Большое солнце

Бархатная, адлерская осень 1985 года наполняла своим пьянящим воздухом кабинет.

- Это сезон прибытия «воров», «хамов» и «чижов», - как-то сказала мне старший бухгалтер Антонида, которая работала со мной и была коренной жительницей Адлерского района г. Сочи. На мой вопрошающий взгляд, она ответила: «Воры – высокооплачиваемые работники, хамы – художники, артисты, министры, чижы – чрезвычайно интересные женщины». Рабочий день подходил к концу и я вертелся на кресле, обдумывая план на вечер. Без...

Межпланетный челночный корабль “Бернадотт” вздрогнул, резко накренился и неотвратимо пошел на-встречу холодным, уснувшим охристо-красным просторам Марса. Майкл Ахерн, инспектор Организации Объ-единенных Наций, впервые летел на красную планету.

Он с волнением всматривался в обзорный кормовой ил-люминатор, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь признаки жизни.

Тщетно. До купола, под которым располагалась колония, было еще далеко, и Ахерн различал лишь уны-лый, наводящий тоску песок. Он нервничал...

Этого утра, когда робот-кардинал наконец будет избран папой, ждали все. Сомнений в исходе выборов не оставалось. Конклав очень долго колебался между яростными сторонниками кардинала Асквиги из Милана и кардинала Карциофо из Генуи, и вот теперь дело, похоже, сдвинулось — нашли компромиссное решение.

Все фракции согласились избрать робота. Сегодня утром я прочел в “Оссерваторе Романо”, что даже ватиканский компьютер привлекли к обсуждению и он убедительно рекомендовал именно его кандидатуру...

Случилось это в начале прошлого месяца. Мы с Венделмансом работали в обезьяньем заповеднике, и вдруг он сказал:

— Кажется, я сейчас потеряю сознание.

Стоял май, и утро действительно выдалось жаркое, но Венделманс никогда не обращал внимания на жа-ру, и я просто не помню, чтобы погода его вообще когда-нибудь беспокоила.

В тот момент я “разговаривал” с Лео, Мимси и дочерью Мимси, Маффин, поэтому никак не прореагировал на сказанное, хотя в памяти что-то отложилось. Если часто и подолгу...

7.
Лиог и ее мохнатый друг не заметили исчезновения Сарога. Охранник вдруг покачнулся, упал и не подавал признаков жизни. Из кабины выскочил шофер, хлопнула вторая дверка, «Жирная бомба», огибая фары по широкой дуге, мелькнула перед ними бесформенным силуэтом, разворачивая на ходу носилки.

- В машину его, заср… – «бомба» зашлась кашлем от одышки, избавляя слушателей от нелицеприятного эпитета.

- Хлоп! – и через какое-то время, снова – Хлоп! – Скорая умчалась по неотложным делам.

- Что...

....."Путь радости - путь счастливых избранников", - вспомнил я слова И. И впервые я оценил свое величайшее счастье, осознал на опыте дня, что иду путем творческой радости, внутри меня живущей.

Неожиданно для меня Раданда свернул в тенистую аллею.

Голос его звучал добротой. Но если перевести на язык музыкального восприятия, то интонация его была для меня неожиданностью. В тоне его не было строгости, но такая огромная серьезность, которая сразу напомнила мне, к какой священной и...

Она была Его сутью, Его основным Божественным Проявлением. Когда родилась она – никто не знал, никто, кроме Того, кто был причиной её рождения, никто, кроме Отца. Он проявил её в своём Творении и нарёк ей имя – Любовь. С Любовью Отец творил бесчисленные миры.

Удивительные в своём разнообразии, которые объединялись в звёздные системы, звёздные системы – в Галактики, а Галактики, словно жемчужины, нанизанные на нить, составляли ожерелье Вселенной.

Всё, что создал Отец с Любовью, было...

Искорка

Крепко спит Великая Матерь Мира. Глаза
Ее закрыты. Дыхания не слышно. Света нет, ничего нет. Только где-то глубоко-глубоко в недрах Ее живет Дух. В нем хранит Она свое дыхание.

Встрепенется Дух; проснется Великая, сделает свой выдох. Дышит Она искрами. Они есть плоть от плоти – дочери Ее. Разлетятся искры по Миру, и все вокруг оживет, забьется, запульсирует Жизнь.

Уляжется Дух, сделает Великая свой вдох, и утихнет жизнь, и уснет все крепким сном.

Эта история о маленькой...

Его звали Алекс. А фамилия звучала необычно, на французский манер — де Темпль. Сказать, что он был странным мальчишкой, было бы не совсем верно. Это мы сделали его странным.

Алекс, сколько я его помню, всегда был отщепенцем, неприкасаемым, с которым брезговали общаться даже первоклашки. Его не принимали ни в одну игру, да что там игры, он даже в столовой сидел не за общим столом, а за отдельным столиком около двери. Любая беседа смолкала, стоило Алексу приблизиться, а говорившие молча, в упор...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...