ГЛАВА II – Лабиринт минотавра
1.
Размышляя между делом о гадостях бытия, я добросовестно печатала строевой шаг по серо – бирюзовому кафелю огромного торгового зала супермаркета «Быстроном». Пытаясь образно соединить воедино золотую цепочку и дерюжный шнурок, мой мозговой компьютер загружал различные допустимые программы, начисто пренебрегнув установкой собственной безопасности. Не удивительно, что последствия халатного ротозейства сказались немедленно, и я со всего солдатского маху практически влипла в тёплую мягкую стену. Бархатно охнув, стенка рассыпалась увесистым фруктовым дождём. Разноцветные яблочно – апельсиновые капли дробно застучали по моей спине и фирменному торговому оборудованию.
- Простите, ради бога! Я…я немного задумалась. Сейчас, одну минуту! – я истово бросилась собирать раскатившиеся по всему магазину шары.
- Что Вы?!!! Зачем?!!! Не трудитесь! – стенка, она же – белёсый моло-дой человек патлатой наружности, радостно перехватил Стахановскую инициативу.
После многочисленных передислокаций, витаминизированные дары природы закрепились на исходных позициях. Только тут я заметила, что количество упаковочных пакетов значительным образом превосходило количество свободных рук.
- Вам помочь?
- Спасибо, не надо. Я справлюсь, - парень кокетливо тряхнул немыты-ми прядями. Притихшая было еда, угрожающе заворчала, - Или…разве…только до машины?
- Без вопросов! Лимузин на стоянке?
- Не совсем.
- То есть?
- Рядышком, за углом, - белёсый растяпа осторожно пошевелил сво-бодным указательным пальцем, видимо стараясь определить направление движения, - там парковка удобнее.
- А-а-а…- мои интеллектуальные познания относительно удобности парковки заканчивались, равно как и начинались в пассажирском кресле Владиковского «Бумера».
Красная спортивная «Ауди» доброжелательно распахнула не очень вместительный багажник.
- Не двигайтесь, я сама! – пластиковые кульки благосклонно размеща-лись в металлическом зеве немецкой красавицы. А дальше…дальше про-изошло чудо. Моё пятидесяти килограммовое тело неожиданным образом стремительно взлетело вверх, исполнило замысловатый акробатический кульбит и неестественно распласталось между внушительными запасами провианта. В ту же минуту крышка багажника плавно захлопнулась и «Ау-ди» рванула в «сиреневую» даль.
Великовозрастный эмбрион в железной утробе бензиновой мачехи не-истово завывал и просился наружу. Каменные глыбы фруктового ассорти пребольно давили отлогие места несчастного зародыша. Мои пальцы нащу-пали липкую жижу. «Кровь! Я ранена! В меня стреляли! А сейчас везут избавляться от трупа!» - страшная догадка немедленно вызвала гипоксию ума.
Неизвестная липкость содержала хрупкие элементы чего-то – скорее всего – костей. «Странно, но я почти не чувствую боли. Шок? Да! Точно! Это – травматический шок. Критическая фаза. Дальше – судороги, агония и…» - машина грубо споткнулась о невидимое препятствие. Возле самого уха что-то противно чавкнуло, и воздух наполнился уже знакомым запахом серово-дорода. По щеке расползалась отвратительная вонючая лужа. Кривляясь и гримасничая, я старалась реконструировать образовавшиеся морщинки в скромное подобие желобка. Да! Вкусовой анализ исследуемой жидкости подтвердил мои самые худшие опасения – лопнуло протухшее яйцо. Иден-тификация «кровавой» липкости дала те же самые результаты. Багажник оказался прямо таки напичкан несметными запасами куриных яиц.
Чудом вырвавшись из костлявых объятий смерти, я переключила своё внимание на истинное положение вещей: «во-первых, почему я лежу в багажнике, вместо того, чтобы находиться рядом с водителем? Во-вторых, куда и зачем меня везут? В-третьих, какого черта?».
Испуганное воображение рисовало картины злодейского похищения в романтично – сказочных тонах: «Арабский шейх Мустафа ибн Хоттаб решил заполучить обаятельную жену российского бизнесмена не совсем удачным путём. На границе изящную «Ауди» сменять крутоногие слоны, покрытые дорогой шелковой попоной. Отряды бесполезных евнухов, вооруженные разноцветными опахалами, сопроводят моё драгоценное величество в царст-венный шатёр, откуда я сбегу на ковре – самолёте. Негоже, ваше благородие, похищать замужних жен, тем более, гражданок РФ».
- Слышь, Беня…она…баба в смысле…кажись, того…этого…околела.
- Того – этого, не дуркуй, Соломон! Тащи девку!
- Девку хоть сейчас, а вот трупяк…не-е-е, не буду! Я, это…не некро-мант!
