"Почему у него выключены фары?" – была последняя мысль Бака, перед тем, как кабина его машины врезалась в ствол большого дуба, стоявшего на краю дороги.
Герон медленно приходил в себя, но открывать глаза не спешил. Поскольку теперь его сознание было разделено на три части, то ему было выгоднее сначала воспользоваться своею тайной энергией, сохраняя при этом иллюзию бессознательного тела. Не получая практически никакой информации извне, его явная мысль почти ни о чём не думала. Она ничего не видела, ничего не слышала, оттого, что в помещении стояла абсолютная тишина и лишь обоняние, уловившее запах различных медикаментов, давало ей пищу для размышления.
Зато тайная мысль Герона, воспользовавшись внутренним зрением Нарфея, самым тщательным образом осмотрела всю больничную палату и забинтованное тело журналиста, неподвижно лежавшее на койке и закованное в броню гипса. У изголовья и с правой стороны кровати находились какие-то мудрёные приборы, от которых к Герону протянулись медицинские трубки и множество тонких проводов.
"Так, и что же случилось? – подумала тайная мысль журналиста, вспоминая свои последние ощущения. – Я спал на заднем сидении лендора, затем крик водителя, визг тормозов и удар. Всё. Больше ничего не помню".
Она осмотрела всё сознание и с удивлением обнаружила, что изумрудное пятно исчезло. Мысль замерла в недоумении, пытаясь понять возникшую ситуацию, но как ни старалась, а объяснить исчезновение души зелёного бога, так и не смогла.
"А где же наш разведчик?" – вдруг подумала она, вспомнив о третьей молчаливой мысли.
Тонкие нити невидимой энергии, соединявшие две тайные мысли, по-прежнему шли от "чулана" до оболочки сознания, но там они и обрывались.
"Разведчик, как и всегда, на своём месте, - усмехнулась третья мысль. – Только я сейчас не вижу ни себя, ни то место, в котором нахожусь. Душу Яфру я тоже не вижу, но зато прекрасно её чувствую. Мы с ним находимся где-то совсем рядом, но где именно, я понять не могу".
"Может быть, нам его позвать?" – предложила тайная мысль.
"Явно к нему обращаться не стоит, - ответил разведчик. – Я чувствую, что он в этом случае всё равно нам не ответит. Не для того наш божественный друг так хорошо спрятался. За несколько секунд до аварии Яфру произвёл какие-то энергетические манипуляции, после чего мы вместе с ним исчезли. Для меня осталась видимой и слышимой лишь та часть нашего сознания, в которой ты и находишься, а зелёный бог полностью контролирует нашу явную мысль".
"И что же нам теперь делать?" – задумалась тайная мысль.
"Вариантов у нас не так и много, - усмехнулся разведчик, - а если говорить точнее, то он всего лишь один. Из нас троих только я могу попытаться наладить относительно безопасный контакт с Яфру".
"Нет, рассекречивать тебя мне бы не хотелось", - запротестовала тайная мысль.
"Для зелёного бога уже давно не секрет то, что я за ним слежу, - засмеялся разведчик. – Другое дело, что он не видит меня и не знает, откуда я за ним подглядываю".
"Может быть, на время разговора тебе уйти из его чистой энергии?"
"Но тогда, во-первых, я не смогу передавать тебе правдивую информацию, а во-вторых, Яфру сразу определит то место, в котором я буду находиться, - возразил разведчик. – Наш многоликий бог разделил своё сознание уже на несколько сот частей, пытаясь меня поймать. А результат до сих пор нулевой, потому что область чистой энергии оказалась неделимой".
"Ты же знаешь, что мы не должны открывать Яфру тайну скрытого потенциала", - поморщилась тайная мысль.
"В создавшейся ситуации мы и не сможем этого сделать, - улыбнулся разведчик. – Мы с тобой оба сейчас не видим меня и то место, где я сейчас и нахожусь. Как мы что-то расскажем Яфру, если и сами этого не знаем?"
"Ох, что-то я совсем запуталась, - вздохнула тайная мысль. – Ты уверен, что всё пройдёт гладко?"
"Не волнуйся, Яфру сейчас сам того не зная подсказывает мне правильное решение, - уверенно произнёс разведчик. – Пусть он попытается отыскать наш скрытый потенциал в самом себе. Думаю, что такая задача не по плечу нашему зелёному другу".
"Ну, а вдруг?" – всё ещё сомневаясь, спросила тайная мысль.
"Понимание, оно или есть, или его нет. Недопонимания у бога не бывает. И это тебе говорю не я, а сам великий Яфру, - засмеялся разведчик. – А теперь приготовься молчать и работать только на приём. Кстати, чем занята наша явная мысль?"
"Пытается вспомнить свои последние ощущения и понять, отчего здесь так сильно пахнет медикаментами, - ответила ему тайная мысль, выглянув в приоткрытую дверцу "чулана".
" Вот и замечательно, - довольно кивнул головой разведчик. – Такая мысль устраивает нас всех, в том числе и Яфру. Я чувствую, что он сейчас оказался в очень интересном положении, потому и затаился, словно хамелеон на ветке. Давай попробуем определить, чего он боится и чего добивается".
"Всё, меня нет", - выдохнула тайная мысль и замерла, подлетев вплотную к оболочке сознания.
"Почему ты молчишь? – обращаясь к многоликому богу, произнёс Герон-разведчик. – За нами кто-нибудь следит?"
В центре сознания Яфру его чистая энергия практически перестала двигаться. Зелёный бог услышал голос журналиста, но испугался того, что с ним разговаривает не Герон, а сам Нарфей.
"Не валяй дурака, Яфру, - устало вздохнул Герон-разведчик. – Будь сейчас на моём месте Нарфей, то он не стал бы задавать тебе такие глупые вопросы. Бог мысли просто бы скопировал всю информацию из твоего сознания и молча удалился. Фан тоже не стал бы с тобой разговаривать, если бы мог заглянуть в твою душу".
Зелёный бог недоверчиво молчал, пытаясь определить в какой части его сознания спрятался журналист.
"Чем ты можешь доказать, что ты и есть настоящий Герон?" – наконец, произнёс Яфру, так и не обнаружив источник невидимой энергии.
"Именно тем, что я ничего не знаю и ничего не понимаю, - усмехнулся разведчик. – Я вижу своё тело, которое лежит на больничной койке всё в бинтах и гипсе. Вижу своё сознание и слышу единственную мысль, которая пытается вспомнить, что же всё-таки произошло. Но ни тебя, ни себя, ни нашего общего сознания я уже не вижу. Ты можешь мне объяснить, что всё это означает?"
"Объяснить я могу многое, - криво усмехнулся невидимый Яфру. – Но для этого я сначала должен понять, кому всё это объяснять".
"Ты хочешь, чтобы я начал задавать тебе вопросы, пользуясь своей видимой мыслью?"
"Нет, этого делать не нужно, - поспешно ответил многоликий бог. – Для всех без исключения, ты должен выглядеть, как обычный человек. Кстати, именно по этой причине ты сейчас и лежишь здесь в таком виде".
"Вот видишь, значит, я правильно поступил, воспользовавшись тайной энергией Нарфея?"
"Правильно, - подтвердил бог в маске, - но твоя невидимость меня немного смущает".
"Я тебя тоже не вижу и такая ситуация меня не просто смущает, - усмехнулся Герон, - она меня шокирует".
