Ранней осенью дышится легко.
Особенно в начале октября.
Дышать можно совершенно свободно,
не задерживая дыхания,
не боясь задохнуться от ужасной вони улиц,
метро, вони людей, вони животных.
Лето ушло.
Убежало, не оглядываясь из этого города,
и, наверное, уже не вернется сюда никогда, так ему все надоело.
Правда иногда мне кажется, что не в лете дело
и не в осени и вообще ни во времени года,
ни в двигающихся стрелках часов
падающих листьев
прихода и ухода солнца луны и всего того,
что хоть в самой малости напоминает то,
что стареет и меняется как первопричина – Время.
Нет. Не в нем дело.
Да и вообще пытаться найти причину своего недовольства
совершенно бесполезная штука.
Масса причин всегда маячит чуть-чуть в стороне,
на уровне глаз,
чтобы при первой возможности можно было
швырнуть первую попавшуюся под руку к объяснению,
ткнуть ею ей в глаза и заорать: вот причина! вот она! «на»! забирай! и успокойся.
Я стою на балконе самого обыкновенного пятиэтажного дома,
который находится в самом обыкновенном районе города,
ну, а, про город вообще говорить тошно
и успокаиваю себя,
что ранней осенью дышится легко и остальной чепухой
только для того, чтобы в очередной раз не психануть
и не ворваться в квартиру с истошными криками.
Знаю, это бесполезно.
Там пусто. Пусто, потому что никого нет.
Чертовы стены. Не могут удержать того, что мне действительно дорого.
Сколько можно им говорить, просить, умолять, упрашивать,
чтобы хоть немного помогли мне в моей борьбе за право
иметь хоть какое право
так нет, наоборот
подталкивают к выходу и вышвыривают
не стесняясь при этом нагло и по-хамски улыбаться.
Может окно разбить?
Может досадить себе назойливой музыкой убийства мебели?
Может превратить то, в чем я живу, в кладбище?
И сбежать, заметая следы, спасаясь от погони проклятий, несущихся вслед?
А мебель умеет проклинать и ненавидеть?
Бывает так, что стены дома могут сойти с ума?
Или это я придаю своему безумию контуры дома. Потолок, пол, стены, окна. Столовый сервиз и ваза на полу.
Особенно в начале октября.
Дышать можно совершенно свободно,
не задерживая дыхания,
не боясь задохнуться от ужасной вони улиц,
метро, вони людей, вони животных.
Лето ушло.
Убежало, не оглядываясь из этого города,
и, наверное, уже не вернется сюда никогда, так ему все надоело.
Правда иногда мне кажется, что не в лете дело
и не в осени и вообще ни во времени года,
ни в двигающихся стрелках часов
падающих листьев
прихода и ухода солнца луны и всего того,
что хоть в самой малости напоминает то,
что стареет и меняется как первопричина – Время.
Нет. Не в нем дело.
Да и вообще пытаться найти причину своего недовольства
совершенно бесполезная штука.
Масса причин всегда маячит чуть-чуть в стороне,
на уровне глаз,
чтобы при первой возможности можно было
швырнуть первую попавшуюся под руку к объяснению,
ткнуть ею ей в глаза и заорать: вот причина! вот она! «на»! забирай! и успокойся.
Я стою на балконе самого обыкновенного пятиэтажного дома,
который находится в самом обыкновенном районе города,
ну, а, про город вообще говорить тошно
и успокаиваю себя,
что ранней осенью дышится легко и остальной чепухой
только для того, чтобы в очередной раз не психануть
и не ворваться в квартиру с истошными криками.
Знаю, это бесполезно.
Там пусто. Пусто, потому что никого нет.
Чертовы стены. Не могут удержать того, что мне действительно дорого.
Сколько можно им говорить, просить, умолять, упрашивать,
чтобы хоть немного помогли мне в моей борьбе за право
иметь хоть какое право
так нет, наоборот
подталкивают к выходу и вышвыривают
не стесняясь при этом нагло и по-хамски улыбаться.
Может окно разбить?
Может досадить себе назойливой музыкой убийства мебели?
Может превратить то, в чем я живу, в кладбище?
И сбежать, заметая следы, спасаясь от погони проклятий, несущихся вслед?
А мебель умеет проклинать и ненавидеть?
Бывает так, что стены дома могут сойти с ума?
Или это я придаю своему безумию контуры дома. Потолок, пол, стены, окна. Столовый сервиз и ваза на полу.
Обсуждения Амок! Убивать