Жёлтый

Тяжёлая лира, ложащаяся на европейскую ночь, на изодранное сознание
ночного Парижа; тихий ад, поднимающийся в первоначальной
стройности, строгости, и, падающий вниз головой в мыльную пену прибоя;
не видно ли Вергилия за плечами – нет –
лишь наэлектризованное одиночество, седое,
жёлто-бледное, всезнающее, как змея, вслушивающееся в правду стекла.
Свобода души – против чуждого мира, против болезненного огня
плоти, изъеденной холодом, туберкулёзом, раком, фурункулёзом;
жёсткая койка...

Сношенной жёлтой перчаткой
Сброшен последний листок.
Осень походкою шаткой
Мой оставляет порог,

Ветром вздохнёт виновато,
Горечь ухода тая.
Может, вот так же когда-то
Дом сей покину и я.

На город упала серость,
Нет солнца который день.
Тумана одежда сьела,
Мою в этом мире тень.

Неяркими краски стали,
Рассеянным, тусклым свет.
И нет в горизонтах дали,
Совсем, горизонтов нет!

Окон жёлтым светом, тусклым,
Дома на меня глядят.
Я зябну и жить мне грустно,
Я новому дню не рад.

Опять будних дней заботы,
Тумана, есть серость в них.
За деньги, весь день работа,
Весь день, средь людей чужих.

На город упала серость,
Нет солнца который день.
В полОн взяла тело...

Ёлочка красавица,
Игриво улыбается,
Шарики, сосульки,
Мишура, иголки.

Веточки пушистые,
Зелёные, но колючие,
Живые. Голубые
Глазки, губки алые,

Платьице в игрушках,
Оборки яркие гирлянд,
Смолы еловой запах.
Зайчата на ветвях мохнатых,

И мишки косолапые
По веточкам крадутся,
Там птички певчие
Поют, качаются!

Все звери собрались
На ёлке, здесь белки
И косули спрятались,
Не рыкают здесь тигры,

Все они Новый Год
И праздник нам подарят!
А платье...

Кольца годовые - жизни срок.
А в конце малюсенький итог -
Точка, или для кого-то запятая,
Пирамидка из судьбы такая.

Как египетские фараоны,
В пирамидах мы, а всюду клоны
Продолжают умирать в прогрессе,
Также веря этой жёлтой прессе.

Жизнь бежит по ДНК спирали,
Но быть может это нам соврали.
Просто не учли того момента,
Что мы сами суть эксперимента.

Так давайте жить не пропадая,
А людей всё время удивляя.
То что в силах, то и в нашей власти.
Если пропадать, то лишь от...

Тихо, безбрежно в степи белоснежной,
Только чарующе смотрит луна.
Тыльные облики светлой надежды
Входят, сливаясь в свои письмена.
Падает, падает снег на дороге,
Слепит машины, пороги, дома.
Где-то свивается миг безудержный,
Щоры снимая с угольев окна.
Кружат снежинки по улицам белым,
Жёлтые змейки манят фонарей....
Бег за умом, бег за собственным телом,
Бег за наличием жизни мастей.....
Всё хорошо. Но горит поворотник,
Только куда не могу угадать.
Тихо, безбрежно в степи...

Мыла, мыла, снова мыло,
Цвет жевачки на лугу.
Жёлто-выборочно иней
Зацепился за косу.
Бродят мысли водопадом,
Если включенный свисток,
Мёд мешают с синим ядом,
Обезтучивая сок.
И бредут куда-то кони,
Снова целятся в туман.
Роли, посылы, пароли,
Оттопыренный карман.
Бред по синим водопадам,
Всплеск уловами судьбы.
А оно мне это надо?
Удержания бразды..
Или живность теплоходом
Вновь ощупывает дно....
Пониманиями мало
Снять за плугами ярмо.
Дома я, куда б не рвало
Похождение...

Надломилось, треснуло, да надеюсь, не лопнуло
Хоть одна бы искорка от былых костров
Искусать бы локти, да вот шея короткая
Боль луною жёлтою на полынь любовь

Что в душе творится, не опишет слог
Не затопит хмель, только пули хочется
От позора и низости, Бог не уберёг
Жить с проклятием ой никак не можется

Небес холодный серый ветер качался в хмурых облаках.
И гнулся ветками задетый в дожде промокший зыбкий прах.
Ронял он капли разбивая, парил в свободных сапогах.
И взмахом крыльев наклонённый летел как будто бы в слезах.

Кружился вальсом в жёлтых листьях. Он так красиво танцевал,
Что даже ласточек пролётных на свой бостон плясать созвал.
Он бился в окна, в стен ограды, скользил по глади сонных вод.
И птичьей стаей окрылённый водил осенний хоровод.

Е.В.

Он вылизывал мордой притоны,
так качало его до земли.
Проституток горячие стоны
лепестками бутонов цвели.

Ядом жёлтым тычинки пестрели,
пестик высился, словно труба,
проститутки горячие грели
его душу, иначе б – «труба»

Сердце прыгало комом в аорте.
Иглы тонкие – снежная взвесь.
Ах, оставьте, всё тщетно, не спорьте:
за чертой – только чёрное есть.

Ночью встанет душа промеж стенок
с измереньем от ног – к потолку.
Засинеют тяжёлые вены,
месяц-жернов свернётся в дугу.

Иль...