"Осмун и должен быть таким, - улыбнулся многоликий бог. – И теперь я знаю, что меня не видит даже тайная энергия Нарфея".
"Ах, вот в чём дело, - с облегчением вздохнул разведчик. – А я уж было подумал, что в результате очередного энергетического эксперимента мы с тобой опять попали в какую-то жуткую историю".
"С точки зрения обычного человека, действительно, история произошла жуткая, - ответил ему Осмун. – Автомобильная авария, в результате которой погибли все, кроме тебя".
"Это был несчастный случай?" – поинтересовался Герон.
"От несчастного случая ты уже давно застрахован, - засмеялся бог в маске. – Нет, Гера, это была хорошо продуманная и чётко проведённая операция. Наши игроки решили посмотреть на твою душу, так сказать, в чистом её виде".
"Ты стал Осмуном непосредственно перед аварией?"
"Да, я сумел всех опередить, - довольным тоном произнёс Осмун-Яфру, - и создать ситуацию, к которой никто из наших друзей не был готов".
"Хороши друзья, - проворчал Герон. – Они захотели меня убить, для того, чтобы понять, каким я был живой?"
"Именно так! – захохотал бог в маске. – Твоё тело их абсолютно не интересует. Им нужна твоя душа".
"Расскажи мне всё по порядку", - попросил его журналист. – Мне самому всё равно не разобраться в этой истории".
"А как мне разобраться с твоей невидимостью?" – прищурился Осмун.
"Ну, не могу же я объяснить тебе того, чего и сам не знаю! – воскликнул Герон. – Я себя тоже не вижу и для меня все свойства тайной энергии Нарфея скрыты за семью печатями. Кстати, ты не забыл о том заклинании, которое я активировал во время клятвы?"
"Я вижу, что ты ещё недостаточно хорошо понял особенность нашего совместного существования, - снисходительно улыбнулся многоликий бог. – Есть душа Герона, и есть душа Яфру, но ещё есть и душа Герона-Яфру. Ты произносил клятву, пользуясь всем своим сознанием и обоими типами энергии?"
"Да", - подтвердил журналист.
"А это означает, что в общей части нашего сознания, мы произносили эту клятву вместе, - подвёл итог бог в маске. – Ты не можешь нарушить данное обещание, находясь в этой области и рассказывая Герону-Яфру всю правду о тайном потенциале Нарфея".
"Но где оно, это общее сознание!? – воскликнул разведчик. – Я его тоже не вижу!"
"М-да, ловко мы сами от себя спрятались, - засмеялся Осмун. – Такого эффекта даже я не ожидал… Ладно, слушай всю историю. Может быть, своим свежим взглядом ты заметишь в ней что-нибудь новое".
"Свежий взгляд, который почти ничего не видит, - проворчал Герон. – Разве им можно что-либо заметить?"
"Раньше Осмун не мог посмотреть на себя со стороны, а теперь у него такая способность появилась, - возразил ему бог в маске. – А ты говоришь, что ничего нельзя заметить".
"Уж не хочешь ли ты сказать, что смотришь сейчас на энергетический мир глазами моей тайной энергии? – подозрительно прищурился журналист.
"Именно так!" – засмеялся многоликий бог.
"Тогда какого же хрена ты мне мозги на изнанку выворачиваешь? – возмутился Герон. – Делаешь вид, что якобы меня не узнал, а сам в это время уже моими глазами смотришь!"
"Эта способность появилась у меня лишь после того, как ты пришёл в сознание и начал пользоваться своей тайной энергией,- улыбнулся Осмун. - Но кроме зрения твоя энергия мне больше ничего не дала. То есть, можно сказать, что я только начал в тебе рождаться".
"Сначала я рождался в тебе, а теперь ты рождаешься во мне, - задумчиво произнёс журналист. – Кто же в конечном итоге появится на свет?"
"Этого не знают даже боги, - ответил Осмун-Яфру. – Каждая новая маска, которую я примеряю, отражается в нашем общем сознании и частично его меняет. Как тут угадать, кто после всего этого родится? А ещё не нужно забывать того, что наше рождение происходит не в тепличных условиях родильного дома, а в бою. Поэтому можешь смело называть Хатуума, Фана и Нарфея своими крёстными отцами".
"И кто же из этих отцов решил отделить мою душу от её телесной оболочки?" – ехидно спросил Герон-разведчик.
"Выгодно это было всем, а исполнителем стал Чет, - усмехнулся Осмун. – Ему, как ты понимаешь, такой трюк доставил особое наслаждение".
"Ах, он собака! – воскликнул Герон.- Нужно будет его ещё пару раз четвертовать. Ну, а всё таки, как это произошло?"
Дверь почти бесшумно открылась, и в палату вошёл молодой мужчина в белом халате. Оглядев неподвижное тело журналиста привычным и быстрым взглядом, он приблизился к аппаратуре и начал изучать показания приборов.
Острый слух Герона уловил все звуки, появившиеся в этом помещении. И едва заметный скрип дверных петель, и шорох верхней одежды вошедшего человека, и лёгкое шарканье мягкой обуви о паркетный пол. Та часть сознания журналиста, за которую отвечала явная мысль, обострила до предела все чувства восприятия, кроме зрения, потому что тайная мысль давно запретила ей пользоваться глазами без особого на то разрешения. Слух и обоняние Герона за несколько мгновений определили, что рядом с кроватью находится молодой мужчина средней комплекции, который совсем недавно пообедал и выкурил сигару.
"Картофель фри и жареный палтус в пивном кляре", - с тоской подумала явная мысль, и от этого в желудке журналиста сразу выделился сок.
– Странно, - вдруг произнёс молодой врач, внимательно наблюдавший за показаниями приборов.
Он повернул голову к журналисту и пристально поглядел на его закрытые глаза.
– Вы меня слышите? – произнёс врач, не отрывая своего взгляда от век и ресниц Герона.
Тайная мысль, до сих пор внимательно слушавшая беседу разведчика и Осмуна, невольно чертыхнулась.
"Нужно было брать под свой контроль все чувства восприятия", - раздражённо подумала она. – Наверное, приборы показали какие-то изменения в моём теле. Хорошо ещё, что и на любые действия тоже наложен запрет".
Молодой врач, не дождавшись ответа от Герона, вновь посмотрел на приборы и недоумённо пожал плечами.
– Странно, - ещё раз произнёс он, повернулся к двери и вышел из палаты.
"За полчаса до аварии навстречу нам попался автофургон с трейлером, - начал рассказывать Осмун. – В кузове машины находились магические предметы, в трейлере спали Адам и Зара, а охранял их наш пронырливый Чет. Я был под маской твоей энергии и поэтому Чет сразу нас узнал. Фан и Нарфей ничем себя не выдали, но я не сомневаюсь в том, что и они тоже были где-то поблизости. Спустя несколько мгновений одна из частей Чета отделилась от автофургона и полетела по направлению к столице. Вот тогда я и понял, что готовится какая-то провокация. У меня было достаточно времени для того, чтобы подготовиться к любой выходке нашего обиженного инвалида. Но Чет ничего нового придумывать не стал и сработал по привычной для него схеме: ночь, непогода, скользкая дорога, призраки на проезжей части и небольшие манипуляции со зрением у водителей. В результате имеем автомобильную аварию, в которой погибают все её участники".
