Змеею обернуться и впрыснуть яд

Смутно мне на душе, ох как смутно!
Затуманила грусть-печаль взор.
На дворе осень, зябкое утро,
За спиной тень крадётся как вор.

Обернусь и она обернётся,
На тень глянет свою в мир Теней.
В мире том светит тусклое солнце,
И тепла от его нет лучей.

Не намного сегодня здесь лучше,
Осень хмуро глядит сентябрём.
Солнце скрылось за серою тучей,
И туман вперемешку с дождём.

Ветер — дождик косой и не скрыться,
От него под широким зонтом.
У прохожих промокшие лица,
С крыш вода бежит...

ЯКОВ ЕСЕПКИН

ЛИТИИ В ОДЕОНЕ

I-XX

I

Восстенаем, Господь, в слоте черных иглиц,
А сидят за Тобой фарисеи одесно,
Не узрят ангелки наших траченых лиц,
Звоновые Твои не живятся чудесно.

Ах, высоко лились золотыя псалмы,
Искрашали трухой нищету дарований,
Только сохнут и днесь на хоругвях гурмы
Василечки от сих иродных пирований.

Вижди, Господи, нас, буде слава Твоя
Не превянет-горит, осеняя церкови,
Гордовые певцы умножали ея,
Горла их пропеклись чернозмейками крови.

II...

Припев
Я за тобой- тенью за спиной.
Я за тобой - словно за мечтой.
Я за тобой-в воду и в огонь.
Я за тобой -вот моя ладонь.
Я за тобой - в пропасть и к небесам.
Я за тобой- в вечность, ты знаешь сам.
Ты же знаешь сам...
1 куплет
Встретила я тебя зря на своем пути.
Ты - не для меня, и я должна уйти.
Призраком мрачным я в мире чужом брожу.
Среди сотен глаз только твои ищу.
Сердце мое горит. По жилам течет огонь.
Боли я не боюсь. Вот моя ладонь.
Припев
2 куплет
Умерли все мечты...

Вот эра новая пришла, и что то людям принесла.
Этрусски пали -Рим пропал, черед язычников настал.
Те приняли Благую весть, но поняли как не Бог весть.
Сначала щеки подставляли, потом наверное устали.
Другим велели подставлять, кому? -язычникам опять.
Ведь "бить язычника не грех, святое дело, и успех!"
И что те в быте применяли, то христиане отвергали!
Этруссков(Римские) бани все сломали!, за баню иногда сжигали!
"Не мыться, значит плоть мертвить(), и духом бренность победить...

В Ридной нашей Украине...
Хотя уже и на чужбине.
Революция там уж грядёт...
Кровопролитие полным ходом идёт.
А начиналось с мелочей...
Да! Кое-каких там сволочей.
Те, что во власть пришли...
Позабыли, зачем они шли.
Страну родную стали разграблять...
Свои карманы наполнять.
За трудовой народ забыли...
Заветы Ильича похоронили.
Народ в нищету там свалили...
Бандерой, - мозги молодёжи забили.
Хотя Украина давно отделилась...
Самостоятельности она добилась.
По жизни видно не...

На склоне жизни знанием любви –
Воспоминанья.
На память сердца чувств благословенье -
Святая юность.
Святая юность – слов благих
Уста живые
На сердце столь же непослушном
И утомлённым.
От прошлых лет, как выгод, отступиться.
Я в сумерках души ищу иное.
И вам рука моя – руки не прячьте,
А только слёзы прячьте, только слезы.


* * *

Я знаю музыки слова
Они слышны мне не всегда,
Но удивительно красивы,
Так неожиданны, так милы,
Что, кажется, не существуешь,
То одичаешь...

Не заплачу, не завою.
И не закричу... Лишь
Мучительно улыбнусь.
Двери открою...
Уйду... Обернусь...
На прощанье взмахну
Онемевшей рукой.
И слезу незаметно смахну,
Не услышав простое:
"Постой..."

Чтоб мне попасть в твой микромир,
Хочу я обернуться птицей,
Я пролетела бы весь мир
Чтоб рядом мне пожить синицей.

Стучаться клювом об окно,
Когда грустишь ты одиноко,
Смотрела бы с тобой кино
Сквозь стекла незакрытых окон.

И острым зрением своим
Читала б все твои тетрадки,
Искала место запятым,
Крылом в них делая закладки.

Я бы дрожала за стеклом,
когда своих ты кормишь кошек,
Они мурлычат под столом,
А мне не бросишь даже крошек

Остатков хлеба своего...
Я вольной...

Четыреста семьдесят пятый опус

Чермных роз ароматы пьянят
Бедных рыцарей, бледных апашей,
Май вознесся и кущи манят
Див и агнцев порфирною чашей.

Обернитесь, Гиады, камней
Мы черствее, из штофов меловых
Яд цедим, соглядая теней,
Буде пир во трапезных столовых.

Как упьется аидская рать,
Ханаан черепки отсчитает,
И явимся тогда умирать
В майском золоте, кое не тает.


Четыреста семьдесят шестой опус


Май волшебный, цвети и лелей
Тень Венеции, злать Одеона,
Мы любили...

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...