Январский шелк

Хвала во время смут атласный стяг
Достоинства и чести не ронявшим.
Не вершник Бога, так хромой варяг
Молву разносит пусть во славу павшим.

Губители пусть наши тяжело
Пируют до чудесных мановений,
Весельем оборачивают зло,
Алкая лишь архангельских знамений.

Пускай они рядятся и гудят,
Бессмертие ворованное делят
И в очи мертвоцветные глядят,
И души черноугольные белят.

Нельзя, однажды в нети возлетев,
Ко брошенным причастиям вернуться.
Все косы смерти посносили в хлев,
От...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот двадцать четвертый опус

Ефраим и Вифания спят,
Кора бледные розы лелеет,
Побиенные тще возопят,
Остие их в обсидах белеет.

Не успели к фиванским столам,
Хоть с младенцами яды пригубим,
Мел нейдет вседворцовым юлам,
А и мы одиночество трубим.

Где еще колоннады темны,
Где безсмертие Ироду снится,
Узрят лишь фавориты Луны –
Кровью нашей серебро тиснится.

Пятьсот двадцать пятый опус

Золотую парчу гробовой
Хною феи тиснили иль черви...

Синь русских васильков в распахнутой ладони
И трепет ковыля у загорелых ног,
На росном берегу стреноженные кони
И запах молока, и паутинок шелк.

Беспечность и покой нам теплый август дарит,
А в роще за рекой умолкли соловьи;
И в золоте стогов желтеющие дали,
Где воздух опьянен настоем из любви.

Когда ступает ночь на краешек заката,
Так хочется опять вернуться в этот сон,
Где летние дожди пропахли спелой мятой
И где в аквамарин окрашен горизонт.

И пусть плетет сентябрь нам...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот двадцать восьмой опус

Кашемир золотой перевьют
Червоточиной лет шелковичной,
Аще фурии в залах снуют,
Обернемся тесьмою кровичной.

Мрамор сех закрывает волков,
От каких не бежать херувимам,
Чермы тусклый обсели альков,
Бдят и внемлют гранатовым дымам.

То ли свечи превили шелка,
То ль тесьмой стала кровь золотая,
Смерть еще без косы и слегка
Холодит, будуар облетая.

Пятьсот двадцать девятый опус

Невский мраморник нощно зальют...

Ещё бутон весною не раскрыт
И красота под лепестками спит.
Но даже нераскрытость лепестков
Таит в себе великую любовь.

Я первым ощущаю аромат
И слышу, как шелка её дрожат,
Когда целую, опьянев слегка,
Застенчивую нежность лепестка.

Румянцем зажигается рассвет -
Мой поцелуй оставил лёгкий след.
Зовут непробуждённые уста,
Но синих глаз пугает чистота.

И страшно мне становится на миг
За поцелуи ранние мои.
Ещё не наступила их пора -
Струится нежность пусть из-под пера.

В глухом лесу , беря начало из болота ,
И огибая город , что полякам был не властен ,
Течет река , спокойная Молога ,
До устья Волги … Кружит воды в вальсе .

В своем течении многое встречая ,
Через пороги , перекаты , мели …
Преград в своем пути нигде не замечая,
Течет река , спокойная в неспешном беге .

А рассказала - бы она о том к чему мы глухи …
О том что видела , что слышала на брегах .
Как князь великий , Юрий Долгорукий
Мстиславича гонял от городов в набегах …

И город...

На завершающей черте,
убрав ненужные преграды,
пройдем легко по жизни рядом,
внимая сердцу и мечте.

Открыв запретов ложный шелк,
исполним давние заветы,
не укоряя песни спетой,
поняв и смысл, и ясный толк.

Из звуков вязь сплетая, здесь,
и в упоенье облекая,
открыв в надежде дверцу Рая,
сметая дней незримых спесь.

19.12.14

(или красной горке?)

«Лазарь шлях указует к огню,
Скорбь зальем не слезами, так водкой
И на смертную выйдем стерню
Величавою царской походкой»
***
Воскреснуть не дано? дорогой лучезарной,
за лазарем идём? и не найти пути?
(- Сожгли мосты?
- Увы, не перейти.
- Вернуться не дано обратно?)
***
Отчизне, нам не послужить и тризне нам не
изменить, (посыл, убогую походку), во гроб,
в могилу мало толку, от пройденного вооб-
ще? скорбим? слезами не поможешь? и
водкой путь весь...

Что с вами сталось, берёзоньки нежные,
Поля золотые, густые, безбрежные,
В журчанье каком ваших рек отзовусь,
Где ты, моя первозданная Русь?

Где зори твои, молочно-рябиновые,
Где колючие заросли низкой крапивы,
Тепло животворное печей твоих, где?
В какой же его отыскать нам стране?

Где девочек русских пряди льняные,
Косы, что вьются в шелка золотые,
Где доброе имя стоглавой столицы,
Счастье и доблесть в сердцах и на лицах?

Где дух знаменитый российских просторов,
Народных...

Белый бархат на чёрном шёлке,
Словно волосы и лицо:
Складка - губы, и глазки-щёлки,
Ухмыляется наглецом.

Изучаю его, пугаюсь,
И здороваюсь, наконец,
"Да не к вам ли я обращаюсь,
Платья будущего отец?

Вы молчите, как граф презренно,
А вы знаете, как остры
Эти лезвия ножниц верных,
Безобидные до поры?

С золотистым шаром булавка,
В щёку вашу вопьется вдруг,
И лицо ваше в безрукавку
Превратится под ловкость рук.

Я умею на части резать,
Я кроила надменней вас,
Как под Брута...