"Меня сильно покалечило?" – поинтересовался Герон.
"Ты получил увечья несовместимые с жизнью, - улыбнулся Осмун, - но выжил вопреки медицинской практике и здравому смыслу. Уже третьи сутки все столичные профессора и академики изучают этот случай. В твоём теле не осталось ни одного здорового органа, ты потерял слишком много крови, ты не должен дышать, а сердце биться, и прочее и прочее".
"Я здесь лежу уже третьи сутки?" – изумился Герон.
"Нет, больше двух суток тебя только оперировали, - ответил ему Осмун-Яфру, - а в палату привезли совсем недавно".
"Ты, наверное, мог и не допустить всего этого?" – проворчал журналист.
"Конечно, мог, - подтвердил многоликий бог. – Но ты не забывай, что в столицу тебя вызвали орденоносцы, а для них ты – обычный человек. Чета, Фана и Нарфея не смущает твоё чудесное спасение. Они, скорее уж, удивлены тем, что ты так медленно выздоравливаешь. Им не удалось взглянуть на твою душу в первые минуты после аварии, и они уже сделали для себя соответствующие выводы. Другое дело орден. Братья-рыцари не должны смотреть на тебя, как на богоподобное создание, но и артефактов при тебе тоже обнаружено не было".
"А где твой пояс?" – поинтересовался Герон.
"Он растворился в тебе, так же, как камень Яфру и кулон Кайсы, - объяснил ему Осмун. – Пока я нахожусь под этой маской, на твоём теле, как и обычно, видна едва заметная татуировка этого предмета".
"С какой машиной мы столкнулись?"
"Большой рефрижератор. Он следовал из столицы до Диких Озёр через Брандору и его гружёный кузов раздавил лендор в лепёшку".
"Сколько человек пострадало?"
"Кроме тебя, двое погибли, и один пропал без вести".
"Как так, пропал без вести?" – удивился журналист.
"В кабине рефрижератора находился ещё один водитель. Он отдыхал после своей смены. Так вот тело этого человека исчезло в момент аварии".
"Есть какие-либо версии по поводу его исчезновения?"
"У полиции, возможно, и есть, - улыбнулся многоликий бог, - а я могу сказать тебе точно, что тело второго водителя забрал элферн".
"А моё тело он забрать не пытался?" – посмеиваясь, спросил Герон-разведчик.
"Элфернам нужны люди, а ты в эту категорию уже не попадаешь", - с большой долей иронии, произнёс Осмун-Яфру.
"Опять ты за своё?" – нахмурился Герон.
"К тому же, из всех вас тело того парня пострадало меньше всего, - не обращая внимания на реакцию журналиста, продолжал бог в маске. – А тебя и водителя лендора, чуть ли не по частям пришлось доставать из машины".
"Кто доставал-то?"
"Охранники Фризы и Гордон с Лари".
"Так, - задумчиво произнёс журналист. – Значит, она и в этот раз ехала следом за нами?"
"Похоже на то, что она твёрдо решила не выпускать тебя из поля своего зрения, - улыбаясь одними только глазами, заметил Осмун. – И что бы всё это могло означать?"
"То, что у Корвелла хорошая служба безопасности, - отмахнулся от него Герон. – А ещё то, что этой девушке очень хочется понять, кто я такой на самом деле: простой человек или великий маг и чародей".
"Любопытство – очень сильное чувство, - не унимался лукавый бог, - но может быть, в данном случае мы имеем дело ещё с одним, не менее сильным чувством?"
"Ты ещё скажи, что Гордон и Лари ехали вслед за нами, повинуясь, зову такого чувства", - захохотал ему в ответ журналист.
"А что? – нимало не смутившись, заметил Осмун-Яфру. – Кстати, именно Гордон и Лари первыми бросились вытаскивать тебя из искорёженной машины".
"Я спас Гордона от клыков мутанта, а он пытался спасти мою жизнь после аварии, - задумался Герон. – Весьма символично".
" Лари именно так и сказал, - улыбнулся многоликий бог. – У вас уже наблюдается взаимовыручка, а если дело и дальше будет развиваться в этом направлении, то вы вскоре станете закадычными друзьями".
"Этот друг хочет упрятать меня в Цитадель", - напомнил ему журналист.
"После случая на мясокомбинате, он уже не хочет этого делать, - сказал Осмун. – Но работа, как говорится, есть работа. И хоть Гордон – человек совестливый, а обстоятельства всё-таки вынуждают его следить за тобой".
"Агенты фотографировали моё тело?"
"Да, я позволил им это сделать, - кивнул головой бог в маске. – Осмуну не страшен АКС. Кроме твоего искалеченного тела такая аппаратура ничего зафиксировать не смогла".
"Ну, а что Фриза? Какова была её реакция после того, как она увидела меня в таком состоянии?" – поинтересовался Герон.
"Шоковое состояние, переходящее в глубокую депрессию. Кажется, она поняла, что означает внезапно потерять любимого человека".
"Я уже любим? – недоверчиво прищурился журналист. – Ты не ошибаешься?"
"В этом чувстве редко ошибаются даже люди, - засмеялся Осмун. – Другое дело в том, что они часто ошибаются в его продолжительности".
Дверь в палату снова открылась и в комнату вошла Фриза в сопровождении врача и медсестры. Девушка подошла к кровати Герона и присела на стул, услужливо подставленный медсестрой.
– Доктор, он ещё не приходил в сознание? – с надеждой спросила Фриза, глядя на забинтованное лицо Герона и его закрытые глаза.
– Сознание? – со вздохом переспросил врач. – Чудо уже то, что он дышит и у него бьётся сердце. Ни о каком сознании речь пока не идёт.
– Можно я побуду с ним наедине? – попросила его девушка.
– Хорошо, - согласился тот, - но не более десяти минут. В отношении этого больного у нас очень плотный график процедур.
Доктор и медсестра покинули палату, а Фриза ещё ближе пододвинула свой стул к койке журналиста и стала внимательно смотреть на его закрытые глаза, которые были единственным не забинтованным местом на лице.
"О чём она думает?" – спросил Герон Осмуна.
"Она молит бога о том, чтобы ты выздоровел", - ответил тот.
"Какого бога? Армона?"
"А кого же ещё? – усмехнулся Осмун-Яфру. – Другого бога она просто не знает. Впрочем, она обращается не только к нему, но и к тому чудотворцу, который исцелил её ожоги".
"Фриза до сих пор считает меня волшебником, - удивился Герон.
"Нет, но в её понимании ты словно бы внутренне разделился на два совершенно независимых создания, которые всё-таки составляют одно целое. Она обращается с просьбой к тебе, как к кудеснику, для того, чтобы ты исцелил себя, как простого человека. Как видишь, Фриза не так уж и далека от истины".
Внезапно тайная мысль Герона увидела, как в его сознание стали проникать слабые лучики энергии Нарфея. Движения их были робкими и неуверенными, словно действовали они впервые и вслепую, но это и говорило о том, что исходили они именно от Фризы.
"Я вижу их только внутри своей души, - отметила тайная мысль, - а за её пределами энергия Осмуна искажает всё, даже энергию Нарфея".
Мысли Фризы уже свободно парили в видимой части сознания журналиста, а его тайная энергия затаилась в чулане, лишённая возможности общаться с кем бы то ни было.