- Некрофил, идиот! Рябой, ты опять за старое? На кой Соломону дурь привёз? Он и без «герыча» дурак дураком. Я кажется предупреждал обоих!
- Не горячись, Беня. Соломон «пустой», отвечаю. А с девкой, в натуре, косяк. Иди, поглянь!
- Эй, ты, бурёнка! Вылазь, приехали!
Ковёр – самолёт попал в зону турбулентности. Я судорожно икнула и …открыла глаза.
- Очухалась, покойница?!!! – прыщавый блондин, спасённый мною в супермаркете, брезгливо задвигал острым крысиным носом:
- Фу-у-у, вонища, то какая! Обгадилась, что ли? Мужики, принимай то-вар! Не могла халява двадцать минут потерпеть?
Возле распахнутого люка фашистских застенков молниеносно появи-лись хозяйские церберы.
- А тёлка, то, трендец полный! – восхищенно забулькала черная паро-дия на легендарного секс символа древних времён, - хотя, если отмыть и…
- Кончай базар! В дом её по - быстрому! – облезлый Беня страдал тяже-лым неизлечимым неврозом.
Правда, насчет тащите он верно заметил. Передвигаться самостоятель-но я не могла. Затёкшая кровеносная система медленно гнала по венам, артериям, артериолам и каппилярам тяжелый свинец. Одеревеневшие члены весили, как минимум, тонны полторы. Выглядела я тоже будь здоров! Воло-сы, руки, лицо, одежда – всё добросовестно пропиталось жидкосыпучими пищевыми добавками. Натуральная тухло – яичная пенка создала на моей голове непревзойдённый шедевр парикмахерского искусства.
Я огляделась по сторонам. Жалкий прогнивший сарай, именуемый от-морозками домом, был со всех сторон окружен непроходимой чащей. Нет, лес я, конечно, люблю, но в разумных пределах! Соломон грубо запихнул парализованное тело в «избушку на курьих ножках».
Интерьер хижины меня озадачил. Этакий стиль полоумного неандер-тальца с претензией на изящество – глобальная катастрофа сознания вследст-вие неадекватности бытия. Единственная комната, она же – кухня, она же – столовая, она же – гостиная, она же – спальня, она же, видимо, - клозет имела широкое предназначение для местных обитателей дремучей тайги. Трудно поверить, что в эту дьявольскую обитель ступала нога человека разумного. Многочисленный хлам, состоящий из консервных банок, коробок, обрывков газет, досок, резиновых автомобильных покрышек и прочей ненужной котовасии, означал, скорее всего, предметы домашнего обихода свободной комплектации.
Меня удостоили чести расположиться на единственном ободранном стуле, намертво прикрученном к стене чьей-то заботливой рукой.
- Значит так, подруга! Ты сейчас быстренько выкладываешь, куда за-ныкала карту, после чего валишь отсюда живая и невредимая по тихой грусти. Поняла? А если нет… - Беня красноречиво улыбнулся и подмигнул дегенеративному Соломону, - ребята помогут восстановить память.
- Какую карту? Российской Федерации? Острова сокровищ? Казны Та-мерлана или Рамсеса II? – я старалась унять противную дрожь в коленях, - выражайтесь яснее.
- Ответ неверный. Попытка номер два. Пластиковая карточка Омега – банка.
- Сдурел?!!! Да я в глаза твою карточку не видела. Небось, сам потерял, когда на карачках по магазину ползал, а теперь ищешь крайнего!
Бенина морда стала похожа на панцирь варёного рака. Он картинно всплеснул тонкими руками и истерически завизжал:
- Молчи, Гадина! Убью, тварь!
- Ну, вот, - обиделась я, - сначала заставляешь говорить, а потом - мол-чи! Определись, пожалуйста.
- Беня, может её…того…этого, - Соломон похотливо задвигал нижней частью туловища, - в смысле, разговорить?
- Заткнись, лишенец! Мозги у тебя того-этого! – яростный гнев началь-ства с неистовой силой обрушился на бритые головы тупых подчинённых.
Я мучительно старалась понять, о чём вообще идет речь. Куда я опять по собственной дурости влипла? В чью тайну засунула свой любознательный нос?
- Девочка, ты любишь малышку Фреди? Раз, два – не спи. Три, четыре – он придёт. Пять, шесть – он уже здесь! – Перед моими глазами ритмично извивалась зловещая черная перчатка с умело отточенными длинными когтями. Вжик! Рукав каттоновой футболки превратился в естественную бахрому. Вжик! Спортивные шорты молниеносно трансформировались в набедренную повязку туземцев из племени «Красные зулусы».
- Всё! Всё! Достаточно! Брейк! Ишь, прыткий какой выискался! Костюмчик то, небось, денег стоит! Настоящая «Пума», - я замахала ожившими руками.
