Я становлюсь летящей пылью

Никуда не уйти, никуда не уйти, никуда не уйти.
Это снова октябрь, это он у тебя на пути.
Это он приставляет к злачёным церквушкам леса –
будто птицу жар-птицу роняют в поля небеса.
Это он открывает продажной «Матильде» окно –
он один – из двенадцати – копит своё серебро,
даже если оно упадёт на счета в декабре,
пёс его сосчитает, звеня у себя в конуре.
Этот дым над скитом, этот пряный воскуренный дым –
это крейсера выстрел, который не стал холостым.
Это судьбы как притчи, и притчи...

Дикая яблоня в цвету...
Горькие травы и жаркий песок собирает для икон и риз...
Шепчут губы обожженные солнцем...
Сердце её в белом цветении...
Ночи её в холоде страшном...
Пища её в тишине, что когда-то была забвением,
Убивала убивающих бесстрашием.
Слово её злаком падает в небо...
Вечные тени ей стелют дорогу уставшей...
Там, где блудница стоит на коленях...
Не пред людьми, а перед Богом.
Голод и жажда...боль исступления...
Смиренное ложе на досках познания...
Что вам в ней...

Ты видела мой голос...
Мой первый голос был осенним...
Листвой окраин он летел,
Империей всех красок жизни смотрел он на тебя.
Ты видела мой голос летним, зимним, весенним
И он лежал, словно добыча, в каждом из времен года...
И он смотрел, как повелитель, каждым временем года.
Ты видела мой голос слабее света, но не побежденный.
Ты видела мой голос мотыльковый,
Он был как шепот шелка, как огонь...
И ты касалась каждого мгновенья,
Где я смотрел в твой обнаженных голос.

Ты видела...

Ветер ли в имени твоем,
Камень ли?
Птицы ли, летящие на юг,
Север ли в твоем дыхании?
Мне достаточно одной зимы
Чтобы понять из чего тебя сделали,
Мне достаточно одной весны,
Чтобы выслушать твоё откровение.
Зерно ли в имени твоём,
Плевла ли..
Я верю в павшую листву,
Я верю в вербное.
Я верю голосу дождя,
В тебя, кричащего,
Когда дошел ты до черты,
До настоящего.
И камень в имени твоем,
И ветер с птицами,
И пыль, осевшая в пустом,
И слёзы в избранном.
И...

Заросли бурьяном и осокой
Тайны мест заветных у воды,
Не найти среди травы высокой
Отшумевшей юности следы.

Где она, сгоревшая как свечка,
Жизнь, в которой мой восход пылал,
Может быть по этой тихой речке
Далеко куда-то уплыла.

Ничего из раннего не стёрлось,
Ведь расцвет забвенью не отдать,
Даже если, взгляд у дней матёрый,
Русь откроет сердцу благодать.

Позовёт в берёзовые чащи,
Ослепив весенней синевой,
Или вновь звездою в ночь летящей
Про судьбу шепнёт над головой.

И...

Яков Есепкин

Палимпсесты

Вакханки в серебре

Шестой фрагмент

Небо антики дышит легко,
Ориона бегут ли плеяды,
Ах, оне и сейчас высоко,
Паче ль емины млечные яды.

От пурпурного снега пьяны
В золотых кринолинах вакханки,
И спешат фавориты Луны
Внять усладу земной колыханки.

Оторочен звездами покров
Дивной ангельской ночи, эфирность
Коей льется на тени миров
И со негой дарит им зефирность.

Восьмой фрагмент

Тень Звезды, о смарагдах пылай,
Мгла чудесная, пудрою вейся...

Драгоценные камни зари
рассыпал июнь.
Как гвоздика, румянцем горит
и стремится к огню
облаков мерный строй,
что приюта не ведают ближе,
чем дальний покой,
что взирают как ангелы с крыши
на дьявольский зной
летних улиц, летящих в дыму
и лежащих в пыли,
где рассыпал июнь
драгоценные камни зари.

-- На благо мира. Рерих --

.
Начало блага – света «КУЛЬТ»,
у слова «УР» востока корень:
«огонь» и «пламень» всех культур
осветят шар земной… Пусть снова
.
прольётся дивный свет благой.
Мы звуком, формой, цветом, мыслью
прославим жизнь... Своим трудом
во имя и на благо мира.
.
Едины знанья , ценны, святы –
вот общность, суть святой земли;
и каждый луч народов ярок –
вливает свой огонь любви.
.
Корнями держит «Древо Мира»
культуры чудный дивный храм
поверх...

Представь себе, так и умрём:
От старости, скучно, как жили,
И неба сплошной водоём -
Пристанище облачной пыли -
Утянет с собою из тел
От жизни уставшие души…
Я думать боюсь, да послушай,
Ведь столько останется дел!

Звенит на Луне серебро,
Играют ресницами звёзды;
Вот было у сердца ребро,
И вдруг из него кто-то создан.
А я не твоя, не твоя,
Нас разные мамы родили,
Нас в разных церквушках крестили,
И разные эти края.

Блестит за окошком звезда
Стекающей тусклой слезою,
Скажи...

Плеснет и солнца, и листвы последний день осенний.
Плеснет сиянья синевы осенний небосвод.
Летящий день не посулит ни ласк, ни потрясений,
Лишь суету, лишь суету сулит летящий год.

Уже итог определен, а слух уже подслушан,
Уже поранена душа скабрезным шепотком.
Уже кончается борьба, и храм полуразрушен
И суета, а суета растет, как снежный ком.

Случится радость пережить завистникам и стервам.
Они потешить поспешат и лапы, и уста.
И никому не объяснить, как страшно рвутся нервы...