- Алло, алло? Какие вести? – такими словами начинается знаменитая песня Леонида Утёсова «Все хорошо, прекрасная маркиза». Если помните, общее настроение диалога игривое, но события, произошедшие за время отсутствия маркизы дома – трагичны, начиная с околевшей кобылы, дама узнаёт о пожаре в конюшне, во дворце и, наконец, о самоубийстве своего мужа.
«А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо,» - цинично-оптимистична завершающая фраза песенки. Примерно в таких красках, до абсурдности парадоксальна, показалась мне наша жизнь с момента её осознания. Сколько мне было тогда лет, трудно определить. В детстве ещё не терялась надежда, что я ошибаюсь. У меня было оправдание, что я ещё мало прожила и, возможно, смогу понять, как этот мир устроен и почему всё шиворот-навыворот.
Первый тяжелый перелом, бросивший в дрожь до глубины души, пришёлся примерно на лет шесть. Моя мама стояла и плакала. Я понимала, как мне казалось, и видела её переживания, её неудовлетворенность жизнью, моим отцом, вечными неурядицам…. Беспросветные дни с короткими моментами затишья, когда хоть что-то идет хорошо… Я подошла к ней и обняла, мне хотелось хоть как-то присоединиться к её переживаниям, помочь хоть чем-нибудь. Что я могла? Но мне очень хотелось изменить к лучшему эту ситуацию вопреки всему. В такие моменты время замирает, кажется, что минута растягивается до бесконечности, воздух звенит от тишины. Как сейчас слышу её жёсткие, с каким-то даже отвращением сказанные слова, как топором отрубившие мою иллюзию близости: «Что ты понимаешь?!» У меня опустились руки. Она силой отодвинула меня и на мгновение задержала взгляд на моём лице. По-видимому, я не смогла скрыть шокирующего воздействия её поступка. «Все равно не вспомнишь», - добавила она, закрывая крышку гроба моего детства навеки.
Я увидела, что она смотрит на меня как на своего ребёнка: на какое-то создание, скорее более походящее на животное, которое вышло из неё, прожило вместе с ней несколько лет, подросло, шевелится, разговаривает. Она смотрела на куклу, которую называют «мой ребёнок», но не видела во мне человека, она не видела во мне меня. Как цепочка домино, тянущая при падении одной фигурки за собой и другие, мне начал проясняться парадоксальный мир взаимоотношений людей. Мой отец видел в моем маме куклу под названием «жена», моя мама в нём – куклу «муж», мои друзья, видели во мне куклу «подружка» или «девочка». Мир стал плоским как бумажка, на котором люди рисуют все, что им вздумается. Вытаскивают из себя какое-то понимание и приклеивают ярлычки как что должно выглядеть.
Как говорится: «все хорошо, прекрасная маркиза», но в таком мире безумно одиноко. Я уже достаточно взрослый человек. Вначале пыталась разбить эти куклы-оболочки, достучаться, докричаться до людей. Были и взаимные попытки добраться друг до друга, но это равносильно как пытаться пробить многокилометровую железную стену... Теперь я просто пытаюсь соответствовать навешанным на меня ярлычкам. Люди любят или ненавидят меня, хотят быть со мной или не хотят, забирают у меня что-то или отдают, ручаются за меня или предают, - я пытаюсь помочь им разукрасить их картинки…. Но внутри каждый остаётся наедине с самим собой, бесповоротно одинок в своем разноцветном, но до отчаяния пустынном мирке. А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо.
Первый тяжелый перелом, бросивший в дрожь до глубины души, пришёлся примерно на лет шесть. Моя мама стояла и плакала. Я понимала, как мне казалось, и видела её переживания, её неудовлетворенность жизнью, моим отцом, вечными неурядицам…. Беспросветные дни с короткими моментами затишья, когда хоть что-то идет хорошо… Я подошла к ней и обняла, мне хотелось хоть как-то присоединиться к её переживаниям, помочь хоть чем-нибудь. Что я могла? Но мне очень хотелось изменить к лучшему эту ситуацию вопреки всему. В такие моменты время замирает, кажется, что минута растягивается до бесконечности, воздух звенит от тишины. Как сейчас слышу её жёсткие, с каким-то даже отвращением сказанные слова, как топором отрубившие мою иллюзию близости: «Что ты понимаешь?!» У меня опустились руки. Она силой отодвинула меня и на мгновение задержала взгляд на моём лице. По-видимому, я не смогла скрыть шокирующего воздействия её поступка. «Все равно не вспомнишь», - добавила она, закрывая крышку гроба моего детства навеки.
Я увидела, что она смотрит на меня как на своего ребёнка: на какое-то создание, скорее более походящее на животное, которое вышло из неё, прожило вместе с ней несколько лет, подросло, шевелится, разговаривает. Она смотрела на куклу, которую называют «мой ребёнок», но не видела во мне человека, она не видела во мне меня. Как цепочка домино, тянущая при падении одной фигурки за собой и другие, мне начал проясняться парадоксальный мир взаимоотношений людей. Мой отец видел в моем маме куклу под названием «жена», моя мама в нём – куклу «муж», мои друзья, видели во мне куклу «подружка» или «девочка». Мир стал плоским как бумажка, на котором люди рисуют все, что им вздумается. Вытаскивают из себя какое-то понимание и приклеивают ярлычки как что должно выглядеть.
Как говорится: «все хорошо, прекрасная маркиза», но в таком мире безумно одиноко. Я уже достаточно взрослый человек. Вначале пыталась разбить эти куклы-оболочки, достучаться, докричаться до людей. Были и взаимные попытки добраться друг до друга, но это равносильно как пытаться пробить многокилометровую железную стену... Теперь я просто пытаюсь соответствовать навешанным на меня ярлычкам. Люди любят или ненавидят меня, хотят быть со мной или не хотят, забирают у меня что-то или отдают, ручаются за меня или предают, - я пытаюсь помочь им разукрасить их картинки…. Но внутри каждый остаётся наедине с самим собой, бесповоротно одинок в своем разноцветном, но до отчаяния пустынном мирке. А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо.
Обсуждения А в остальном, прекрасная маркиза