Зубы выпали

В Амстердаме, в порту
Вам споют моряки
О далеких краях,
Где не знают тоски

В Амстердаме, в порту
Моряки крепко спят
Пьяным сном, развалясь
На прибрежных камнях

В Амстердаме, в порту,
Полный пива и драм,
На рассвете моряк
Отойдет к праотцам

Но в том самом порту
Он родится на свет
В плотнотелой жаре
Океановых чресл

В Амстердаме в порту
Моряков ждет обед
Из дымящихся рыб,
Скатерть бела, как снег

И сверкая зубами
Они разгрызут
И судьбу, и Луну
И корабельный жгут...

А прошлое опять меня догонит.
И я от боли зубы стисну, застонав.
В душе печали колокол зазвонит,
Я всё же был тогда во всём не прав!

Не изменить и жить мне с тем что было,
И жить мне с этим надо жизнь мою.
Я боль прошу чтоб сердце отпустила,
Чтоб всё забыть тихонечко спою.

Спою что жив , что я не сломлен,
Что боль пройдёт , что ей не сдался.
И что своей судьбой доволен,
Что чуть устал , но бодр остался.

И пусть нахлынет боль воспоминаний,
Я погрущу и буду дальше песни петь...

Я люблю тебя-но ты меня не слышишь,
Я люблю тебя-взаимности не вижу,
"Я люблю тебя"-я говорил всегда,
Я мог жить и наслаждатьться только тебя любя...
Что же вдруг случилось стало все вверх дном,
Ты мне сказала что не быть нам вдвоем,
Что этому причина?Кто этому вина?
Я не понимаю куда делась твоя голова,
За день до расставанья было все нормально,
Но ночью этого дня ты сказала прощай мне...
Ваши пацаны не разрешают встречаться с нами?
Ты покажи мне одного и он будет валятся с выбитыми...

Видел осенью странное дело:
Против ветра газета летела...

Память детства: пейзаж избяной,
Вдоль по улице ветер сквозной,
Полнолуние в тучах заметно;
Ночь, октябрь, я иду против ветра,
А газета несётся за мной...

Колдуны если были сильней -
То манеру обычно имели
Превращаться ночами в свиней...
Что же было тогда в самом деле?

/Дед, зарубку черкнув на судьбе,
Пошутил, аж два зуба блеснули:
"Быть писателем, видно, тебе -
Коли черти бумагой пугнули...

Под дальних стран томленье танго...
В зубах банан, в кармане манго...
Твоей руки орангутанга
Твоя багира… коснется вновь…
Мы все в тисках томленья жгчего,
Овладевает страсть кипучая,
Сейчас свершится не минучее…
Душа дымится, пылает кровь!!!
Меня ты кружишь как на плотике,
Или жужжащем вертолетике,
Мы очень нежные как котики,
Ну что ж… – лобзай…
Хоть мы с тобой такие разные,
Но к страсти танго безотказные,
И втайне верю – не заразные
Вперед, банзай!!!

Ты хороша, когда лежишь зубами к стенке,
Когда своими волосами подметаешь пол.
Не демонстрируешь свои квадратные коленки,
И рваные колготки не кидаешь мне на стол.
Ты надоела мне - ну, хуже горькой редьки,
Ты для меня теперь, как острая зубная боль.
И я готов отдать любые деньги,
Тому, кто мне напомнит, для чего вообще есть женский пол!

Цепями больно били меня,
Я молился зубами скрепя.
Господь мой спаси меня,
Но мольба покидала меня.

Но вот мне стало легче,
Я лёгкость ощутил.
И стал как будто крепче,
Видать Господь меня простил.

Я со скамьи поднялся,
Опёршись в чьи то руки.
Разглядывать принялся,
Кто дал мне эти муки.

Но на скамье я возлегал,
Всё били кровью брызгав.
Печально рядом я стоял,
От изумленья вскрикнув.

Ведь ты же сам Меня молил,
Пресохшими устами.
Тебя Я с телом разлучил,
Прошли твои...

Был на концерте, и всё рассматривал.
В душной гробнице нервничал зал.
Медные трубы струнные скрипки,
Ударные тарелки жуткие улыбки.
В белом зале, в чёрном скрипач.
Играет медь фанфары и плачь.
Последний аккорд выплёвываю в пол,
В голове тяжёлый сон и неприятный урон.
В теле тоска не люблю дирижёра,
Палочки взмах в унынье приводит.
Железные струны, их звук леденеет,
Прекрасный зал эти скрипы лелеет.
Есть залы хуже, где красоты не нужно.
Где не парадно, но где отрадно.
Там жёсткие...

Мы ворвались в деревню
С четырёх направлений,
Окружили дома
Плотною паутиной.
Среди сотен таких же
Мятежных селений
Операция эта
Нам казалась рутиной.

Мы сгоняли, как скот,
Со дворов населенье.
Тех, кто сопротивлялся,
Убивали на месте,
Мы работали четко
И без сожаленья
Обрекали людей
На костер нашей мести…

Командир наш – лихой,
Молодой штурмбанфюрер:
Крест Железный
На серой груди красовался.
Говорят, что он за-
говорённый от пулей –
Он грозой партизан
Во всём Рейхе...

Дідусь старенький – сива голова –
Пришкандибав до братської могили …
Постояв … щось згадав … прошепотів якісь
слова …
Дві квітки впали на гранітні брили,
А по щоці його котилася сльоза.

Життя важке, хоча проте цікаве,
Прожив цей сивочолий ветеран:
У сорок першому пішов на бій кривавий,
Хоча тоді ще й вісімнадцяти не мав,
А потім довгі-довгі роки працював
На благо Батьківщини – для Вітчизни слави!

Життя печать залишило свою –
І очі діда вже й забули, що є сльози,
Та тут...