Злые собаки

Подумал кот, что очень мало
Делить на всех кусочек сала
И потому решил взашей
Прогнать на улицу мышей.

Чесали мыши лбы и двери:
- Какие ж эти кошки звери!
Нет в жизни счастья и чудес,
Пойдёмте жить ближайший лес.

Все знают, там, в краю суровом
Мы не останемся без крова.
И может, как-нибудь потом
Вернёмся в свой любимый дом.

Нашли в глубокой чаще мыши
Экологическую нишу,
И там без стен и потолков
Учились жизни у волков.

Ведь были мыши злы и серы,
Ведь...

В три погибели, с авоськой грязной,
костью черствой в пыльный плащ вживаясь,
бабья седина, ковыляет за деревни соком –
свежим молоком, копейку сторожа.
Хворостинкой держится за воздух,
причитает, жжет морщины слезами
утренней прохлады, а неподалеку
два ее волхва, овчарачьи дворняги
моложавые, ласкают руку бабе,
сухость поедая верным взглядом
да хвостами-вентиляторами вьют.
Ей бы и самой присмотр теплый
кто б поднес, она ж из подворотни
сердобольной, сорванною жилой
тянет улиц...

Есть люди: язык – как змеиное жало.
Есть лютого зверя лютей.
Недобрых людей в этом мире немало.
Но «свет не без добрых людей»!
25 марта 2012 г.

ШАРПЕЙ

Он как мягкая игрушка,
Но характер боевой.
У него прижаты ушки,
Хвостик согнут над спиной.
Тело в складках, лоб в морщинах,
Синий тёпленький язык,
И гиппопотамья мина
Мордочки, да звучный рык.
-

АЛАБАЙ

Алабай - пёс не простой,
Сторожить его призванье.
Если видит вора - "Стой!"
Неизбежно наказанье.
Любит воздух алабай,
Не испытывает боли.
Среднеазиатский край
Вывел это чудо воли.
-

РОТВЕЙЛЕР

Если видишь, что ротвейлер
Уши поднимает кверху,
То тебе он не...

На работу придорожной рощею
Люди шли – кто с мыслями, кто без.
Вдруг с утробным лаем псина тощая
Выскочила им наперерез.

Люди тормознули, шансы взвешивая:
Вот он, в двух шагах от них, вокзал.
«Да она, наверно, просто бешеная!» -
Кто-то в нетерпении сказал.

«Бей ее, а то сейчас набросится!»
«Люто лает, аж до слюнных брызг!»
… Но над суеты разноголосицей
Жалобно взлетел щенячий визг.

Шум затих. Все повернули головы:
Под кустом, на травянистой кочке,
Копошились маленькие, голые...

Птицы чирикают, лают собаки,
Хрюкают свиньи, люди говорят.
Белеют лилии, краснеют маки,
Во поле чистом, огнём горят.

Бог всё сОздал и каждой твари,
Хоть ты велик, хоть слаб и мал,
Он, для жизни Земной, по паре,
Невзирая, на чин их, дал.

Для Него одно — орёл и зяблик,
Волк и пёс, человек и шмель.
И у всех у них, душевный праздник,
Когда весной, запоёт капЕль.

И у всех(у здоровых телом),
Ум затмит, их желаний страсть.
И Амур*, применение стрелам,
Отыскав, пошлёт их, в цель...

***
Мысли злые,
походя на не имеющие запаха
убийственные газы,

не иначе, представляют
род особенно губительной
пространственной заразы.


***
К себе порой
даже простое дело требует
внимания особого,
когда не исключительного.

Тем более в больших делах
определённо не бывает
ничего малозначительного.


***
Нельзя сказать наверняка,
какая пропасть из имеющихся в целом мире
самая глубокая;

не существует высоты,
с которой взору бы не открывалась тут же
ещё более высокая…

И добрые, и злые времена,
Часть наших судеб, часть наших судеб.
И время яви их, и время сна,
Мы жить в них будем, мы жить в них будем.

А чем жить будем, то в себя возьмём,
Тем миру станем, тем миру станем.
Всё наше нам, назад вернётся в нём,
И лёд и пламень, и лёд и пламень.

Мы выбирая, в выбор отдадим,
Себя частицы, себя частицы.
Тот не сумеет быть любим,
Кто чувств боится, кто чувств боится.

Всё наше в нас — и бездны дно,
И все высоты, и все высоты.
И как не прячь суть, всё...

О чём ты думаешь мохнатая собачка?
И от чего глаза твои грустны?
С чего страдает так душа твоя сабчья,
Ведь не бродяга, не дворнягя вовсе ты.
И так вздыхаешь иногда ты тяжко,
Что рвётся в клочья сердце у меня,
А ниогда, тихонечко так рядом ляжешь
И ласково лизнёшь меня любя.
И для тебя я всё бы сделать рада,
Но только что? Сказать на можешь ты.
Узнать бы для начала надо
Твои заветные собачие мечты....
О чем ты думаешь, я может, не узнаю
Макушку твою нежно теребя.
Но чато та тебя...

В будке, развалившейся на части,
Ощенилась сука в январе.
Пять щенков пятнисто-рыжей масти
Жалобно скулили в конуре.

Стылый ветер в упоенье власти,
Обжигает с головы до пят.
Пять щенков пятнисто-рыжей масти
Тёплыми комочками лежат,

К матери прижавшись, словно к печке,
Потихоньку тянут молоко,
И стучат, трепещут их сердечки.
Им тепло, уютно и легко.

Ну, а мать, от снежной круговерти
Прикрывая тощим телом всех,
Думает, как им спастись от смерти,
Как им выжить в этой суете...