Запомните нас

Осенним букетом на школьном дворе
Раскрашено небо и стены,
И школьная парта привидится мне,
Пятнадцать минут перемены…

Дорогою к школе начнётся урок,
Отложены цели и планы,
И этот октябрьский, знакомый звонок -
Напомнит о прошлом и главном…

Так каждую осень осенний каприз
Нас в классы зовёт, приглашает.
Кленовый резной и тетрадочный лист
Осенний букварь открывает…

На праздник учителя снова приду
И встречу друзей на пороге,
Осенним букетом стоят на ветру
Родные мои педагоги...

Мой милый друг, хочу сказать Вам:
Любовь—не шутка, не игра,
Но ей нужна лишь прибаутка,
Чтоб чувства были свежими всегда.
А прибаутка—словно утка:
Вспугнёшь её—и всё тогда.
А коли нету предвкушенья
Любовным чувствам, то тогда
Любовь, как та дикая утка вспорхнёт,
И не поймаешь никогда.
Тогда ты плачешь, умоляешь
И крокодильи слёзы льёшь.
Вернись, вернись утя родная.
В ответ услышишь лишь одно:
Любовь не шутка, не игра,
Но ей нужна лишь прибаутка,
Чтобы остаться навсегда.
Мы часто...

Муженек обнаглел окончательно.
Нашу тачку закрыл в гараже.
Мол, я плохо вожу, невнимательна
И три штрафа у нас есть уже.

- Обгоняла! На встречную полосу
Ты едва не попала! - кричит.
Кто, вобще, ему дал право голоса.
Пусть вернет мне, сейчас же, ключи.

- Не твои были деньги, а папины.
Это он все купил в этот дом.
- Бампер погнут, на дверце царапины.
Тесть - дурак, но об этом, потом.

- Оскорбляешь? Запомню и это.
Ты попляшешь еще у меня.
Здесь лежали мои сигареты.
Ты куда...

Ночь. Во дворе фонарь погас.
И кажется, что умер город.
Сейчас коснется тьма и нас.
И в сердце проникает холод.

В душе необъяснимый страх.
Исчезла улица, строенья.
Движенье стрелки на часах.
Запомнить каждое мгновенье.

Соседний дом пропал во мгле.
Проемы окон потемнели.
Нет отражения в стекле.
Мрак виден сквозь дверные щели.

Протянешь руку - пустота.
Неосязаемы предметы.
Все поглотила темнота.
Черно и небо. Мир без света...

Последний день две тысячи седьмого....
Рождение пылающей звезды
Запомнят те мосты, что над Невою,
От берегов которой сходят льды...

Последний день две тысячи седьмого
Запомнят навсегда пусть фонари!
И в памяти Казанского собора
Останутся вчерашние мечты...

Последний день две тысячи седьмого,
И в добрый путь, вперёд к своей мечте!
Издалека звезда мне светит снова,
И я иду к заветной той звезде...

Я украду тебя, любимый мой, у всех,
И мы вдвоем с тобой сбежим на небо,
Отдаться чувствам не такой уж грех,
И пусть земля простит нам это.

Я покажу тебе свой дивный край,
Где нежность и огонь текут как реки,
Познаешь ты со мной небесный рай,
Любовь моя запомнится навеки.

Закрой глаза - сейчас мы полетим,
Прикосновения проложат путь умело,
Мы жаром поцелуев жажду утолим,
Расслабься и отдайся страсти смело.

От губ моих горячих ты дрожишь,
Кружится голова от слов нескромных...

Цивилизаций было много,
Бесследно канули, ушли…
Зло за края перевалило,
Сметая все с лица земли.

Добро пока преобладает,
Людей хороших большинство,
Когда же зло восторжествует,
Само себя убьет оно.

Природы дети злыми стали,
Сваю кормилицу грызем,
В грудь впились острыми клыками
И молоко, и кровь сосем.

Судьбу плохую избираем,
Цвести не можем, только гнить.
Смердя, все больше загниваем,
Какой же смысл нас растить?

Злым не бывает вдохновенье,
Зло не творит...

В граде Минске голос Градского
в душу лез с киноэкрана.
Струны рвал герой Киндинова.
Был герой смертельно ранен.
Ранен чёрною изменой, срублен саблею-бедой,
Загулявший, запропавший
парень молодой.
Мир картины романтичный,
поэтически условный
Ты душой не принимала,
твоё сердце билось ровно.
Ну, а я впивался взглядом
в глубину киноэкрана,
Был с героем вместе, рядом,
был, как он, смертельно ранен.
Нервы, что ли, расшалились?
Но уж очень были схожи
Две судьбы: его с моею...

Что знаем мы, люди, о жизни и смерти,
что помним о предках, о древних богах?
Судьбы колесо так безжалостно вертит
в нем белками мчимся до дрожи в ногах

Спешим не вникая - не видим, не слышим,
хоть нужные книги читаем подчас.
А, что понимания нашего выше,
запомнить не в силах и лучший из нас.

Когда на пороге окажемся смерти,
сомнения яви окутает сон.
Безвольных, беспомощных в вечности вертит
Сансары раскрученное колесо.

Я помню, как туманен был рассвет,
Туманом покрывались все поля.
Ах, если б знать, откуда этот свет –
Пронзающий и лечащий меня.

Все было, как хотелось бы сейчас,
Все было, но тогда так не хотелось, -
И стало ясно: юность пронеслась,
И наступила затуманенная зрелость.

О, как мне жаль, что все теперь не так,
И кто мог знать тогда, переживая
Ту глупость, дерзость бешеных атак,
О том теперь и я уже не знаю.

Мне жаль, что это лето пролетело,
И не осталось в сердце ничего,
Ведь мне...