"Ох, не пора ли мне прекратить играть в эти прятки? – тяжело вздохнула тайная мысль. – Может быть, рискнуть и во всём довериться Яфру? Ситуация с клятвой и охранным заклинанием теперь ясна. Мой зелёный друг хоть и большой интриган, но со мной ведёт себя вроде бы по-честному. С каждой его новой маской возникают новые комбинации и новые особенности преобразованной энергии, в которых я скоро запутаюсь, если буду продолжать двойную игру. Нарфей вот-вот выйдет из тени и начнёт меня проверять. Без поддержки Яфру, мне одному с моим создателем не справиться.… Эх, была-не была!"
Тайная мысль решительно выскочила из своего убежища, и сразу же услышала тихий шёпот Фризы.
"Я верю! Я знаю! Ты будешь жить и будешь здоров! И мы больше никогда не расстанемся!"
"С Фризой мне пока что рано общаться, - решила тайная мысль. – Её сознание, наверное, впервые так напряглось и мой ответ лишь испугает и перегрузит её. Сначала я должна разобраться с Яфру".
Она снова спряталась в чулан и произнесла вопрос, который мог быть обращён, как к Осмуну, так и к разведчику.
"Ты видишь, как Фриза пытается передать мне свою энергию?"
Разведчик мгновенно оценил создавшееся положение и затаился, ожидая ответа Осмуна-Яфру. Но бог в маске молчал.
"Если бы он тебя слышал, то я сразу бы это почувствовал, - наконец, подал голос разведчик. – Я так понял, что ты хочешь полностью прояснить ситуацию с этой двойной невидимостью?"
"Да, - подтвердила тайная мысль. – Во-первых, я опасаюсь очередной проверки Нарфея, а во-вторых, у меня появляется ощущение, что я прячусь от самого себя".
"Отчасти так оно и есть, - улыбнулся разведчик. – Я проник в душу Яфру через область общего сознания и нахожусь в центре его чистой энергии, поэтому я – такой же человек, как и яфрид. Ты – человек, который виден только Нарфею и его монахам. А наша явная мысль видна всем, кто обладает астральным зрением, и умеет им пользоваться в полной мере".
"Мы сейчас разговариваем с тобой, очень громко и не скрываясь. Ты уверен в том, что Осмун нас не слышит и не видит?"
"Тебя и меня не слышит и не видит даже чистая энергия Яфру, не говоря уже о её масках, - заверил его разведчик. – Ведь я живу в этой энергии и чувствую любое её изменение".
"Но ведь ты только что общался с Осмуном и он тебя прекрасно слышал", - возразила тайная мысль.
"Да, это так, - задумчиво согласился с ней разведчик, - но когда я обращаюсь к нему, то его чистая энергия сразу приходит в движение, а когда разговариваю с тобой, то она на это никак не реагирует".
"А, может быть, Яфру водит нас за нос? – засмеялась тайная мысль. – Всё видит, всё слышит, а отвечает лишь тогда, когда ему выгодно?"
"Я так не думаю, - неуверенно ответил разведчик. – Впрочем, кто мы с тобой такие, чтобы с полной уверенностью рассуждать об особенностях божественной души? Нам и впредь придётся полагаться не на знания, а на интуицию. Кстати, она и является самым главным оружием Нарфея".
"Ну, хорошо, - устало вздохнула тайная мысль. – Давай оставим Яфру в покое и поговорим о Нарфее".
"С Нарфеем у нас дела обстоят неважно, - печально покачал головой разведчик. – Меня-то он не видит. Это я понял, когда осознал, что и сам не вижу ни себя, ни то место, в котором нахожусь. Зато ты у него, как на ладони".
"У тебя есть какие-либо предложения, как изменить эту ситуацию?"
"В действительности выход очень простой, - ответил разведчик. – Переходи под защиту Осмуна и его невидимость сразу скроет тебя от взгляда Нарфея".
"А если Яфру снова поменяет маску?" – криво усмехнулась тайная мысль.
"Тогда мы оба будем видны Нарфею, - развёл руками разведчик. – Яфру должен знать о такой ситуации и нам нужно немедленно начать с ним переговоры. Но открывать все свои карты не торопись. В любом бою всегда нужно оставлять путь к отступлению, даже если собираешься воевать с самим собой".
"Мне показалось, что в твоих словах я слышу убеждения нашего зелёного друга", - улыбнулась тайная мысль.
"Совершенно верно, - засмеялся тот. – Я живу в его душе, и это обстоятельство не может не влиять на меня".
"Итак, какие наши конкретные действия?"
"Сейчас я договариваюсь с Яфру. Он на одно мгновение снимает защиту Осмуна с области нашего общего сознания, и ты быстро в неё прячешься, - предложил разведчик. – Таким образом, ты становишься невидим для Нарфея, как впрочем, для всех остальных и для себя в том числе".
"Постой, постой, - задумалась тайная мысль. – Раз уж ты решил продолжить эту игру, то нам нельзя показывать Яфру, что нас уже трое. Наша явная мысль его не беспокоит, а вот наличие сразу двух тайных мыслей, ему точно не понравится".
"А мы назовём тебя не мыслью, а областью скрытого потенциала, - предложил шпион. – И пусть после этого наш зелёный друг ворошит общее сознание, сколько его душе угодно, но тебя там он всё равно не обнаружит. У нашей затеи есть ещё один большой плюс. Яфру сейчас почти уверен в том, что я прячусь в его неделимой чистой энергии. В момент твоего переселения, он будет пристально наблюдать за всеми изменениями в этой области сознания и, не заметив никаких перемен, успокоится и переключит всё своё внимание на тебя".
"Ну, хорошо. Допустим, что всё произойдёт так, как ты и говоришь, - продолжала рассуждать тайная мысль. – Но какова будет реакция Нарфея после того, как он не обнаружит в моей душе свою тайную энергию? Мне кажется, что этот факт обеспокоит его не меньше, чем способность Яфру к энергетической мимикрии".
"Да, это верно, - медленно произнёс разведчик, но сразу встрепенулся. – А мы специально для нашего создателя изготовим энергетический муляж – точную твою копию, но лишённую всей опасной и ценной информации".
"Нет, не годится, - решительно запротестовала тайная мысль. – Нарфей – бог мысли и мгновенно распознает фальшивку. Давай придумаем что-нибудь другое. Я чувствую, что правильное решение где-то совсем рядом, но оно настолько простое, а мы так глубоко ушли сами в себя, что из этой глубины нам его уже не разглядеть".
"Возможно, ты и прав, - устало вздохнул разведчик. – Может быть, посоветуемся с Яфру?"
"Что же, давай рискнём, - махнула рукой тайная мысль. – Только не говори ему о том, что нас трое".
Фриза всё ещё продолжала сидеть рядом с Героном, но уже не смотрела на него, а, прикрыв глаза, мысленно разговаривала, то ли с богом, то ли с журналистом, то ли с чудотворцем.
"А ты знаешь, что приёмная дочка Корвелла только что активировала свой скрытый потенциал?" – обращаясь к многоликому богу, спросил Герон-разведчик.
"Ты видишь движение её тайной энергии?" – живо заинтересовался Осмун.
"Да, но только тогда, когда она начинает входить в моё сознание".
"Так, так, так, - азартно потёр все свои ладони Осмун-Яфру. – Интересная информация. Ты хоть понимаешь, что это означает?"
