Аромат цветов – в венках волос влюбленных, в венках могил; вкус новой жизни и дух увядания – разорванное сердце розы.
***
Ржавой луной припорошена ночь, собрано хищное олово звезд, агатовой сетью выловлен страх первобытной души, а помнишь, и мы когда-то боялись темных углов.
***
Янтарных колосьев жертва – медовый хлеб, как жертвенность плоти – любовь; сухое сено на корм скотине, как плоти жир на пир червям.
***
В тонах лесных дышал я полной жизнью, и эта жизнь была дана природой божества; на пепелище городской молвы – я вылез из утробы, вкусившей плод греха.
***
Время съедает плоть, скарб, друзей, лишь уголек свечи, как ранее, колышет рану глаза и тьму скребет лимонной синусоидой.
***
Облака, как слезы июньского тополя, солнце, как гроздья осенней рябины, дождь, как кисти пролитые ивой; в природе все ищет подобия, чтобы напомнить о замысле.
***
Если хочешь кого-то удивить – начни с себя (непонимание не есть отрицание); если хочешь кого-то удивить – будь скромен (тишиной говорит истина сердца); если хочешь увидеть обнаженную душу – посмотри одиночеством скал на море.
***
Нежность луны, совершенство заката, чистота утра – для теплоты объятий.
***
Пробуждающийся, что ты видишь в отражении прозрачной росы, что ты чувствуешь, черпая ладонями сонные травы, что ты знаешь о продолжении дня? Туман горизонта безмолвен…
***
Июнь, гулять по крышам, запивать вечер ветром, воспламенять взгляд закатом, дыханием тишины собирать мяту сна…
***
Тело любви. Как ветер струится влечение сердца к волнам солнечных прядей, к звездам полночных глаз, к бархату легких ладоней, к гранатам чувственных губ – тенью скольжу крылатой, тонкой листвой осыпаюсь под ноги…
***
Грех мира оправдывает существование дьявола, святость любви избранных утверждает о Боге, поэзия говорит о любви на языке греха.
***
И если писать, то кровью зари на срезе небесном, и если любить, то сердцем диким
волною морской…
***
Сорвал голос сердца. Благородная тишина…
***
Грешники так истово требуют праведности, что след проваливается на дно преисподней…
***
Не отравиться собственным ядом гордыни, растянуть горизонт восприятия, признать силу собственной слабости – вылечить душу.
***
Нерв безмолвия, поцелуй меня в губы сухие, дай мне влаги ночной стихии,
что луной изливается в озеро снов безмятежных, что паром молочным свисает с гроздьев мирных садов.
***
Укутал берегом залив, но, лишь в холодной синей влаге мне, кажется, разжат кормой хрусталь моей свободы беглой.
***
Каменной кладкой выложил свои дороги, прахом осыпались листья осени поздней,
солнце прилипло инеем к плахе небесной, руки спустились плетью бездушной, взгляд смазан в сумрак, только одно согревает, в свет колосится созвездьем надежды,
глаз твоих опека, дланей твоих тепло, моя последняя строчка с папируса шелковой тени ночной…
***
Город летней петлей. Судорогой души ползу по теплицам полей, собираю нектар прохлады лесной, вывожу узоры облачных алебастровых ожерелий над травяными холмами, купаясь в речных серенадах, тону дребезжаньем дорожных заторов.
***
Цвет ночной – цыганских глаз утроба, прорицание под сонной толщиной, мертвый храм сиреневых аллей, звезд жужжанье, меланхолия луны, ветра храп, как плеск подземный Стикса, и надежда на восход в румянах Бога.
***
…все вместимо в любовь…
***
Ржавой луной припорошена ночь, собрано хищное олово звезд, агатовой сетью выловлен страх первобытной души, а помнишь, и мы когда-то боялись темных углов.
***
Янтарных колосьев жертва – медовый хлеб, как жертвенность плоти – любовь; сухое сено на корм скотине, как плоти жир на пир червям.
***
В тонах лесных дышал я полной жизнью, и эта жизнь была дана природой божества; на пепелище городской молвы – я вылез из утробы, вкусившей плод греха.
***
Время съедает плоть, скарб, друзей, лишь уголек свечи, как ранее, колышет рану глаза и тьму скребет лимонной синусоидой.
***
Облака, как слезы июньского тополя, солнце, как гроздья осенней рябины, дождь, как кисти пролитые ивой; в природе все ищет подобия, чтобы напомнить о замысле.
***
Если хочешь кого-то удивить – начни с себя (непонимание не есть отрицание); если хочешь кого-то удивить – будь скромен (тишиной говорит истина сердца); если хочешь увидеть обнаженную душу – посмотри одиночеством скал на море.
***
Нежность луны, совершенство заката, чистота утра – для теплоты объятий.
***
Пробуждающийся, что ты видишь в отражении прозрачной росы, что ты чувствуешь, черпая ладонями сонные травы, что ты знаешь о продолжении дня? Туман горизонта безмолвен…
***
Июнь, гулять по крышам, запивать вечер ветром, воспламенять взгляд закатом, дыханием тишины собирать мяту сна…
***
Тело любви. Как ветер струится влечение сердца к волнам солнечных прядей, к звездам полночных глаз, к бархату легких ладоней, к гранатам чувственных губ – тенью скольжу крылатой, тонкой листвой осыпаюсь под ноги…
***
Грех мира оправдывает существование дьявола, святость любви избранных утверждает о Боге, поэзия говорит о любви на языке греха.
***
И если писать, то кровью зари на срезе небесном, и если любить, то сердцем диким
волною морской…
***
Сорвал голос сердца. Благородная тишина…
***
Грешники так истово требуют праведности, что след проваливается на дно преисподней…
***
Не отравиться собственным ядом гордыни, растянуть горизонт восприятия, признать силу собственной слабости – вылечить душу.
***
Нерв безмолвия, поцелуй меня в губы сухие, дай мне влаги ночной стихии,
что луной изливается в озеро снов безмятежных, что паром молочным свисает с гроздьев мирных садов.
***
Укутал берегом залив, но, лишь в холодной синей влаге мне, кажется, разжат кормой хрусталь моей свободы беглой.
***
Каменной кладкой выложил свои дороги, прахом осыпались листья осени поздней,
солнце прилипло инеем к плахе небесной, руки спустились плетью бездушной, взгляд смазан в сумрак, только одно согревает, в свет колосится созвездьем надежды,
глаз твоих опека, дланей твоих тепло, моя последняя строчка с папируса шелковой тени ночной…
***
Город летней петлей. Судорогой души ползу по теплицам полей, собираю нектар прохлады лесной, вывожу узоры облачных алебастровых ожерелий над травяными холмами, купаясь в речных серенадах, тону дребезжаньем дорожных заторов.
***
Цвет ночной – цыганских глаз утроба, прорицание под сонной толщиной, мертвый храм сиреневых аллей, звезд жужжанье, меланхолия луны, ветра храп, как плеск подземный Стикса, и надежда на восход в румянах Бога.
***
…все вместимо в любовь…
Обсуждения Археология