Жуткий секрет

Шел Кощей по темной чаще.
- Эх! Поесть бы, да послаще.
Вот избушка Лешака.
Дома он наверняка.

Но, Лешак не открывает
И Кощея не впускает.
Громко, из окна, кричит:
- Убирайся вон, бандит!

Уходить Кощей не хочет,
Кулаками в дверь грохочет.
- Эй! Лешаня! Не дури!
Что случилось?! Говори!

А Лешак все пуще злится.
Друга он побить грозится.
Не пускает на порог.
Дождь пошел. Кощей промок.

- Ой! Лешаня! Пропадаю!
Сырость. Кашляю. Чихаю.
А Лешак:"Иди домой.
Ты заразный и больной...

Недалёко уж — уж подать рукой,
Недалёко уж — время крайнее.
За последнею, за его чертой,
Смерти жуткую, пойму тайну я.

Сожаления, горькой горечи,
Нет во мне совсем и пропал испуг.
В детстве уж давно, страхи полночи,
Все пройдём мы свой, Земной жизни круг.

Как по осени, упадёт отжив,
В дымку вечных снов, листвы рыжей медь,
Так и мы все здесь, жизни спев мотив,
Шаг свой сделаем, в мир где правит смерть.

Смотрит ласково, зорькой алою,
Утро летнее, утро долгое.
На Земле я был...

С деревянным лицом она смотрит на меня,
Из ее глаз течёт чёрная жидкость,
Ее тонкое тело, как же она мрачна,
Каждое ее прикосновение – отдельная пытка.

С жутким скрипом, поднимает она руки,
Голос ее хриплый, тихий,
Это такие ужасные звуки,
Главная причина шатких психик.

Эта девочка любила жизнь,
Но всё изменилось в один момент,
Стало ее тело деревянным,
Теперь об этой марионетке, ходят много легенд...

Она застыла навечно,
Цепь держит ее конечности,
Стеклянными глазами смотрит...

В жару и в ненастье и в холод собака привязана в будке.
Дворнягу не то, что не холят, – а просто не помнят, ублюдки.
И вечно собака забита, за то, что посмела облаять,
И вечно судьбою забыта. Смирилась и молча страдает.
Вся жизнь меж забором и будкой… два метра – собачье пространство,
Гляжу – и становится жутко от этого постоянства…
Где гордость её и свобода, что зверю дана от рожденья?
Её человеку в угоду отняли, отправив в забвенье.
…Когда я живу в этой клетке, от века свободы не зная...

х х х

Яд обид, яд обид –
Это значит я добит,
Ты добита, мы добиты…
Все обиды – ядовиты.

Никогда не обижаться –
Ни на что, ни на кого!
Дать обидчику сражаться
С пустотой, где торжество

Справедливости, возврата
Им отравленных обид,
Это жуткая расплата –
Ядом собственным убит!..

Пей, дитя, чаёк из блюдца.
Обижаться – тяжкий труд.
Пусть обидчики убьются, –
Нас обиды не берут!
(ЮННА МОРИЦ)

У кого в руках делишки,
У кого в руках дела.
У кого в руках сберкнижки,
У кого в руках юла.

Кто-то очень беспонтовый,
Кто-то очень деловой.
Кто-то целый день спит снова,
Кто-то крутится юлой.

Где-то жизни лишь мираж,
Где-то явь, но всё же серость.
Где-то всюду дашь на дашь,
Где-то чистой души щедрость.

В чём-то жуткий беспорядок,
В чём-то всё во всём по струнке.
В чём-то ровность прямых грядок,
В чём-то чьи-то кривы руки.

Кто-то, где-то, как-то, в чём-то,
Всё, везде...

Расскажите мне туманы, расскажите,
От кого, в себе вы спрятали мой след.
От кого, мои, укрыли путей нити,
Объясните, отчего в вас формы нет.

Расскажите мне туманы, расскажите,
Отчего вы и в пространстве, и в делах.
Сделав мутным мир, рисунки всех событий,
Размываете во взглядах и умах.

Расскажите мне туманы, расскажите,
Что в грядущем от меня укрыли вы.
Чем грозят мне откровения открытий,
И что ждать мне, от известия молвы.

Расскажите мне туманы, расскажите,
Отчего всё вязнет...

О, високосный год — проклятый год
Как мы о нем беспечно забываем
И доверяем жизни хрупкий ход
Всё тем же пароходам и трамваям
А между тем в злосчастный этот год
Нас изучает пристальная линза
Из тысяч лиц — не тот..., не тот..., не тот...
Отдельные выхватывая лица
И некая верховная рука,
В чьей воле все кончины и отсрочки,
Раздвинув над толпою облака,
Выхватывает нас поодиночке.
А мы бежим, торопимся, снуем, -
Причин спешить и впрямь довольно много -
И вдруг о смерти друга узнаем...

Во широком поле на просторе,
Конопля взошла, где росла пшеница,
Кто-то там костёр разжёг и вскоре,
Стали хохотать все, веселиться.

Ёлки палки лес такой густой,
Ходит, бродит в чаще, в буреломе,
Кризис жуткий, страшно затяжной,
КОВИДа носитель бессимптомный.

Я на палитре все смешаю краски
И встану перед зеркалом несмело,
И на лице я нарисую маску –
Счастливую улыбку белым мелом.

Под ярким гримом спрячу свои слёзы,
А грусть в глазах я скрою под очками,
Усталый вид и взгляд, что так серьёзен
Закрашу яркими, игривыми чертами.

А своё сердце глубоко запрячу
Под чёрный плащ, который я надену.
Пусть будет так – я не могу иначе,
Мы все актёры на безликой сцене.

И целый день я буду «улыбаться»,
Смеяться грустью и шутить сквозь горе,
А...