"Твоё новое биополе изменило свойство тайной энергии Нарфея и теперь даже он не в состоянии увидеть её движение".
"Совершенно верно! – воскликнул многоликий бог. – Ты стал хорошо соображать".
"Возможно, на меня повлияли твои манипуляции с преобразованием энергии, - улыбнулся Герон. – А возможно, что это было лишь мимолётное прозрение".
"Не прибедняйся, - хитро улыбаясь, сказал Осмун-Яфру. – Я ведь вижу, что твоя тайная мысль гораздо умнее явной. Какие ещё выводы ты сделал из всей этой истории?"
"Наши игроки не сидят, сложа руки. Позавчера на нас напал Хатуум, а сегодня может появиться Фан или Нарфей, - вздохнул журналист. – Моя тайная энергия, это – моя сила и моя слабость. Я должен срочно найти способ защитить своё сознание от Нарфея, но я слишком слаб и слишком глуп для того, чтобы справиться с такой задачей. Мне нужна твоя помощь".
"Слова не мальчика, но мужа, - усмехнулся бог в маске. – Действительно, пришло время задуматься нам и о такой защите. Но сначала ты должен определиться в своём отношении к Нарфею, как к богу. Готов ли ты к тому, чтобы поспорить со своим создателем и воспротивиться его воле?"
"По крайней мере, одна половина моей души уже никому не принадлежит, - вздохнул Герон. – Но я вовсе не желаю того, чтобы дело дошло до открытого противостояния. Мне кажется, что в этом случае гораздо умнее будет схитрить, чем надеяться на силу и крепость защиты".
"Правильно, - довольно кивнул головой многоликий бог. – Мы сели играть в покер, а не вышли на ринг заниматься мордобоем. Наша сила заключается в нашей хитрости. Нарфей – единственное энергетическое создание, против которого мы должны придумать особенный способ защиты. Давай попробуем в этом разобраться. До сегодняшнего дня никто не может с полной уверенностью утверждать, что кто-то из богов Дагоны вернулся на эту планету. Статуя Нарфея, камень Яфру, кулон Кайсы и прочие магические предметы, каким бы большим биополем они ни обладали, являются лишь посредниками между богами и всеми остальными созданиями. Весь фокус заключается в том, что никто не в состоянии отличить магический предмет от его создателя, поскольку они действительно, неотделимы друг от друга. Как ты уже знаешь, многие артефакты способны действовать самостоятельно, что увеличивает их сходство с богами, создавая тем самым ещё большую неразбериху в этом вопросе. Поэтому среди посланников принято считать любой магический предмет его создателем".
"Постой, а как быть с Фаном? – вдруг задумался журналист. – Насколько я понял, он не создавал магических вещей".
"Сезар Бордо – вот его магическая вещь, - захохотал Осмун-Яфру. – И, кажется, я – единственный посланник, который догадался об этом".
"М-да, хитёр ваш кудесник, - покачал головой Герон. – Таким артефактом уже никто воспользоваться не сможет".
"Кто знает? – пожал плечами бог в маске. – Может быть, и для Сезара существует какое-то волшебное слово. Так вот, исходя из той ситуации, которую я тебе только что описал, мы и действовать должны соответствующим образом. Впрочем, это касается не только нас, но и всех остальных участников нашей игры. Ты – потомок Нарфея, а потому просто обязан быть его союзником. Но, учитывая произошедшие изменения в твоём сознании, о которых не должен знать твой создатель, ты – частично уже другое существо. Существо, которое решило поиграть с богами в покер, и которому без обмана ну, просто не обойтись. Самое слабое место в нашей защите – отсутствие информации о том, сознательно соединил нас Нарфей или нет. Твоя тайная энергия, которую я не вижу, лишает меня возможности следить за твоим создателем, а тебя превращает в своего же соглядатая".
"А если мы спрячем эту энергию в сознании Осмуна? - предложил Герон. – Она сразу станет невидимой для Нарфея, и он уже не сможет в полной мере контролировать моё сознание".
"Зато он поймёт, что ты стал другим существом, - усмехнулся бог в маске. – А потеряв над тобой контроль, Нарфей поспешит передать твоё сознание Высшему Разуму. На этом вся наша игра и закончится. Нет, Гера. Ты всегда должен выглядеть для своего бога таким, каким он тебя и создал".
"Но тогда я никак не смогу спрятать свои мысли от Нарфея, - вздохнул Герон-разведчик.
"А зачем тебе их прятать? – лукаво улыбнулся Осмун. – Наоборот, будь с ним разговорчив, открыт и доброжелателен, но думай лишь о том, о чём нужно думать. Только и всего".
"А конкретнее?" – попытался уточнить Герон.
"Да куда уж конкретнее? – возмутился бог в маске. – На вашем нынешнем сленге это называется "включить дуру". И я знаю, что у тебя это очень хорошо получается, во всяком случае, по отношению ко мне".
Тайная мысль журналиста и её разведчик оглушительно захохотали.
"Ну, хорошо, - закончив смеяться, произнёс разведчик, - а как мне узнать то, что я разговариваю с самим Нарфеем?"
"Да, никак, - скривился Осмун. – Любой твой соплеменник может оказаться посредником Нарфея. Вот ты думаешь, что это Фриза обращается к тебе, но вполне может оказаться так, что это Нарфей активировал её скрытый потенциал и пытается завязать с тобой беседу. Да, что там говорить? Даже я сейчас не знаю, с кем разговариваю: с тобой или с Нарфеем".
"Ты всё ещё не уверен в том, что я и есть тот самый Герон?" – улыбнулся разведчик журналиста.
"Конечно, не уверен! – воскликнул Осмун. – Ты думаешь, что Нарфей не умеет "включать дуру"? Ещё и как умеет! Они с Фаном – большие специалисты в этом вопросе".
"Ох, не хитри, друг мой Йося, - хитро прищурился разведчик. – Ты бы не начал такой разговор, если бы точно не знал, с кем придётся беседовать. Скажи честно: ты ведь уже нашёл способ узнать, кто я такой на самом деле?"
"Откуда тебе известно, как меня звали в детстве? – насторожился Осмун. – Не слишком ли ты глубоко сидишь в моё сознание?"
"Я ведь себя не вижу, - напомнил ему шпион, - а поэтому и не знаю, где я сижу".
"Да, да, да, - монотонно и иронично закивал головой многоликий бог. – Знакомая песня. А я вот, между прочим, сейчас объясню тебе, какой я нашёл способ для того, чтобы определить, кто ты такой".
"Да я и сам могу догадаться", - небрежно махнул рукой разведчик.
"Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Осмун. – Сделай это, яви божескую милость".
"Невидимость твоего нового биополя преобразовала тайную энергию Нарфея до такой степени, что даже моя мысль сама себя не видит, но зато ты её прекрасно слышишь, - сказал разведчик. – Мысли Фризы тебе тоже не видны, однако ты слышишь и их. Значит, извне Нарфей не мог незаметно для тебя проникнуть в моё сознание. А всю мою душу ты на сто раз уже проверил во время моей, так называемой "комы". Кое-какие сомнения у тебя, может быть и остались, но на девяносто девять процентов ты был уверен в том, что Нарфея во мне нет".