- Врешь! – искренне засомневался Рябой.
- Клянусь!
- За баксы брала?
- Извините, не помешаю? – Беня язвительно вмешался в нашу интел-лектуальную дискуссию, - кажется, сударыня, Вы отклонились от темы?
- Да? – фальшиво захихикала я, - опять карточка? Не горюй, блондин-чик. Не велика потеря. Мой супруг окажет тебе материальную помощь в зелёных дензнаках иностранного достоинства. Сколько у тебя там было? Сотня? Две? Косарь?
- Итак, подведём черту, - в голосе патлатого зазвучали металлические нотки, - по-хорошему ты не понимаешь. Ладушки. У тебя есть маленький промежуток времени на раздумье, пока я не вернусь. Вздумаешь дурака валять – пожалеешь, что на свет родилась. Усекла, подруга? Соломон остаёт-ся за старшего.
Такой расклад мне не нравился. Новоиспеченный олигофренический тёзка уважаемого монарха с сексуально озабоченными наклонностями вызывал у меня серьезные опасения. Требовался «Ментос»! Требовалось свежее решение. Я размазала по щекам несуществующие слёзы, надеясь вызвать чувство сострадания в заблудших душах разбойников.
- Тише, Танечка, не плачь, а то будешь там, где мяч! – весело проску-лил успокоившийся Беня и послал мне воздушный поцелуй.
2.
Проводив хозяйственного друга, Соломон развязанной походкой на-правился ко мне:
- Позабавимся, детка?
- Квантум сатис! О темпоре, о море! – я лихорадочно выкрикивала не-известно откуда взявшуюся медицинскую латынь, - Гитлер капут!
- Ты чего…того? – парень остановился, - дуркуешь?
- Ин витро нигро! Кусаться хочу! Больно кусаться! Крови жажду!
- Эй…как тебя…да, ладно, - половой гигант растерянно потоптался на месте. В его забетонированной душе медленно прорастало крохотное семя сомнения.
- Умом я тронулась, Соломоша. От стресса, наверное. Вот, потрогай, как кости трещат – оборотень вылазит, ей-ей, он болезный. Оу-у-о-у! – надсадно завыла я, ужасно вращая для убедительности глазами, - голодно мне! Голодно! Кровь! Я чувствую кровь!
- Слышь…тёлка, ты…этого…самого…успокойся, ага? Я прикололся, слышь? – Соломон опасливо попятился к двери, - да, ну тебя к едрене фене! Ещё и в заправду укусишь!
- Не-е-е-ет! Подожди! Я хочу разорвать тебе аорту, впиться отточен-ными клыками в горячую плоть трепещущего сердца, утолить безумную жажду багровой влагой! – для достижения наивысшего эффекта я позволила обильной слюне беспрепятственно вытекать из разверзнутого рта. Упав на колени, я медленно поползла в сторону опешившего бандита, умышленно оставляя на земляном полу глубокие рваные борозды, - приди ко мне, Соло-мончик! Р-р-р-р-а-ах! Кровь! Много крови! Какая у тебя пахучая кровь! О-у-у-у! – выполнить заключительный прыжок мне так и не удалось. Парень стрелой метнулся к спасительному проёму и захлопнул дверь. Я услышала, как он торопливо баррикадирует выход. И так, ко мне он больше не зайдет. Пока. Но получается, и я тоже не выйду? Непродуманный план развалился из-за форс мажорных обстоятельств.
Глаза отказывались привыкать к темноте. Осторожно передвигаясь вдоль шероховатой стены, я на ощупь старалась определить качество средне-вековой укладки. Не заметив под ногами резиновую покрышку, я потеряла равновесие и грохнулась в…пустоту.
Сознание возвращалось медленно. Нестерпимо болел ушибленный при падении локоть, и саднило колено. Лохматая набедренная повязка служила скорее украшением, чем железной бронёй. Охая и ахая, я потёрла ушиблен-ные места, не замечая очевидного: в моей деревянной тюрьме имелась потайная комната, сокрытая (как выяснилось позднее) куском бумажной репродукции непристойного характера. Почти у самого потолка располага-лось небольшое, но самое настоящее окно, через разбитые стёкла которого запрыгивали в темницу весёлые солнечные зайчики. Всё еще, не веря шутни-це - фортуне, я соизмерила личные габариты со скромными габаритами вентиляционного отверстия. Что ж, если очень постараться, то…свободу российской женщине! О! Это сладкое слово – свобода! Я решила перейти от теории к практике. Единственное неудобство доставляла высота оконного проёма. Благо, неподалеку я обнаружила забытое кем-то бревно. «Тяжелое, черт! И трухлявое. Лишь бы выдержало, не развалилось» - я с усилием дёрнула находку за корявый сучок и…застыла в изумлении. Вместо проеден-ной жуками – короедами ветки мои руки держали чумазый башмак.
