Занятие

Ты посылаешь к солнцу Ше,
Когда занятье по душе,
И, дело спорится в руках,
и, мысль гнездится в облаках.

Когда металл в печи горяч
А, молот весел твой и зряч,
И, наковальня как жена,
Юна, послушна и нежна,
И, бъется молот о металл,
В душе звенит о чем мечтал,
Играет молодость в душе,
Ты посылаешь к солнцу Ше.

Когда ты любишь и любим,
И, счастье, данное двоим,
В руках взволнованной мечты,
Как светоч жизни вечной ты,
Несешь, познав ля фамм шерше,
Ты посылаешь к солнцу Ше.

Иду. И вас зову с собой.
Но чувствую, как незаметно отдаляемся,
Как всё слабее слышим вами голос мой.
О, это расставание!
Во времени одном,
В одном собрании.
Вы заняты своей судьбой,
Я делаю своё задание. (1984 г.)

Никто уж не помнит, когда это было,
Немало времен утекло с той поры.
В пространстве небесном красавицы жили,
Три дружных Богини-сестры.
Летали они от планеты к планете,
Скользили меж звезд в небесах,
Резвясь, предавались занятиям этим,
Мелькали эфирные их телеса.
Понравилась им голубая планета,
Которую звали Землей.
Решили побольше узнать, и при этом
Скользнули в туман голубой.
Попали они в ледяную пещеру,
Изодраны в клочья тела,
А старшая вовсе в одну из расщелин
Рассеянной тенью...

1
Она проснулась, вне желаний,
и с первой мыслью, в мраке грёз,
представился ей…- лик попраний
( к обильному потоку слёз… ),
а то - весь ужас положения,
судьбы где, горькие стечения,
её, заложницей избрав,
лишали человечьих прав,
что, чрез отцовские причуды,
во нравах «любящей» души…,
но ( Толи от житья в глуши? )
напоминали стиль Иуды,
когда предательства порыв,
ей, «счастья строил позитив»!
2
Она немедля позвонила
и девка сразу к ней вошла,
кто Маше мигом объяснила,
как в...

Не знает бабушка покоя.
Вопросами замучил Коля.
Ждёт точный бабушкин ответ.
Вот и опять покоя нет.
Спросил нежданно: «Что такое:
Надеть вечерний туалет?»

«Придумал бы себе занятье!
И дал же Бог пытливый ум!»

-- Красивое наденет платье
Девчушка, мальчик же – костюм…
Но, только вечером… и, кстати,
Вокруг все станут охать-ахать…
Тут внук и ляпнул наобум—
«И, что потом -- с девчонкой какать?»

У Коли, за свои пять лет,
Был свой... «вечерний туалет»

Поцелуями осыпав твое тело
Бархат голоса сквозь кожу пропустить
Взвив безумства бурю - жарко, ярко, смело,
Грубость ласки - нежностью застить
Только звезды в поволоке будут с нами
И молчанием исполнится луна
Еле уловимый запах ладана
Сладость губ твоих и стона глубина
Непоседливость огня - твоя стихия
Карих глаз искристых, страсти полный взор
Все вокруг вспарило и вскружилось
Словно ветра ураганного напор
Им подхваченные заняты друг другом
Мир вокруг затих и помутнел
В нем лишь я и...

— Ба, а сколько тебе лет?
Но не слышит Ваня,
Чёткий бабушкин ответ.
— Видишь, занята я!

— Ну, хотя бы, назови,
Первые две цифры!

Бабушка в ответ ему:
Цифры две я назову,
Хоть, и многие твои,
Непонятны игры!

«Пять» и «три»!Доволен ты,
Молодой, да ранний?

Ожидал той доброты
От бабули Ваня.

— Знал я, знал, что ты одна,
Лучшая на свете!
Две ты цифры назвала,
Назови и… третью!

В общественном транспорте, утренним рейсом,
(Картина такая давно всем известна),
Прижавшись друг к дружке стоят пассажиры,
По стойке, что -- «Смирно!», вам скажет служивый.
Упитанным дядькой, (весь, как бы из теста),
Огромное в транспорте занято место.

А рядом с гигантом, плюгавенький, лысый,
Росточком не вышел, худой, словно спичка,
Случайно, вдруг транспорт лишь притормозил,
Тут тучному на ногу и наступил…

Но дядьку огромного не разозлило
И глядя на лысого, лишь удивило...

ты занята в душе
своим художественным пением
я вижу тебя
своим боковым зрением
мы касаемся друг друга
на границе сознания
как бокалы с шампанским
как неслышимые признания
хорошо потом
ничего друг другу не говорить
смаковать миг
просто жить в перезвоне
в мареве плыть
просто жить

В стеклянных шариках на веточке
живут
немые человечки, ввергнутые
в труд.
По трубочкам стекает сладкий к ним
сироп;
к сети подключен рассверлённый
лоб.

Как в виноградинках по группам
созревают,
происходящее вокруг себя
не понимают,
но заняты усердно неким
делом,
за что им платят сахарочком
белым.

Плантация гомункулов отлилась
в пирамиду,
где на вершине мозг сиял,
подобный книге,
цвели в которой окончательные
строки,
впитавшие того народца
биотоки.

И капал...