Жил поэт

Что за время, вот так мода,
за мошну свою дрожать.
В душах ненависть и злоба,
а сердца разъела ржа*.

От безмерного богатства,
обезумел "высший свет".
Остальной народ, в мытарствах,
выживает столько лет.

Выживает кто как может,
кто как может "когти рвёт".
На чужой беде, но всё же..,
завтра будет чей черёд ?

Веры нет, стары преданья,
всё утрачено, друзья.
Не вольются искры в пламя,
в Русских душах нет огня.

Пробегает век за веком,
только истина проста.
Нужно в жизни...

Жила наша родная Союза страна!
С 35-х до 90-х не воевала меж собой
она…
А коль воевала так дружно в труде…
Сутками в полях родных и борозде.

Чтоб кормить большую Союза страну,
А не ходить с протянутой рукой, по
миру…
Чтоб кто-то нам кусок хлеба подал
И народ в Союзе с голоду не пропал.

Промышленность развивали свою,
Чтоб технику делать в родном краю!
Фабрики строили в Союзе кругом,
Чтоб не мёрзли раздетые и босиком.

Трудились дружно все и стар и мал…
Приумножая в Союзе...

Поэт сегодня меньше чем прозаик,
Но есть глаза и парочка ушей
И сердце напевает из под майки
И муза где-то рядом в неглиже.

Пусть голоса поэтов стали тише.
Не слышно рифм за воплями статей.
Но лирикой, как прежде, души дышат
И море человеческих страстей

Всё так же бороздят на хрупких лодках
Своих фантазий буйных и хмельных.
Поэзия разбилась на осколки,
На мелкие кусочки, но из них

Творит очередное поколенье
У гениев минувшего в тени
Свои картины чудного мгновенья.
Их красота...

В небе звёздочки сияют
Как Наташкины глаза.
Растянулась тучек стая
Словно длинная коса.

Узкий месяц, будто губы,
Улыбнулся свысока
И насмешливо и грубо
И загадочно слегка.

И звучит холодный ветер
Как Наташкин голосок,
Что милее всех на свете,
Но всегда ко мне жесток.

Грязь на дне холодной лужи
Словно боль в душе моей.
Я отвергнут. Я не нужен.
Ей прозаики милей.

РЫЖИЙ

В те баснословные года
нам пиво воздух заменяло,
оно, как воздух, исчезало,
но появлялось иногда.

За магазином ввечеру
стояли, тихо говорили.
Как хорошо мы плохо жили,
прикуривали на ветру.

И, не лишенная прикрас,
хотя и сотканная грубо,
жизнь отгораживалась тупо
рядами ящиков от нас.

И только небо, может быть,
глядело пристально и нежно
на относившихся небрежно
к прекрасному глаголу жить.

***
Ночь, скамеечка и вино,
дребезжащий фонарь-кретин.
Расставаться...

То ль поэт, то ли нет,
То ль никто, стихоплёт.
Не зажёг звезды свет,
Не изведал полёт.

Жил, секунд не считал,
Не заметил когда.
Постарев, слабей стал,
Ощутив вдруг года.

Отвечая, вопрос,
Задавал тем опять.
Над собою не рос,
Попытаясь не пасть.

Управляем судьбой,
Не признав того, был.
И вступив с нею в бой,
Этим в ней время жил.

То ль поэт, то ли нет,
То ль никто, стихоплёт.
Жизнь рассудит, а след,
В себе время сотрёт...
Марковцев Ю.

Где-то в Аду душа поэта,
Жизнью и смертью, он согрешил.
Жил бедокурил, потом зачем-то,
Жизни — себя лишил.

Жизнь Свыше Дар и Бог не примет,
Тех кто её, в себе сам прервал.
Нет — не Его, суров суд с ними,
Ад — жизнь сгубивший, сам избрал.

Сам, пока жил, душе грехами,
Жизнь сделал мУкой и этим в ней.
Бросил печали тяжкий камень,
Веру утратив в мир людей.

Духом стал слаб, а к пустому телу,
Слабому духом, мир будет злым.
И даже если, талант есть к делу,
Справиться силы, не...

Вот так в России раньше жили!
Сутками вот так в полях горбили…
Чтоб свою семью прокормить,
Да и народ в России накормить.
Так вот «богато» Россия жила!
Нищенство влачила она завсегда,
А богатств не счесть было земных…
В верхах по жизни много больных.
Поэтому Русь веками и страдает!
Простой труженик отдыха не знает…
Веками для своей Родины старается!
Чиновник мироед над ним издевается.
Старается обогатиться лишь сам
И смыться заграницу к врагам…
Бежит с большим запасом золотым...

Коль была у казака лошадёнка такая…
То у него проблема отпадала любая!
Со всеми делами управлялся он легко
И жил, конечно, с лошадёнкой хорошо.

В лес побежать, привести дровишек…
Чтоб согреть в курене, своих детишек!
Да и по хозяйству управляться на ней,
В подворье с лошадёнкой этой своей.

Хозяйство держали раньше большое!
В казачьей семье оно было подспорье…
Молоко и мясо, круглый год было своё!
Не питались из магазина тогда гнильём.

Поэтом росли казачата на Дону здоровыми...

Мы жили спокойно, горели без жара,
Тушили все свечи – боялись пожара.
Мы жили без жизни, мы жили за дверцей
Гасили все чувства – боялись за сердце.
Надеялись, верили. И оба молчали.
Мы жили не вместе, мы жили в печали.
И вот нам вопрос: почему не кричали?