Заросший пруд

По Указу императрицы,
Среди прочих соборов главный,
В самом центре губернской столицы
Возвышался собор православный.

Красотою с « Исакием» споря,
(По преданью молвы людской),
Храм сиял в золотом уборе
Среди площади городской.

Купала золотые, звонница
Подпирали небесный свод,
Со святыми, да с Богородицей
Крестный ход совершал народ!

Здесь молились особы царские:
Император, Великий князь…
Власть безбожная «пролетарская»
Оборвала духовную связь!

Комиссары без сожаления...

Точка отсчёта — точка начала,
Путь начинается с мысли о нём.
Ночь — вода месяц в пруду отражала,
Выпил его, зачерпнув я ковшом.

Точку возврата в себе перейду,
Шаг сделав первый, решив начать путь.
С тиной — вонючим был месяц в пруду,
Шаг, что прошёл, мне назад не вернуть.

Делая шаг, переступим мы что-то,
А можем им, мы во что-то шагнуть.
И если в жизни бредёшь сквозь болото,
Может в трясину тот шаг затянуть.

Точка изгиба — она угол острый,
Ей уколоть может жизнь до крови...

Поддался на удочку, попал на крючок?
Бывает, сейчас "рыбаков" пруд пруди...
Как соскочить, пока в душе горячо,
Как научиться заново жить???

Смотри, всё не просто, зараза жива,
Пока ты живёшь с ней "в голове",
Может пройти целый год или два,
Она всё-равно будет язвой в тебе.

- "Всё так печально?! Зачем начинать?!" -
"Мудрые" люди твердят тут и там,
Их лучше не слушать, не возражать,
Им не понять, что есть красота.

Не бойся ошибок, мы все со грехом,
Каждому в жизни дано...

Я всё отпущу, и всех отпускаю...
И лилией снова в пруду
На майский денёк тишиной отвечаю--
Не дОлжна ни чем ни кому.

Похоже мышленье, похожие судьбы--
Как будто знакомы давно...
Похожей тропой пробираются люди,
Вплетая мечту в полотно.

И кажется им, что раскрыто зарёю
Давнишняя тяга-мечта...
Но давят они перед самой горою
Видавшие жизнь тормоза.

И снова по кругу, по новой--мечтою...
А души из чистого дна
Кричат своим людям--живите игрою,
Шагните на край полотна!

И буря...

Я боюсь сугробов у калиток
И заросших травами дорог.
И забитых окон, словно пыток,
Я боюсь, надеясь: не дай бог…

Не дай бог убогого обидеть,
Жить гордыней, спесь свивать в клубок…
Не дай бог себя возненавидеть
За свое бессилье. Не дай бог…

Вот, мазнув по небу яркой синью,
День опять уходит, не спеша…
До какого воскресенья стынет
Под сугробом русская душа?

Лев, возлежавший на подушке,

Услышав кваканье лягушки,

Подумал: «Видно страшный зверь

Решил будить меня теперь!
.

Пойду к пруду, в нём окунусь,

ЕГО – найду… И с ним – сражусь!»
.

Но у пруда завидев «зверя»,

Лев обомлел, глазам не веря!
.

«На старость лет – мне не понять:
.

Как можно громким криком,

Себя могучим представлять?!» --
.

Сказав так, лев улёгся спать…

Мимо дерева одинокого,
В лес тропа бежит, извивается.
Бежит рядышком, бежит около,
И вдали в траве растворяется.

Зарастёт тропа, позабытая,
Так следы людей время все сотрёт.
Словом как травой, мысль скрытая,
Не всегда её, человек поймёт.

Всё пройдёт-уйдёт, зарастёт травой.
По следам пройдём, мы не видя их.
И заросшею, станет путь тропой,
Растворится он, средь следов чужих.

Вся Земля в следах, нам невидимых,
Заросли травой, тропы тех кто был.
И тропой своей, пройдём сверху их...

Что мой язык? Словесный поводырь,
глухой слепец, не знающий дороги…
Пойдешь налево - обретешь пустырь.
Пойдешь направо - обретешь тревоги.
Осталось прямо…Слушай и молчи.
Я расскажу тебе не о Кортесе.
(Хотя, кто знает? Мир настолько тесен,
что тени невозможно различить.)

Она была строптива и умна,
Любила лёгкий слог и каравеллы,
Звалась она… пусть будет Изабеллой.
Имеют ли значенье имена,
когда уста сладки, глаза бездонны?
И, не жалея шляпы и ботфорт,
за кружевной платок готовы...

Возвращение в обитель свежей листвы –
к твоим рукам – к твоему нежному трепету.
Там, где вчера, черной метелью увяли цветы,
сегодня – розы вскрыты алмазами света,

света с твоих ладоней, что столько раз терялись от плача,
света с твоих губ, что столько раз шептали молитвы –
только в этом, этом и не иначе,
я возвращаю себе пылью заросшее имя.

Только для этого стоит топить прошлогодний снег,
глотать золу раскаленного самозабвенья.
Солнце утонет, но, если верить в рассвет –
он...

Я теряю слова
в янтарно-вельветовом платье осенней бабочки,
я задыхаюсь сиреневым небом заката,
и шорох полночной листвы наполняет окна
смехом и плачем,
злаками звезд и ватой
растленных любовью снов. Я потерял заботу

о завтрашнем дне,
когда руки твои пригласили меня
станцевать
вальс перелетных птиц,
когда в тишине
глаз,
ты предоставила право любить
моим губам, обветренным листьями

ночи, любить бесконечность влажного ветра
с заросших полей,
с измятых тропинок осеннего...