Я в высоте

Мышь скребётся под полами,
Жизни ниша её там.
В высоте поёт над нами,
Птица славу Небесам.

Но у птицы жизни ниша,
Всё же не в выси небес.
Она воздухом лишь дышит,
Ну а кров ей дарит лес.

Нишу жизни вод стихия,
Дарит тем, кто живёт в ней.
Для них смерть, места сухие,
Нет им места средь людей.

Всем своё пространство жизни,
Свыше на Земле дано.
И в чужом мы станем лишним,
Нас собой убьёт оно.

И от бед не скрыться людям,
Под водой иль в Небесах.
Полной жизнью жить не будем...

Ища забавы в грозе,
Почти как все, живет Ализе

То рассыпаясь песком, то промокая дождем,
Но здесь давно его дом

Он наблюдает прилив - им берег жив,
С горы Сен-Мишель

И у клуатры колонн ему с прадавних времен
Туманы стелят постель:

Покоен сон на траве,
И во главе – кусты белых роз.

И мхом столетним порос, стоит готический свод –
«Распахнут» в омуты вод.

С него слетает стремглав,
Стрелой – не вниз: к барханам, в отлив,

К Томблен - навстречу, без слов. И кельтских...

Хроносрезы — времени листы,
Хроносрезы — плоскости времён.
А меж ними слой есть пустоты,
Меж собой их разделяет он.

Время плоско в них, для нас линейно,
Телом мы в одном из них живём.
Направленье в нём нам неизменно:
В смерть свою, мы в нём всегда идём.

Но ни в чём нет в мире Абсолюта,
У времён и в нём есть толщина.
Пусть мала ничтожно, но минуту,
Может сделать больше нам она.

Мир таков для нас, каким сознанию,
Его смог, ум мыслью описать.
Упрощать всё, уступив желанию...

У кого живот, одышка,
Тот - в театр, на вернисаж.
Ну а Машенька вприпрыжку
Понеслась с утра на пляж.

Улыбнулось солнце мило,
Заплескалася вода.
Все на пляже изменилось,
Стало ярче, чем всегда.

Вот мужчин прямые взгляды,
Девушек - наискосок.
Это Машины наряды
Полетели на песок.

Ждали этого момента
Молодежь и старички.
А у лысого доцента
Запотели вдруг очки.

Инженера зашатало,
И дыханье сперло так,
Будто проглотил лекало
И не выплюнет никак.

А строитель, стар и знатен...

Мне снова ночью море снилось,
И сон был сказочно красив.
Волна хрустально вся светилась,
Прибоя лился перелив.

Шальная тучка там с прибоем
Так страстно румбу танцевала,
Что небу, сине - голубому,
Смотря на это стыдно стало.

И всеми красками заката
Зарделось небо в высоте.
Купало солнце свои злата
Сияя бликами в воде.

Волна бежала за волной,
Переливаясь палитрой.
Укрывшись белой бахромой,
Была невинно-беззащитной.

Спустилось солнце в облака,
И перестал играться ветер...

Она была весь век учителем. Чудесным.
Подарков, взяток не брала совсем.
Владела даром объяснять преинтересно
Всё то, что скучно и занудно для детей.

Учеников и сыновей, рождённых ею,
Учила Правде и сердечной чистоте.
И я доселе перед ней благоговею.
В мой лживый век на высоте – НЕ ТЕ.

Какой учитель возрастил чудовищ гнусных,
Что грабят ныне справедливейший народ?
Не избежать мне тягостных и грустных
Речей, но не погиб благой тот плод,

Который возращён моею мамой
Из семени...

Мечта о синеве небесной в раннем детстве
В душу к Вам вселилась.
Вы жили этою мечтой и в детских снах
Уже стремительно и быстро
Совершали рейсы в самолетах,
Рассекая неба синеву и пронзая облака.
Вас облака манили ввысь небес голубоглазых.
И выходя из поры детства, знали Вы, наверняка,
Что жизнь свою подарите Вы небу
И серебристым самолетам.

И стой поры прекрасно знали,
Что в небо поведете самолет.
Вы прекрасно знали, что будете, как птицы
В небесах парить и будет мир...

Тебя создал, наверное, волшебник-
Сказки добрый маг и звездный чародей.
Смотрю я на тебя, и радуется взгляд мой.
Взор не могу я оторвать от карих глаз твоих.

Создатель твой, наверное, и сам в тебя влюблен.
Твой милый образ, стан твой стройный
Весь мир затмил нежной красотой своей.
Твоя улыбка солнце заменяет мне.

Твоя плавная походка, что несет тебя ко мне,
Словно лебедь, что плывет по водной синеве.
Ты как облако надежды, что в душе моей таиться,
В небесной высоте плывешь...

В советских 1937-х годах…
Русский народ загибал в Гулагах.
Сейчас в больницах люди загибают…
Многие до шестидесяти не доживают.

Что же происходит родная страна?
Повсюду инвалидами ты обросла...
Где же богатырский русский народ???
Кулаком забивавший быка промеж рог.

Бык шести центнер с большими рогами…
Падал от первого крепкого удара.
Вот когда богатырём… народ был,
Медведя голыми руками в тайге душил!

Любого неприятеля так же он давил…
Родину свою... народ тогда сильно
любил...

Не осознавший грех, не знает Покаянья,
Он страшен верой в правоте.
Гоня из сердца чувство состраданья,
К своей идёт, по людям, к высоте.

Он лишь в свою, идею веря свято,
Ей служит, всё и всех презрев вокруг.
Фанатик он, и нет страшней солдата,
Идей великих, фанатичных слуг.

Нет монополии у смертного на правду,
Ведь каждый прав, по своему — в своём.
Чтобы знать истину — ВСЁ видеть надо,
Внутри и вне быть, мира и времён.

И истины инстанцией последней будет,
Во все века, для нас...