Женское имя

Этот город, пропылённый, тополиный
Мне знаком, как журавлиной стаи крик.
Среди улиц и вокзалов терпеливо
Я отыскивал в нём тысячи улик:
Ту скамейку нашу, парк шумящий,
Дребезжащий голубой трамвай,
Мост гудящий и почтовый ящик –
В нём конверт так часто застревал.
На окраине калитки на запоре.
А заборы – высотою до виска.
Я, забыв про ссору, давний номер
В книжке записной своей искал.
Только медлила рука. У автомата
Виновато я монеткой скрёб стекло.
Солнца в сердце было слишком мало...

Наблюдал женский бокс я опешно,
тараща глаза в удивлении ...
У соперниц девичья нежность
в полном была забвении...

Порхая на ринге, как бабочки,
девки лупили друг друга.
Годились боксерки в дочки -
судье в разводах без звука ...

Нокдауны - фанш под визги,
гонга удары, зовущие в бой ...
Драчуний в законе личики,
в красноте багровой под вой!

Жаль, что тот боевой поединок,
завершился в курьезе конфузом ...
В сшибке - лоб в лоб - воедино,
с ног и в аут ушли девки юзом.

Кто – то дергал струны, кто – то пел куплеты
И просил на шляпу, бледный и больной.
Тонкие причуды, женские браслеты,
Маленькие четки с буквенной резьбой.
Громкий зычный голос и немного грубый,
Продавца мороженого неохотный бас,
И, напротив, дама, сжав сухие губы,
Смотрит, на сыночка не спуская глаз.
А её сыночек, позабыв о маме,
Позабылся в мыслях в карточной игре:
Так туза подбросить или кинуть даму,
Может быть десятку? Надо – позарез.
А в вагоне жарко, а в окошке лето,
И бежит...

Улыбка женщины… Прелестных уст движенье,
Нить ровных драгоценных жемчугов.
Оружие прямого пораженья,
Предмет поэтов и возвышенных умов.

Что вдохновляет и пленит одновременно?
Что предпочтительней, дороже всех наград?
Что есть мечта и целая вселенна?
Улыбка нежная и благосклонный взгляд.

Она осталась жить в средневековье,
Ушла в полотна подлинных творцов.
Наш мир – кривое зеркало, не боле,
Где исказилось женское лицо.

Нет тех, чьих уст настойчиво искали,
Кругом лишь пёстрых...

Религия таит в себе угрозу;
В пучине тьмы не ведает границ.
Она под гипнотическим наркозом
Готовит из фанатиков убийц.

И вот уже безвольные амёбы
Идут в Москву, Будёновск и Беслан,
Таранят «Боингом»
В Нью-Йорке небоскрёбы
За осквернённый, якобы, Ислам.

Религии кровавые затеи
Историей проявлены везде:
Религиозны были Иудеи –
Те, что Христа распяли на кресте;

А также те, кто мучил братьев зверски,
Пытаясь выжечь пламенем «порок»;
И те, кто на кинжале по-немецки
Гравировал...

Как с жизнью быть мне
Со своей, кому её отдать?
Прошу, возьмите вы её,
Ведь счастья мне не увидать.
Хотел отдать её одной,
С которой счастье повидал,
Теперь ни счастья, ни её
Лишь боль и стон
Да одиночества печаль.
Я пробовал отдать другой,
Пытался её имя заменить…
Но можно имя заменить,
А как заменишь боль?
Прошу, возьмите мою жизнь,
Но мне оставьте боль!
Она моя, она о ней...
Хоть что-то от неё!

Азбука – исток науки, нам не даст пропасть от скуки
С буквы А, старинной АЗ начинаем свой рассказ

А – Начало алфавита, величава, знаменита
Аппетитна, аккуратна и со всех сторон приятна
А – аптекарь, антрекот, аппетит и апперкот
А – афиша и алмаз, что сияет прямо в глаз

Б – Булавка, бегемот, барабан, батист, бойкот
Булка с маком, блин с икрой, бутерброды с колбасой
Бивень что оставил мамонт, бундестаг, где чтят регламент
Бестолковая болонка, бинт, блондинка и буренка

В...

Один и тот же я,тогда и вроде ныне,
Но поцелуи на устах уже другие.
И не тревожит сердце женский взгляд,
Я впал в уныние...никто не виноват.

Один и тот же я,любовь другою стала -
Не обречённая грустить моей печалью,
Не безответная,не жалкая и не пустая.
Как будто она просто вдруг устала...

Не радуют подарки и стихи,
И нет в надежде бывшей красоты...
Пусть отдохнёт она,поспит - я не мечтаю
И притворюсь,что тоже отдыхаю.

Один и тот же я,но дрогнула рука
И возвеличила в стихах...

Застонала, закружила снежная метель
И пошла гулять по селам, да по выселкам
Но нетронута - немята белая постель
Да хозяйка все глаза успела выплакать

Утомилась, уронила голову на топчан
Завтра снова ей вставать спозаранку
На столе, хлебной коркой накрыт стакан
На стене висит портрет в черной рамке

По завьюженной тропке трудно шагать
Да еще нелегка работенка
Не успела, не смогла никому сказать
Что под сердцем она носит ребенка

Песня грустная из памяти и женских снов
Разлетелась...

Отошла, отцвела, облетела
Моей юности шалость и дрожь.
Ты меня разглядеть не сумела,
Может был я не слишком хорош.

Твоё имя забыть я пытаюсь.
Не моя ты давно, не моя.
Одиноким бродягой скитаюсь
Никого, ни о чём не моля.

Мне бы стать перелётною птицей,
Улететь в безвозвратную даль,
Где бы стёрлись из памяти лица,
Где бы прошлого было не жаль,

Где нет зависти, чёрного глаза,
Нет тщеславия, подлости нет...
Но лечу я, в порыве экстаза,
Мотыльком на мерцающий свет.

То ни свет...