Звон монеты

Подали нищему монету,
А он её пропил потом.
И подающий в мире света,
Не дал другим своим добром.

Не дали, где-то подаянья,
И голод нищего терзал.
Не знал, не давший состраданья,
Но сам к себе — добра желал.

Молчал, конфликтов не желая,
И жизнь прожить спокойно смог.
В ней, даже в детстве, драк не зная,
И грязи и безумства склок.

Молчал, а хамы без отпора,
Смелели, становясь наглее.
И безнаказанности спора,
Взошла бедой на Зла аллее.

Печально, но без кулаков,
Добро став...

О правде говорят и тут, и там,
Она везде, порою очень скрыта.
Порой за правду многое отдам,
Так хочется, чтоб было все открыто.

Не принято всю правду напоказ,
Во всеуслышание, чтоб всем по свету.
Иль промолчать, иль выдумать рассказ,
Чтоб приняли за звонкую монету.

Не принято всю правду говорить,
Как будто перед казнью палачу.
Кто может это все мне объяснить?
Да я и сам, нет-нет, да промолчу.

Как волки воют на Луну -
так можно выть от боли...
Ещё чуть-чуть - уйдёшь ко дну,
не доигравши роли...

По воле случая иль нет,
но так сложились звёзды...
КрестИт тебя весь белый свет,
огнём бьёт перекрёстным.

Металл испытывает плоть,
холодная закалка...
Не устаёт клинок колоть,
- ему тебя не жалко...

И раны нет и крови нет,
а только боль тупая...
В минуту трудную кастет,
ударит, сокрушая...

Сбивает с ног такой удар,
но надо удержаться...
Боль - явь или ночной кошмар...

Ах, цыгане!
Скитальцы
Полей.
Вы шумны
И беспечны,
Как дети.
Ваши спутники -
Пара
Коней,
Да кибитка,
Да вольный
Ветер.

Ваш очаг -
Над рекою
Костёр,
Ваша пища -
Похлёбка
Пустая.
Вам жилищем
Дырявый
Шатёр,
А постелью -
Трава
Луговая.

В поле снежном
Кнутами
Длинными
Вас стегали
Шальные
Метели,
И крестили
Июльскими
Ливнями
Небеса
У речной
Купели.

Жизнь
Бродячая,
Ох, нелегка!
Кажет месяц
Задумчивый
Рог.
И течёт
Ваш обоз,
Как река,
От развилки
К...

Золотые подковы не дал в жизни Бог.
Разбросал я, и, где-то монеты...
По ухабам промчался избитых дорог,
Всё искал золотые рассветы…
Всё спешил, торопился, куда-то не смог:
Я прийти в час своих обещаний.
И, за это дорога, как «чёрный пророк»
Раздавала лишь боль наказаний.
А потом всё молчала, ждала новизны.
Укоряла, не в ясности мыслей.
И от этой проклятой, пустой суеты
Зарождались одни легкомыслья...

Шёл куда-то по чистому полюшку я,
В день осенний, а может весенний?!
И пронзала...

Все дела на мирном Марсе
Отличимы от Земли,
И у ихних Вани, Васи,
Есть марсявки,* не рубли:
Пять марсявок - полушалок,
Две - колечко колбасы,
В месте плавок - пуст прилавок,
И отсутствуют трусы.

Марсианские мадонны -
Все нудистки, как одна,
Чтобы Вань, завороженный,
С Вась, работали без сна,
Отдавая куш навара,
Тем, кто выше по крови:
Там, за скрытие товара -
Десять суток, без любви!

Сядем прямо, скажем криво:
Каждый там - и бос, и гол,
На футболе хлещут пиво,
Но на то и...

Не повезло тебе со мной,
Нет проку от любви поэта.
Пусть ты стихом моим воспета,
Но ты, в меха не разодета.
Ведь нет монеты золотой.

Я непутёвый в наказание,
Дан Небом был тебе в мужья.
За что? - Не знаю того я,
Душа беззлобная твоя,
Чиста — достойна обожания.

А ты меня за что-то любишь,
За мной идёшь всегда во всём.
Не упрекнув меня ни в чём,
Прощаешь мне ошибок ком,
И за грехи мои не судишь.

А я не бьюсь за жизни долю,
И не тащу, как все, всё в дом,
Живу тобою и стихом...

Я пишу тебе с города парков,
Революций, каштанов, церквей,
Я чуть северней, значит, не жарко,
Я чуть дальше, и значит больней.

Здесь такие же тропы и степи
Приведут к безмятежной воде,
Когда солнце вылизывал Днепр,
Я скучала по «нашей» реке,

В этих улицах больше не грустно,
Знают ноги их наизусть,
Я сбегаю Андреевским спуском,
И Подолом к тебе дотянусь.

Вновь воссозданной колоннадой,
На немыслимых рубежах,
Мы с тобой на других баррикадах,
Мы опять на других берегах...

Всё, что было –
скроет туман-река,
унесёт в беспамятство
за горизонт столетий.
Всё что будет –
дрожащей зари рука
нагадает,
подкинув в небо
солнца монету.
Там,
мой голос –
тише осенней полночи,
дыханье строки
на обрывке мятой бумаге.
Там,
мой взгляд –
чёрный ветер на площади,
капля крови
в чернилах дождливой влаги.
Там,
моё сердце –
усталый мотив побережья,
крик чайки над пеплом
ветхой закатной арки.
Там,
моя вера –
ощущение юной свежести
в ладонях...

Я ехала к тебе, изнежилась Земля,
Орехов хоровод плясал в траве известкой,
Величие небес сошло на тополя,
Платком махала вслед – своей корой – березка.

Оставшись чужаком, топорщился асфальт,
Дорога вдаль ползла неспешно серой змейкой,
И каждый час пути от грез меня спасал,
Июльский теплый дождь обрызнул стекла лейкой.

На лучшем из холстов стожары расцвели,
Синели васильки на травяном раздолье,
Заветный дым земли чадил не вверх, а ввысь –
То ветер колыхал подсолнечное море...