Закат дня

Стреляет в небо белая шрапнель
Из лабиринта молится проситель--
Горбушку хлеба просит поскорей,
И просит то, чего не просит сытый.

Единым хлебом вскормленный шагал
Он по долине праха, и по праву
Коней на переправах не менял,
И блажь свою не видел, как забаву.

И сыт теперь он смелостью идей,
И сыт собой, в единстве - полноправный.
А за дорогой смены тополей,
И рощи, перелески и дубравы.

На склоне дня объявится закат,
В туманных росах солнечное утро...
И сытый наш, глядя на...

Всё, что сказано мной, истекается неодолимо
Из саднящего сердца, гранатой всажённого в грудь.
Догорает закат над стенАми Иерусалима.
Не забудь о Христе! В грешном мире вовек не забудь!

Как любил Он людей! Как пошёл Он за нас РАСПИНАТЬСЯ!
НАМ ли, мерзким пигмеям, злословить заочно Его?
На сегодня творю я поэзию только семнадцать
Унизительных лет, ДНЯ не стОящих здесь Твоего.

Мои нервы-псалмы неотвязно, настойчиво голы,
Говорят о Тебе, призывают идти за Тобой.
У Иисуса Христа...

Умолкли краски седого дня,
И волком серым глядит закат.
Не осуждайте за то меня,
Что не приемлю российский ад.

Афганистан, Чечня, геноцид,
Ни слова правды среди вранья.
Лишь на добро сейчас дефицит,
А изобилие - для ворья.

Я не пеняю на то судьбе,
Что был назначен жребий такой:
Всю боль России нести в себе
И каждый день начинать, как бой.

Мой дух не сломлен, и меч остёр,
И серебрится крест на груди.
И не погашен в душе костёр,
И вижу Господа впереди.

Пока свинцом не...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...

- И резко взмываю ввысь...
Жаль, век мой не длиннее дня, -
Вздыхал мотылёк на закате.

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Ей кажется,
Нет ничего прекраснее рассветов,
Когда лучи ласкают лето,
Когда роса алмазами горит,
И зелень нежностью томит,
Когда она как птица вьется,
Над омутом проблем смеется,
И море по колено ей тогда,
Когда пылает алая заря.

Ей кажется,
Что нет печальнее на свете,
Холодных ливней,
Листьев желтых на земле,
Рассветов в суету одетых,
закатов -
дней летящих катов,
Свинцовых туч,
угрюмо потолком висящих.
Все в черно-белом,
Хэппи-энда в этой жизни нет,
А впереди зима,
А...

На границе лета и осени, когда выжженный август глотает
сухими губами асфальта золотую пыль сентября,
и, окрашенные в зелёный, волосы скучных скверов смывает
первая седина листопада, когда
бесполезные крики птиц будят глиняный ковш заката,
зачерпнувший уют опущенных глаз оконных рам,
раздается голос новорожденного, глухой, неприметный, как мятый
надорванный лист клёна на стойке карниза съемной квартиры, там,
жизнь пробивает лунку дыхания сквозь тьму осеннего вечера;
бледный ветер, как...

Дон ты батюшка Дон...
Снова слышен казачий стон.
Валится жизнь на Дону...
Тем самым подводит страну.
Вспомни как на родных берегах
И донских необъятных степях...
Зарождался казачий уклад...
Без каких житейских преград.
Рад был казак Донским степям...
Подрастающим своим сынам.
С батькой вместе в степь
стремились...
Казачьему укладу завсегда
учились.
Землю матушку пахать...
Урожаи дружно собирать...
Хозяйство в подворье разводить,
В степях, лугах, сено на заре
косить.
Чтобы...

Февраль расправил седые крылья, размеренно
падая с нежно-спящей лилии неба
снежной росой. Снег, лёгкий крылатый снег,
растворяется в воздухе, словно сахар в чае.
Ослепительно белый вдох отравил молчанием сердце;
слово, нищие слово, бедное
слово забьётся в сырую душу усталым ветром –
на повестке дня нотки бескровной печали
в недосказанном и недопетом,

пока февраль покрывает хлопком ресницы,
сдувая пенки с безучастно-молочного солнца.
Снежный ком отрешённости, голос, как
треснувший...