"Откуда ты такой умный взялся? – проворчал многоликий бог. – Уже даже и проценты вычислил. Действительно, моя новая способность в сочетании с энергией Осмуна, дала очень интересный результат. Но в твоём и в моём сознании я до сих пор не наблюдаю движение тайной энергии ".
"Так, может быть, там её и нет?"
"Как же её там нет, когда ты видишь и слышишь мысли Фризы, а кроме того ещё и разговариваешь со мной?" – возмутился бог в маске.
"А шут его знает, "как"? – пожал плечами разведчик. – Ты думаешь, что я в этом что-то понимаю?"
"Вот это и называется "включить дуру", - захохотал Осмун-Яфру. – Продолжай, Гера, в том же духе и нам не страшен будет даже Нарфей".
"Да, решение очень простое, - подумала тайная мысль. – Но как порой тяжело заметить то, что находится у всех на виду".
В палату вернулись врач и медсестра. Доктор сразу направился к приборам, а сестра к столику с препаратами, стоявшему в углу комнаты.
– Мне уже нужно уходить? – спросила врача Фриза.
– Да, - утвердительно кинул головой тот. – Если хотите, то я могу сообщить вам о том, когда его снова можно будет навестить.
– Буду вам очень признательна, - сказала Фриза, поднимаясь со стула и доставая из сумочки визитную карточку. – Звоните мне в любое время.
"Гера, ты меня слышишь?" – прозвучал вдруг в голове Герона голос его отца.
"Привет, па! Ты где?" – ответила ему тайная мысль журналиста.
"В приёмном покое, - ответил сыну Илмар, - но меня к тебе не пускают. Как твоё состояние?"
"Па, у меня всё в порядке. Просто врачи об этом пока не догадываются", - засмеялся Герон, наблюдая за тем, как Фриза выходит из палаты.
"Двое суток в коме и это ты называешь "всё в порядке?" – вздохнул Илмар.
"Мы же с тобой знаем, что многие люди до конца своих дней находятся в бессознательном состоянии, - продолжая улыбаться, ответил Герон, - и ничего, как-то ведь живут".
"Тебя сильно покалечило?" – спросил его отец.
"Ты напрасно волнуешься, - снова попытался успокоить отца Герон. – Со мной теперь никогда и ничего плохого случиться не может, а то, что я сейчас лежу на больничной койке, то это ровным счётом ни о чём ещё не говорит. Я постараюсь долго здесь не задерживаться и скоро снова приеду в Гутарлау".
"Мы поедем туда вместе" – заявил Илмар.
"Па, я могу прямо сейчас снять с себя эту "броню" вместе с бинтами, пожать руки всем врачам и уехать домой, - вздохнул Герон. – Но ты ведь знаешь, что в столице есть люди, которые очень внимательно следят за всеми моими действиями. Исключительно для них я и изображаю из себя больного".
"Вот и я должен тебя увидеть и увезти домой по этой же самой причине, - объяснил ему отец. – Всё, как и всегда, должно выглядеть естественно. Кстати, не они ли устроили эту аварию?"
"Вполне возможно, - пожал плечами журналист, вспомнив о том, что воспользоваться тайной энергией отца, может и сам Нарфей. – Я думаю, что со временем мы всё узнаем. Ты где остановился?"
"В гостинице рядом с больницей".
"Когда приду в сознание, то отдам тебе ключ от своей квартиры, - засмеялся Герон. – А вообще-то, тебе нет никакой необходимости дожидаться моего выздоровления. Учитывая сложившуюся ситуацию, я не могу сильно ускорить этот процесс, а у тебя и дома забот вполне достаточно. Кстати, а кто сейчас за Корой присматривает?"
"Свежее мясо один раз в день ей привозит наш лавочник, и оставляет его в условленном месте, - ответил Илмар. – А душа Сандры успевает наблюдать не только за пантерой, но и за тобой. Это она сообщила мне о том, что ты попал в аварию. Вернуться домой, не увидев тебя, я тоже не могу. Врачи пока не позволяют мне войти в твою палату".
"Зато дочери алмазного короля они не посмели отказать, - засмеялся Герон. – Она только что вышла из этой комнаты. А нашу встречу я сейчас попытаюсь устроить".
Журналист медленно открыл глаза и шумно вздохнул. Врач, проверявший показания приборов, и медсестра, которая в это время готовила раствор для капельницы, дружно повернули головы в сторону больного.
– Кажется, он пришёл в сознание, - сказал доктор, подойдя к Герону и заглянув в его глаза.
Затем он быстро вернулся к приборам и стал внимательно следить за всеми изменениями, происходящими в организме пациента.
– Пульс, давление, температура – всё очень быстро приходит в норму, - удивлённо разговаривая с самим собой, произнёс врач. – Удивительная живучесть и способность к регенерации.
– Где я нахожусь? – ворочая глазами во все стороны, спросил Герон.
– Место, отнюдь, не райское, но достаточно близкое к небесам, - вновь вернувшись к больному, улыбнулся доктор. – Вы лежите в палате реанимационного отделения первой столичной больницы.
– Как я сюда попал? – поинтересовался журналист.
– То есть, вы ничего не помните? – задал свой вопрос врач.
– Я лёг спать на заднем сидении лендора, - стал "вспоминать" Герон. – Не помню, что мне снилось, но мне кажется, что сквозь сон я услышал чей-то крик, а затем почувствовал удар.
– Правильно, - кивнул головой доктор. – Ваша машина попала в автомобильную аварию и вы – единственный человек, который после этого остался в живых.
– И давно я у вас здесь валяюсь? – усмехнулся журналист.
– С момента аварии прошло почти шестьдесят часов, а в эту палату вас поместили всего пару часов назад. Всё остальное время вы лежали на операционном столе.
– Неужели так много было работы?
– Не то слово, - вздохнул доктор. – Вас собирали буквально по частям. Лично я до сих пор не могу понять, как вам удалось выжить.
– В последнее время мне очень везёт на различные ушибы и царапины, - улыбнулся глазами журналист, - и мне кажется, что уже начал к этому привыкать. Скажите, а моих близких вы уже известили о случившемся?
– Да, - кивнул головой врач, - и одна девушка только что вышла из этой палаты.
– Кто же это мог быть? – "удивился" Герон. – Мой отец – единственный родственник, который у меня имеется.
– Невесту, наверное, ещё нельзя назвать родственницей, - согласился с ним доктор, - но всё-таки в категорию близких людей она уже явно попадает.
– Как хорошо, что я так быстро очнулся, - засмеялся журналист. – Ведь промедли я ещё немного и мог бы пропустить собственную свадьбу.
– Не волнуйтесь, - тоже засмеялся врач. – В бессознательном состоянии вас никто бы венчать не стал.
– Вы плохо знаете эту девушку, - вздохнул Герон. – Если она захочет, то меня понесут под венец даже в таком состоянии.
Доктор с медсестрой дружно захохотали.
– Теперь я, кажется, начинаю понимать, в чём заключается секрет вашего чудесного исцеления, - закончив смеяться, произнёс врач. – С вами просто невозможно разговаривать без смеха.
– А кто ещё пытается пробиться к моему телу? – поинтересовался журналист.
– Ваш отец, который сейчас находится в приёмном покое, коллеги по работе звонят по телефону чуть ли не каждые пятнадцать минут, офицер полиции ожидает разрешения на встречу с вами, - начал перечислять доктор.
– Я прошу вас пропустить моего в палату, а остальные пусть подождут, - сказал Герон.