Долговременный импринтинг у человека. Фазы наивысшего запечатле-ния: звериный оскал агонирующего бомжа. Какие ещё сюрпризы готовило мне психическое восприятие доминирующей подкорки? Украденный труп (а это был именно он) горестно вздохнул и протянул ко мне окоченевшие руки. Трагические события достигли своей апогеи. Я заорала так, что успокоив-шийся было Соломон, испуганно подпрыгнул и неумело перекрестился. Яростный смерч нарастающей клаустро - и трупофобии дико захохотал и выплюнул моё пружинистое тело в распахнутое настежь окно.
Не разбирая дороги я неслась вперёд по тёмным лабиринтам сибирской тайги, ощущая всеми фибрами клокочущей души вонючее дыханье бандитов. «Нас не догонят! Нас не догонят» - голосом «Тату» звенел в ушах июльский Торнадо. Колючие лапы раскидистой флоры щедро выдёргивали облезлые перья свободно развивающейся одежды, помечая оголённые участки живой плоти весёлым серпантином царапин. Где-то в глубине дремучего леса призывно маячила спасительная «перевалочная база».
Вечерело. Я лежала под огромной корабельной сосной, блаженно на-слаждаясь бархатной прохладой зелёного мха. На сером небе загадочно улыбались одинокие звёзды. Аккуратный блин серебристой луны медленно выполз наружу, разливая на черные макушки деревьев желтоватую сметану. Вдалеке зажглись два маленьких ярких огонька. Они, словно играя, то исчезали, то приближались. Я спохватилась. Погоня?!!! Нет, врядли. Рыскать по ночной глуши в поисках беглянки, равно, что искать подснежник на болоте. Огоньки остановились, задумались и снова запрыгали. Волк!!! Голодный злющий убийца обнаружил мой след! Конечно! Как же я сразу не догадалась! Обманчивая злодейка - тайга надёжно скрывала от присутст-вующих дам своих кровожадных детей. Люди, где вы? Спасите! Помогите! SOS!
С ловкостью, которой позавидовал бы даже голливудский Тарзан, я за-прыгала по раскидистым колючим лапам высоченной сосны, и только ока-завшись почти у самой вершины, судорожно перевела дух. Лесному хищнику не повезло. Его праздничный ужин, обхватив шершавый ствол всеми че-тырьмя конечностями, намертво приклеился к тягучим смолистым ручьям. Я не собиралась отправляться на царскую трапезу в качестве деликатесного блюда.
Блудливый призрак холодной луны, надменно позёвывая, тащился по грязному небу, заставляя печальные умы задуматься о вечном. Я смиренно покорилась неизбежному и вспомнила о Шекспире. Джульетта – Юлиана и не Ромео – Роман…их любовная связь казалась мне реальной только на театральных подмостках. Хотя, если допустить, что эротические фантазии Жарковского скрываются под маской двуликого Януса? Мысль интересная, но однобокая. Геометрическая наука подсказывает, что у равнобедренного треугольника (в нашем случае – любовного) неизменно присутствуют три стороны. Следовательно, заинтересованность третьей стороны тоже нельзя вычеркивать из плана счетов. Если верить прозорливым свидетелям, в течение многих лет удачного замужества Светлана Германовна, однако не торопилась примерять на любимого супруга бархатный макинтош отцовства. И лишь в преддверье неминуемого развода заблудившийся аист, наконец, соблаговолил опуститься на черепичную крышу фамильного замка. Что это? Роковое совпадение или заранее продуманный ход черной королевы? Инте-ресно, какую долю мужниного состояния унаследует дражайшая половина по брачному контракту в случае расторжения «божественных» уз?
Меня слегка озадачила неадекватная реакция влюблённого Казановы. Видный общественный деятель и вдруг сбегает от несчастной любовницы, как нашкодивший кобель? Где логика? Нет, я не отрицаю присутствия в мужском характере неизлечимой склонности к побегам с любовного эшафо-та. Даже более того, раздавленное женское самолюбие из покон веков научи-лось не только глотать ядовитые слёзы коварных обманщиков, но и поливать сердечные раны от меча сбежавших героев елеем прощения. Кого может удивить современный Дон Жуан, бросивший горячо обожаемую пассию ради будущего ребёнка и красавицы – жены? Сэр Жарковский вовремя улизнул по горячей бизнес – путёвке зализывать петушиный гребень. «Я знаю, что любовь пройдёт, когда два сердца разделяет море…», - или железная дорога. Да, бегать по любовному треугольнику не менее приятно, чем рыскать по кругу. Рыскать? Я вспомнила о грустном. Где-то внизу прожорливо фыркал голодный разбойник...
