Заграничная работа

Бесконечно-вечно удивляюсь.
Бесконечно-вечно я живу.
Бесконечно в вечности купаюсь.
Бесконечно-вечное ношу.

Бесконечно-вечная дорога
Бесконечно к вечности ведёт.
Я иду и бесконечно много
Открываю для себя дорог.

Я иду дорогой бесконечной,
Каждый миг над вечностью паря:
Бесконечно-вечное движенье
Бесконечно в вечном для меня.

Бесконечно-вечно совершенство
В этой бесконечности пути.
Бесконечно-вечное блаженство
Нас пронзает радостью любви.

Нас пронзает радостная нота...

Ненавижу я мели
Ни в воде, ни в любви,
Ни в работе.
Захлебнуться волною,
От земли оттолкнуться и в путь,
Чтоб доплыть, дотянуть
До земли
Божьей крови и плоти;
Чтоб добравшись до суши,
Навеки в душе утонуть.

У меня на жопе синяки
И совсем смеяться не охота,
Не могу вписаться в две строки.
Кто сказал, что это не работа?

Солнце светит, лето на дворе,
Я хочу на море, на Канары.
На Канарах круто в ноябре,
Это лучше, нежели на нары.

Говорят, там ветер и штормит
И песок натасканный с Европы.
В океане будем я и кит.
Лишь бы синяки прошли на жопе!

Я вышел одетый,
в заштопанных брюках,
взглянуть на картофель,
хоть поздно и в муках,
как тот Мефистофель,
пробился по-русски,
к теплу, т.е. к солнцу,
трещали старухи,
копаясь в земле,
"избегая" прорухи…

В карман опустил
стихоплетные руки,
ключей не коснулись,
Обычные звуки -
Их звон, не услышал, -
карман под исподом,
к ним доступ – открыт…
Я, висячего «клёна», -
Рукой ствол чесал,
сквозь дыру, разозлился,
зашить помечтал, -
с ленью, как бы, смирился…
К тому же, и, ветер...

Для исполненья
мужского долга,
мой путь недолгий,
на полкрыла.
Ты слышишь шёпот,
что мне охота
любить до пота,
ласкать тебя.
Но ты не веришь,
и диким зверем,
безумным зверем
взвываю я,
хочу ужасно
любить так страстно,
ты так прекрасна,
жена моя.
Какая квота,
смешно до рвоты,
всё про работу,
и все дела.
Устала, ясно,
и не подвластна
для ловеласа
любовь твоя.
Ужель так просто,
ужель так можно,
или не сложно,
терять любовь.
И, как бы ни был
я осторожен,
без...

Путаюсь в ногах, пытаясь встать.
Встаю, пытаюсь побежать и падаю.
На уровне глаз – табуретка с часами,
назло всему, часы спешат.
Опершись на табуретку, сажусь.
Что толку в сидении? Падаю снова.
Ищу смысл в лежании – не вижу, нет, ушел смысл.
Начинаю ползать, как ребенок или червяк.
Непривычно. Неприятно. Неудобно.
Встаю на руки, вниз головой.
От притока крови становлюсь ужасно умным.
Сразу понимаю – как глупо стоять на голове.
Падаю. Рядом с часами. Еще идут.
Разбиваю часы о кулак...

По заснеженному полю
Вьюга разгулялась вволю.

Путник одинокий -
средь стихии злой.
Снег лежит глубокий
Все покрыто мглой.

Нет уж сил пред вьюгой.
Непослушны ноги.
Ходит он по кругу,
Потеряв дорогу.

Сладкая истома
Призывает сон.
Не дойти до дома,
Засыпает он.

Снится как он в детстве
Воровал малину
У своей соседки
Бабушки Галины.

Как весело купались
На спокойной речке,
И, как сладко спалось
На полатях печки.

Как в войну за спину,
Спрятав телеграмму,
Обнимая сына...

Жил да был Иван Иваныч,
очень добрый стариканыч.
Самоваром его звали
чаепитцем все знавали.
Лет пятидесяти он,
и здоров как чемпион.
Он всегда давал советы,
слал при случае приветы
всем знакомым, близким, дальним,
вот таким он слыл банальным.
Любил звать к себе на чай,
первых встречных невзначай.
Все в селе его любили:
с утра до ночи хвалили.
А тем временем с небес,
злился очень страшный бес:
«Это ж надо, один он
не пьет водку, самогон,
только лишь чаи гоняет,
мне губить души...

Как утром нахлынули чувства,
Как пчелы на спелый арбуз
Хозяйка твоя, от искусства,
Хлебает созревший конфуз...

КАПИТАН, ХОЧУ спать.
==================

Экспромт (мой ответ)

*

По утру, нахлынули чувства, -
Как пчёлы на спелый арбуз…
Какое там к чёрту искусство,
Стихи, блин, и прочая чушь…

Как волк, потянулся в постели,
Лап-лап, а волчица – тю-тю…
Придётся понежиться в лени,
Мечтая, - в конверт, с орхидеей,
По почте отправить, люблю…

И, ждать, предвкушая, как с мели...

Как далеки мои «когда-то двадцать пять».
Я знаю времени до «Happy end» в обрез.
Как вспышка жизнь, ее уж не воротишь вспять,
Так древа кОроток колец годичных срез.

Как мало, коли жизнь всего лишь только миг,
Твои полмига, еще ждущих, впереди,
«Рожденье – смерть» - маршрут, как краткий света блик,
Вдруг понимаешь после сорока пяти,

Когда уже наполовину отгорел.
Так страшно! Тянет оглянуться... Есть ли след?
И сколь среди людей таких, кого согрел,
Любил, рукой своею охранил от бед...