– Видите ли, в чём дело, - замялся врач. – Я не знаю, каким образом вашей невесте было разрешено вас увидеть, но всем остальным посетителям главный врач категорически запретил вас беспокоить даже после того, как вы придёте в сознание.
– В таком случае прямо сейчас звоните главному врачу и скажите ему, что я требую немедленной встречи с отцом, - решительно заявил журналист. – Иначе я сам встану с этой койки и отправлюсь в приёмный покой.
Выдержав паузу в несколько секунд, Герон сделал вид, что действительно собирается встать с кровати.
– Лежите спокойно, вам нельзя двигаться! – всполошились доктор и медсестра, быстро подбежавшая к журналисту.
– Я вижу, что вы не менее упрямы, чем ваша невеста, - вздохнул врач, снимая трубку с телефонного аппарата. – Славная из вас получится семейка.
Спустя несколько минут, в палату вошёл Илмар.
– Привет, па! – со смехом в голосе воскликнул Герон. – Как тебе мой новый прикид?
– Красавец, ничего не скажешь, - вздохнул отец, осмотрев "мумию", лежавшую на больничной койке. – Хоть сейчас под венец.
– Что-то мне все сегодня о свадьбе говорят, - усмехнулся Герон. – Вот и Фриза тоже невестой назвалась для того, чтобы на меня посмотреть.
– Да, встретил я внизу твою "невесту", - сказал Илмар, присаживаясь на стул, - но настроение у неё было, отнюдь, не радостное.
– Я пришёл в сознание уже после того, как она вышла из этой комнаты, - ответил сын. – Фриза всё ещё уверена в том, что я нахожусь в коматозном состоянии.
– Тебе говорить-то не тяжело? – спросил его Илмар.
– Скорее уж неудобно, чем тяжело, - поморщился Герон. – Хорошо ещё, что мне язык не забинтовали.
"Фриза пыталась мысленно разговаривать со мной и использовала для этого свой скрытый потенциал", - сообщила тайная мысль журналиста Илмару.
"Да, я осмотрел её сознание в приёмном покое, - сказал тот. – Секретная энергия Фризы начала действовать, но это могло произойти вследствие сильного нервного потрясения. Ты не стал ей отвечать?"
"Нет. Я пока не готов к общению с ней на таком уровне, - ответил Герон. – Да и она могла ещё сильнее разволноваться, кода бы услышала мой внутренний голос".
"Верное решение, - согласился с ним Илмар. – Её душа уже двое суток находится в состоянии крайнего напряжения. Авария произошла прямо на её глазах и Фриза была в числе тех людей, которые пытались вытащить тебя из искорёженного салона лендора".
"Па, ты тоже переволновался и тебе нужно ехать домой. Я здесь немного поваляюсь для порядка, а затем опять вернусь в наш дом. Меня в столицу вызвала какая-то правительственная комиссия и я, честно говоря, даже не знаю по какому вопросу, но в таком состоянии я вряд ли буду им полезен".
"Комиссия была создана в связи с появлением мутантов в столичной канализации и за пределами города, - объяснил ему отец. – Пока ты был без сознания, Сандра выяснила все детали твоего внезапного отъезда из Гутарлау".
"Хороший у тебя детектив, - засмеялся Герон. – Наш Борк и в подмётки не годится твоей подружке".
"Кстати, о Борке, - усмехнулся Илмар. – Ты знаешь, что он и его напарник исчезли вместе с катером, на котором они пытались добраться до нашего жилища?"
"Нет, об этом мне ничего не известно, - насторожился Герон. – И что значит исчезли?"
"Кто-то создал рядом с нашим домом временной портал, в который и провалились агенты тайного ордена".
"Почему ты сразу не рассказал мне об этом?" – удивился Герон.
"Гера, сейчас я вижу твою душу такой, какой она и должна быть. А в тот вечер перед твоим отъездом, она выглядела несколько иначе. Или, если говорить точнее, то я её вообще не видел. В твоём сознании постоянно происходят какие-то изменения, а я, не зная, чем они вызваны, уже боюсь говорить с тобой откровенно", - признался Илмар.
Разведчик, затаившийся в душе многоликого бога, задумался. Благодаря его связи с тайной мыслью, он прекрасно слышал этот разговор, но его не должен был слышать Осмун, спрятавший свою душу и создавший иллюзию того, что на больничной койке лежит обычный человек из рода Нарфея. Отец с сыном ни на секунду не переставали разговаривать вслух, но в то же время беседовали и мысленно, хотя скорость общения в этих двух областях сознания была различная. Если явная мысль двигалась, как железнодорожный состав, то тайная мысль летела, как реактивный самолёт. Сознание журналиста уже привыкло одновременно пользоваться сразу несколькими мыслями, но иногда путалось в нюансах их поведения. Положение усложнялось ещё и тем, что Яфру, Кайса и Осмун постоянно и без предупреждения меняли свою ауру, влиявшую на общий вид души Герона. Всё это вносило ещё больший беспорядок и путаницу, царившую порой в сознании журналиста.
"Никогда не ври, иначе ты обязательно запутаешься", - вспомнились вдруг Герону-разведчику слова старого школьного учителя.
"А как тут не врать, когда я сел играть в покер, да ещё не с кем-нибудь, а с божественными созданиями? – тяжело вздохнул разведчик. – Здесь на каждом шагу, при каждом вздохе и взгляде должен быть блеф, без которого выиграть просто невозможно. Осмун-Яфру сейчас вместе со мной спрятался в области общего сознания и, по-видимому, станет поступать так каждый раз, когда я буду общаться с существом из рода Нарфея. Он явно ещё не знает всех особенностей новой энергии и не рискует подслушивать наш разговор, но я чувствую его большое желание приложить своё чуткое ухо к моей душе".
"Мне, возможно, нужно было сразу тебе всё рассказать, - сказала тайная мысль, обращаясь к Илмару, - но я так сильно увлёкся своими секретами, что, наверное, немного тебя запутал".
"Немного? – мысленно засмеялся отец, отвечая сыну. – Я уже третью неделю ломаю голову над особенностями твоего сознания и так же далёк от разгадки, как и в тот первый день, когда оно начало меняться".
"Па, всё дело в том, что я нашёл магические предметы и сумел их активировать, - объяснил ему Герон. – Они-то и влияют на общий вид моего сознания, поскольку обладают достаточно большой и мощной аурой".
"Ах, вот оно в чём дело, - облегчённо вздохнул Илмар. – Как же я сразу-то об этом не догадался? Тот зелёный камень из подводной пещеры, наверное, один из них?"
"Да, это был бог Яфру, - подтвердил Герон, - а после него я активировал кулон Кайсы".
"Значит, ты подружился сразу с несколькими богами?" – усмехнулся отец.
"Я бы не стал называть наши отношения дружбой, - ответил Герон. – Скорее уж, это – знакомство. К тому же, мои новые знакомые никогда не появляются вместе".
"Правильно, - кивнул головой Илмар. – Один смертный не может принадлежать сразу двум богам, но зато наша религия не запрещает уважать других богов. Сила Нарфея в убеждении, а не в принуждении".
"Да, наверное, именно поэтому он и не собирается вмешиваться в наши отношения, за что я уважаю его ещё больше, - ответила тайная мысль, вспомнив о недавних словах Осмуна-Яфру. – Не хочу умалять достоинства моих новых знакомых, но перед мудростью Нарфея я преклоняюсь".