1.
Размышляя между делом о гадостях бытия, я добросовестно печатала строевой шаг по серо – бирюзовому кафелю огромного торгового зала супермаркета «Быстроном». Пытаясь образно соединить воедино золотую цепочку и дерюжный шнурок, мой мозговой компьютер загружал различные допустимые программы, начисто пренебрегнув установкой собственной безопасности. Не удивительно, что последствия халатного ротозейства сказались немедленно, и я со всего солдатского маху практически влипла в тёплую мягкую стену. Бархатно охнув, стенка рассыпалась увесистым фруктовым дождём. Разноцветные яблочно – апельсиновые капли дробно застучали по моей спине и фирменному торговому оборудованию.
- Простите, ради бога! Я…я немного задумалась. Сейчас, одну минуту! – я истово бросилась собирать раскатившиеся по всему магазину шары.
- Что Вы?!!! Зачем?!!! Не трудитесь! – стенка, она же – белёсый моло-дой человек патлатой наружности, радостно перехватил Стахановскую инициативу.
После многочисленных передислокаций, витаминизированные дары природы закрепились на исходных позициях. Только тут я заметила, что количество упаковочных пакетов значительным образом превосходило количество свободных рук.
- Вам помочь?
- Спасибо, не надо. Я справлюсь, - парень кокетливо тряхнул немыты-ми прядями. Притихшая было еда, угрожающе заворчала, - Или…разве…только до машины?
- Без вопросов! Лимузин на стоянке?
- Не совсем.
- То есть?
- Рядышком, за углом, - белёсый растяпа осторожно пошевелил сво-бодным указательным пальцем, видимо стараясь определить направление движения, - там парковка удобнее.
- А-а-а…- мои интеллектуальные познания относительно удобности парковки заканчивались, равно как и начинались в пассажирском кресле Владиковского «Бумера».
Красная спортивная «Ауди» доброжелательно распахнула не очень вместительный багажник.
- Не двигайтесь, я сама! – пластиковые кульки благосклонно размеща-лись в металлическом зеве немецкой красавицы. А дальше…дальше про-изошло чудо. Моё пятидесяти килограммовое тело неожиданным образом стремительно взлетело вверх, исполнило замысловатый акробатический кульбит и неестественно распласталось между внушительными запасами провианта. В ту же минуту крышка багажника плавно захлопнулась и «Ау-ди» рванула в «сиреневую» даль.
Великовозрастный эмбрион в железной утробе бензиновой мачехи не-истово завывал и просился наружу. Каменные глыбы фруктового ассорти пребольно давили отлогие места несчастного зародыша. Мои пальцы нащу-пали липкую жижу. «Кровь! Я ранена! В меня стреляли! А сейчас везут избавляться от трупа!» - страшная догадка немедленно вызвала гипоксию ума.
Неизвестная липкость содержала хрупкие элементы чего-то – скорее всего – костей. «Странно, но я почти не чувствую боли. Шок? Да! Точно! Это – травматический шок. Критическая фаза. Дальше – судороги, агония и…» - машина грубо споткнулась о невидимое препятствие. Возле самого уха что-то противно чавкнуло, и воздух наполнился уже знакомым запахом серово-дорода. По щеке расползалась отвратительная вонючая лужа. Кривляясь и гримасничая, я старалась реконструировать образовавшиеся морщинки в скромное подобие желобка. Да! Вкусовой анализ исследуемой жидкости подтвердил мои самые худшие опасения – лопнуло протухшее яйцо. Иден-тификация «кровавой» липкости дала те же самые результаты. Багажник оказался прямо таки напичкан несметными запасами куриных яиц.
Чудом вырвавшись из костлявых объятий смерти, я переключила своё внимание на истинное положение вещей: «во-первых, почему я лежу в багажнике, вместо того, чтобы находиться рядом с водителем? Во-вторых, куда и зачем меня везут? В-третьих, какого черта?».
Испуганное воображение рисовало картины злодейского похищения в романтично – сказочных тонах: «Арабский шейх Мустафа ибн Хоттаб решил заполучить обаятельную жену российского бизнесмена не совсем удачным путём. На границе изящную «Ауди» сменять крутоногие слоны, покрытые дорогой шелковой попоной. Отряды бесполезных евнухов, вооруженные разноцветными опахалами, сопроводят моё драгоценное величество в царст-венный шатёр, откуда я сбегу на ковре – самолёте. Негоже, ваше благородие, похищать замужних жен, тем более, гражданок РФ».
- Слышь, Беня…она…баба в смысле…кажись, того…этого…околела.
- Того – этого, не дуркуй, Соломон! Тащи девку!
- Девку хоть сейчас, а вот трупяк…не-е-е, не буду! Я, это…не некро-мант!