Каким-то непостижимым образом Герон-разведчик вдруг почувствовал, как на лице многоликого бога появилась едва заметная ироничная улыбка, и сразу понял, что его взаимоотношение с чистой энергией Яфру перешло на другой, более качественный уровень.
"Неужели он всё-таки слышит этот разговор? – задумался шпион. – Конечно, с его стороны было бы весьма неосмотрительно полагаться только на моё умение "включать дуру", и он что-то должен был придумать для того, чтобы обмануть наших игроков…. Ох, чуя я, что этот шулер держит в рукаве запасную колоду".
"Эти предметы всегда с тобой?" – поинтересовался у сына Илмар.
"Да. Один из них научил меня прятать в своём теле различные предметы. Помнишь тот фокус с бриллиантом, который я показал тебе в гараже?"
"Как же, конечно, помню, - засмеялся отец. – Ты меня тогда сильно удивил. А богиня Кайса, значит, была не настоящая?"
"Отец, очень трудно, а точнее практически невозможно отличить магический предмет от его создателя, - ответил Герон. – Кулон Кайсы обладает огромным биополем, но утверждать, что это была сама Кайса, я не могу. И ещё не нужно забывать того, что любое божественное создание может в одно мгновение воспользоваться своим предметом, как проводником и явиться, так сказать, во всей своей красе".
"Из истории Дагоны я знаю, что смертным не было запрещено пользоваться магическими предметами сразу нескольких богов, - задумчиво произнёс Илмар. – Но мне известно и то, что в некоторых случаях происходило противоборство этих артефактов. И почти всегда крайним в такой ситуации оказывался человек. Они просто избавлялись от заклинателя и таким образом их обоюдное неприятие и заканчивалось. Ты не боишься попасть в такой переплёт?"
"Все мои знакомые никогда не встречаются в одной комнате, - засмеялся Герон. – Я всегда стараюсь общаться с каждым из них наедине. Таким образом, возникновение подобной ситуации исключено. Кстати, я был на острове у Нарфея вместе с камнем Яфру, и наш бог разрешил мне носить с собой артефакт яфридов".
"Ты лично разговаривал с Нарфеем?" – удивился Илмар.
"Нет, конечно, нет, - улыбнулся сын. – Беседу вели два магических предмета: камень Яфру и статуэтка Нарфея, а я в это время лежал на каменном полу в бессознательном состоянии и ожидал их решения. Вот после этого я и понял, как опасно активировать сразу два магических предмета".
"Ох, и рисковый же ты парень, Гера, - вздохнул отец. – Ведь они могли и не договориться".
"Риск – родственник глупости и отсутствию информации, - криво усмехнулся Герон. – Чем больше знаешь, тем меньше желание рисковать и тем больше возможность действовать наверняка. Рискованного человека нельзя назвать умным и тем более мудрым человеком. Я ещё молод, оттого и люблю риск, но уже начинаю понимать, как это глупо – действовать вслепую".
"Наша жизнь так устроена, что без риска иногда невозможно получить те бесценные крохи информации, которые и ложатся в фундамент мудрости всего человечества, - заметил Илмар. – С этой точки зрения, рискового человека уже можно назвать и умным и даже мудрым. Правда, в таком случае риск называется оправданным".
"Странная штука – эта наша жизнь, - вздохнул Герон. – В ней настолько всё относительно, что можно с полным правом всё порицать или всё восхвалять. Для этого нужно лишь выбрать нужную точку зрения, точку отсчёта или опоры. Вот именно эти точки и являются определением всей жизни каждого из нас".
"А ты, я вижу, становишься философом, - улыбнулся отец. – Уж и не знаю, радоваться мне по такому поводу или нет".
"Наверное, лучше будет по любому поводу радоваться, чем по любому огорчаться", - предположил Герон.
"Гера, это – две крайности, которые никак нельзя назвать лучшими, - захохотал Илмар. – И поэтому, я стану воспринимать все происходящие в тебе перемены, как должное и неизбежное".
Отец и сын ещё некоторое время разговаривали вслух, но скорее уже не для себя, а для тех людей, которые сидели в соседней комнате и записывали их беседу на магнитофон и видеокамеру.
Агенты тайного ордена получили задание следить за рыбаком и его сыном круглые сутки, используя для этого обычную аппаратуру и те магические предметы, которые работали только на приём различной энергии. Они уловили слабую ауру Осмуна, и теперь тайный орден знал, что журналист пользуется артефактом этого бога, но никто из рыцарей не смог объяснить, каким образом волшебный пояс превратился в едва заметную татуировку на теле Герона.
Даже брат Луузи – хранитель и признанный знаток древних фолиантов, не мог припомнить такого случая из жизни магических предметов. Единственный известный ему артефакт, который имел свойство менять свой облик, назывался шкатулкой Фана. А в одной из древних книг говорилось ещё и о том, что этот предмет был способен менять даже тип излучаемой энергии.
Орденоносцы не на шутку встревожились. За последние две недели зеркало Горан несколько раз указывало на присутствие слабой ауры шкатулки в столичном регионе. Но сейчас эта вещь, словно бы исчезла из поля зрения волшебного зеркала.
– Мы должны быть предельно осторожны в своих действиях по отношению к семейству Мелвинов, - подводя итог очередного совещания, сказал глава ордена. – Учитывая все известные нам свойства шкатулки Фана, можно предположить уже и то, что именно этот артефакт и превращается во все татуировки на теле журналиста. В данный момент биополе Герона ничем не отличается от ауры обычного человека из рода Нарфея, но способность его тела к очень быстрой регенерации, явно указывает на действие какого-то магического предмета. Автомобильная авария помешала нам испытать Герона на мутантах, но зато ясно дала понять, что физическое уничтожение его организма практически невозможно. Я прошу брата Рибэ быть координатором для всех служб, наблюдающих за Героном.
– Шестое Управление тоже станет следить за ним? – поинтересовался брат Рибэ.
– Нет, я приказал Корнелиусу пока не трогать семью Мелвинов, - ответил Волтар. - Хотя после вспышки Нарфея на острове озера Панка, служба безопасности Шестого Управления начала собирать полное досье на рыбака и его сына.
– Я предлагаю создать рабочую группу для более детального изучения всего фонда нашей библиотеки, - сказал брат Луузи. – В архивах Главного хранилища находится множество книг и рукописей, в которых может оказаться нужная нам информация о шкатулке Фана и способностях других посланников.
– Да, верно, - согласился с ним Волтар. – Подготовьте список из тех людей, которые должны войти в такую группу и на следующем совещании мы его утвердим. Кстати, в Цитадели находятся заключённые, обладающие феноменальной памятью и скоростью чтения. Может быть, мне поговорить с Корнелиусом и включить таких специалистов в вашу группу?
– Если только они не буйные сумасшедшие, - испуганно заметил брат Луузи.
– Нет, нет, - успокоил его глава ордена. – Буйных Корнелиус использует для совершенно иных целей.
Волтар поднялся со своей скамьи, лёгким кивком указывая братьям на то, что совещание закончено и вышел из тайной залы. Вслед за ним удалились и остальные братья, провожаемые движениями волшебного зеркала Горан.
Обсуждения Дагона. Книга третья. Глава 1