- Некрофил, идиот! Рябой, ты опять за старое? На кой Соломону дурь привёз? Он и без «герыча» дурак дураком. Я кажется предупреждал обоих!
- Не горячись, Беня. Соломон «пустой», отвечаю. А с девкой, в натуре, косяк. Иди, поглянь!
- Эй, ты, бурёнка! Вылазь, приехали!
Ковёр – самолёт попал в зону турбулентности. Я судорожно икнула и …открыла глаза.
- Очухалась, покойница?!!! – прыщавый блондин, спасённый мною в супермаркете, брезгливо задвигал острым крысиным носом:
- Фу-у-у, вонища, то какая! Обгадилась, что ли? Мужики, принимай то-вар! Не могла халява двадцать минут потерпеть?
Возле распахнутого люка фашистских застенков молниеносно появи-лись хозяйские церберы.
- А тёлка, то, трендец полный! – восхищенно забулькала черная паро-дия на легендарного секс символа древних времён, - хотя, если отмыть и…
- Кончай базар! В дом её по - быстрому! – облезлый Беня страдал тяже-лым неизлечимым неврозом.
Правда, насчет тащите он верно заметил. Передвигаться самостоятель-но я не могла. Затёкшая кровеносная система медленно гнала по венам, артериям, артериолам и каппилярам тяжелый свинец. Одеревеневшие члены весили, как минимум, тонны полторы. Выглядела я тоже будь здоров! Воло-сы, руки, лицо, одежда – всё добросовестно пропиталось жидкосыпучими пищевыми добавками. Натуральная тухло – яичная пенка создала на моей голове непревзойдённый шедевр парикмахерского искусства.
Я огляделась по сторонам. Жалкий прогнивший сарай, именуемый от-морозками домом, был со всех сторон окружен непроходимой чащей. Нет, лес я, конечно, люблю, но в разумных пределах! Соломон грубо запихнул парализованное тело в «избушку на курьих ножках».
Интерьер хижины меня озадачил. Этакий стиль полоумного неандер-тальца с претензией на изящество – глобальная катастрофа сознания вследст-вие неадекватности бытия. Единственная комната, она же – кухня, она же – столовая, она же – гостиная, она же – спальня, она же, видимо, - клозет имела широкое предназначение для местных обитателей дремучей тайги. Трудно поверить, что в эту дьявольскую обитель ступала нога человека разумного. Многочисленный хлам, состоящий из консервных банок, коробок, обрывков газет, досок, резиновых автомобильных покрышек и прочей ненужной котовасии, означал, скорее всего, предметы домашнего обихода свободной комплектации.
Меня удостоили чести расположиться на единственном ободранном стуле, намертво прикрученном к стене чьей-то заботливой рукой.
- Значит так, подруга! Ты сейчас быстренько выкладываешь, куда за-ныкала карту, после чего валишь отсюда живая и невредимая по тихой грусти. Поняла? А если нет… - Беня красноречиво улыбнулся и подмигнул дегенеративному Соломону, - ребята помогут восстановить память.
- Какую карту? Российской Федерации? Острова сокровищ? Казны Та-мерлана или Рамсеса II? – я старалась унять противную дрожь в коленях, - выражайтесь яснее.
- Ответ неверный. Попытка номер два. Пластиковая карточка Омега – банка.
- Сдурел?!!! Да я в глаза твою карточку не видела. Небось, сам потерял, когда на карачках по магазину ползал, а теперь ищешь крайнего!
Бенина морда стала похожа на панцирь варёного рака. Он картинно всплеснул тонкими руками и истерически завизжал:
- Молчи, Гадина! Убью, тварь!
- Ну, вот, - обиделась я, - сначала заставляешь говорить, а потом - мол-чи! Определись, пожалуйста.
- Беня, может её…того…этого, - Соломон похотливо задвигал нижней частью туловища, - в смысле, разговорить?
- Заткнись, лишенец! Мозги у тебя того-этого! – яростный гнев началь-ства с неистовой силой обрушился на бритые головы тупых подчинённых.
Я мучительно старалась понять, о чём вообще идет речь. Куда я опять по собственной дурости влипла? В чью тайну засунула свой любознательный нос?
- Девочка, ты любишь малышку Фреди? Раз, два – не спи. Три, четыре – он придёт. Пять, шесть – он уже здесь! – Перед моими глазами ритмично извивалась зловещая черная перчатка с умело отточенными длинными когтями. Вжик! Рукав каттоновой футболки превратился в естественную бахрому. Вжик! Спортивные шорты молниеносно трансформировались в набедренную повязку туземцев из племени «Красные зулусы».
- Всё! Всё! Достаточно! Брейк! Ишь, прыткий какой выискался! Костюмчик то, небось, денег стоит! Настоящая «Пума», - я замахала ожившими руками.
- Врешь! – искренне засомневался Рябой.
- Клянусь!
- За баксы брала?
- Извините, не помешаю? – Беня язвительно вмешался в нашу интел-лектуальную дискуссию, - кажется, сударыня, Вы отклонились от темы?
- Да? – фальшиво захихикала я, - опять карточка? Не горюй, блондин-чик. Не велика потеря. Мой супруг окажет тебе материальную помощь в зелёных дензнаках иностранного достоинства. Сколько у тебя там было? Сотня? Две? Косарь?
- Итак, подведём черту, - в голосе патлатого зазвучали металлические нотки, - по-хорошему ты не понимаешь. Ладушки. У тебя есть маленький промежуток времени на раздумье, пока я не вернусь. Вздумаешь дурака валять – пожалеешь, что на свет родилась. Усекла, подруга? Соломон остаёт-ся за старшего.
Такой расклад мне не нравился. Новоиспеченный олигофренический тёзка уважаемого монарха с сексуально озабоченными наклонностями вызывал у меня серьезные опасения. Требовался «Ментос»! Требовалось свежее решение. Я размазала по щекам несуществующие слёзы, надеясь вызвать чувство сострадания в заблудших душах разбойников.
- Тише, Танечка, не плачь, а то будешь там, где мяч! – весело проску-лил успокоившийся Беня и послал мне воздушный поцелуй.
2.
Проводив хозяйственного друга, Соломон развязанной походкой на-правился ко мне:
- Позабавимся, детка?
- Квантум сатис! О темпоре, о море! – я лихорадочно выкрикивала не-известно откуда взявшуюся медицинскую латынь, - Гитлер капут!
- Ты чего…того? – парень остановился, - дуркуешь?
- Ин витро нигро! Кусаться хочу! Больно кусаться! Крови жажду!
- Эй…как тебя…да, ладно, - половой гигант растерянно потоптался на месте. В его забетонированной душе медленно прорастало крохотное семя сомнения.
- Умом я тронулась, Соломоша. От стресса, наверное. Вот, потрогай, как кости трещат – оборотень вылазит, ей-ей, он болезный. Оу-у-о-у! – надсадно завыла я, ужасно вращая для убедительности глазами, - голодно мне! Голодно! Кровь! Я чувствую кровь!
- Слышь…тёлка, ты…этого…самого…успокойся, ага? Я прикололся, слышь? – Соломон опасливо попятился к двери, - да, ну тебя к едрене фене! Ещё и в заправду укусишь!
- Не-е-е-ет! Подожди! Я хочу разорвать тебе аорту, впиться отточен-ными клыками в горячую плоть трепещущего сердца, утолить безумную жажду багровой влагой! – для достижения наивысшего эффекта я позволила обильной слюне беспрепятственно вытекать из разверзнутого рта. Упав на колени, я медленно поползла в сторону опешившего бандита, умышленно оставляя на земляном полу глубокие рваные борозды, - приди ко мне, Соло-мончик! Р-р-р-р-а-ах! Кровь! Много крови! Какая у тебя пахучая кровь! О-у-у-у! – выполнить заключительный прыжок мне так и не удалось. Парень стрелой метнулся к спасительному проёму и захлопнул дверь. Я услышала, как он торопливо баррикадирует выход. И так, ко мне он больше не зайдет. Пока. Но получается, и я тоже не выйду? Непродуманный план развалился из-за форс мажорных обстоятельств.
Глаза отказывались привыкать к темноте. Осторожно передвигаясь вдоль шероховатой стены, я на ощупь старалась определить качество средне-вековой укладки. Не заметив под ногами резиновую покрышку, я потеряла равновесие и грохнулась в…пустоту.
Сознание возвращалось медленно. Нестерпимо болел ушибленный при падении локоть, и саднило колено. Лохматая набедренная повязка служила скорее украшением, чем железной бронёй. Охая и ахая, я потёрла ушиблен-ные места, не замечая очевидного: в моей деревянной тюрьме имелась потайная комната, сокрытая (как выяснилось позднее) куском бумажной репродукции непристойного характера. Почти у самого потолка располага-лось небольшое, но самое настоящее окно, через разбитые стёкла которого запрыгивали в темницу весёлые солнечные зайчики. Всё еще, не веря шутни-це - фортуне, я соизмерила личные габариты со скромными габаритами вентиляционного отверстия. Что ж, если очень постараться, то…свободу российской женщине! О! Это сладкое слово – свобода! Я решила перейти от теории к практике. Единственное неудобство доставляла высота оконного проёма. Благо, неподалеку я обнаружила забытое кем-то бревно. «Тяжелое, черт! И трухлявое. Лишь бы выдержало, не развалилось» - я с усилием дёрнула находку за корявый сучок и…застыла в изумлении. Вместо проеден-ной жуками – короедами ветки мои руки держали чумазый башмак.
Долговременный импринтинг у человека. Фазы наивысшего запечатле-ния: звериный оскал агонирующего бомжа. Какие ещё сюрпризы готовило мне психическое восприятие доминирующей подкорки? Украденный труп (а это был именно он) горестно вздохнул и протянул ко мне окоченевшие руки. Трагические события достигли своей апогеи. Я заорала так, что успокоив-шийся было Соломон, испуганно подпрыгнул и неумело перекрестился. Яростный смерч нарастающей клаустро - и трупофобии дико захохотал и выплюнул моё пружинистое тело в распахнутое настежь окно.
Не разбирая дороги я неслась вперёд по тёмным лабиринтам сибирской тайги, ощущая всеми фибрами клокочущей души вонючее дыханье бандитов. «Нас не догонят! Нас не догонят» - голосом «Тату» звенел в ушах июльский Торнадо. Колючие лапы раскидистой флоры щедро выдёргивали облезлые перья свободно развивающейся одежды, помечая оголённые участки живой плоти весёлым серпантином царапин. Где-то в глубине дремучего леса призывно маячила спасительная «перевалочная база».
Вечерело. Я лежала под огромной корабельной сосной, блаженно на-слаждаясь бархатной прохладой зелёного мха. На сером небе загадочно улыбались одинокие звёзды. Аккуратный блин серебристой луны медленно выполз наружу, разливая на черные макушки деревьев желтоватую сметану. Вдалеке зажглись два маленьких ярких огонька. Они, словно играя, то исчезали, то приближались. Я спохватилась. Погоня?!!! Нет, врядли. Рыскать по ночной глуши в поисках беглянки, равно, что искать подснежник на болоте. Огоньки остановились, задумались и снова запрыгали. Волк!!! Голодный злющий убийца обнаружил мой след! Конечно! Как же я сразу не догадалась! Обманчивая злодейка - тайга надёжно скрывала от присутст-вующих дам своих кровожадных детей. Люди, где вы? Спасите! Помогите! SOS!
С ловкостью, которой позавидовал бы даже голливудский Тарзан, я за-прыгала по раскидистым колючим лапам высоченной сосны, и только ока-завшись почти у самой вершины, судорожно перевела дух. Лесному хищнику не повезло. Его праздничный ужин, обхватив шершавый ствол всеми че-тырьмя конечностями, намертво приклеился к тягучим смолистым ручьям. Я не собиралась отправляться на царскую трапезу в качестве деликатесного блюда.
Блудливый призрак холодной луны, надменно позёвывая, тащился по грязному небу, заставляя печальные умы задуматься о вечном. Я смиренно покорилась неизбежному и вспомнила о Шекспире. Джульетта – Юлиана и не Ромео – Роман…их любовная связь казалась мне реальной только на театральных подмостках. Хотя, если допустить, что эротические фантазии Жарковского скрываются под маской двуликого Януса? Мысль интересная, но однобокая. Геометрическая наука подсказывает, что у равнобедренного треугольника (в нашем случае – любовного) неизменно присутствуют три стороны. Следовательно, заинтересованность третьей стороны тоже нельзя вычеркивать из плана счетов. Если верить прозорливым свидетелям, в течение многих лет удачного замужества Светлана Германовна, однако не торопилась примерять на любимого супруга бархатный макинтош отцовства. И лишь в преддверье неминуемого развода заблудившийся аист, наконец, соблаговолил опуститься на черепичную крышу фамильного замка. Что это? Роковое совпадение или заранее продуманный ход черной королевы? Инте-ресно, какую долю мужниного состояния унаследует дражайшая половина по брачному контракту в случае расторжения «божественных» уз?
Меня слегка озадачила неадекватная реакция влюблённого Казановы. Видный общественный деятель и вдруг сбегает от несчастной любовницы, как нашкодивший кобель? Где логика? Нет, я не отрицаю присутствия в мужском характере неизлечимой склонности к побегам с любовного эшафо-та. Даже более того, раздавленное женское самолюбие из покон веков научи-лось не только глотать ядовитые слёзы коварных обманщиков, но и поливать сердечные раны от меча сбежавших героев елеем прощения. Кого может удивить современный Дон Жуан, бросивший горячо обожаемую пассию ради будущего ребёнка и красавицы – жены? Сэр Жарковский вовремя улизнул по горячей бизнес – путёвке зализывать петушиный гребень. «Я знаю, что любовь пройдёт, когда два сердца разделяет море…», - или железная дорога. Да, бегать по любовному треугольнику не менее приятно, чем рыскать по кругу. Рыскать? Я вспомнила о грустном. Где-то внизу прожорливо фыркал голодный разбойник...
Обсуждения Ариэль