Я согласна на рай в шалаше

Семь красок единятся в белом цвете
и жить, они, в гармонии согласны,
и, только вместе, обретают счастье,
и друг за друга завсегда в ответе.
Семь нот звучащих, музыки основа,
скрываясь в белых клавишах рояля,
под чёрными, полутона теряя,
и, вдруг, диезы обретают снова.
Какая это мудрая система,
всё относительно, так просто, гениально,
как только заменяем мы тональность,
тон основной становится химерным.
И в жизни, так случается, порою,
На белое и чёрное условно,
мы, упрощая, просто...

Мы согласно в это верим,
И никто не возражает:
Ярость раненого зверя
Суть его не отражает.

Приласкайте, обогрейте,
Избегая криков строгих.
И в нападках не зверейте
На несчастных и убогих.

Ласки силу ту имеют,
Что не скажешь в связной речи.
Даже звери вас сумеют
Возлюбить по-человечьи.

Подал свой голос
Со взглядом ясным:
- "Конечно, холост,
Коль ты - согласна!"

Заслоняю глаза, как от солнца лучей...
Я от ласки отвык, но твой взгляд - ветерок..
Там, вверху, переклик перелётных гусей...
Я на западе,ты же - далёкий восток...

Трепет губ - ожидание ласки ночей,
И попытки надежду закрыть на замок...
В закоулках души слышны стоны зверей,
Не согласных, как жизнь преподносит урок...

Чья-то жизнь - как мазками ложится на холст,
Жизнь-художник рисует привычно сюжет...
Кто-то смотрит на пропасть, а кто-то на мост,
Кто-то смотрит на тьму...Ну, а кто...

Старый корабль встал на прикол в порту,
Ржавый сундук с длинной смешной трубой.
Спит старикан, и на его борту
Нет никого, лишь капитан седой.
Два чудака, им не забыть вовек
Штормы и штиль, запахи дальних стран,
Так и живут ,корабль и человек,
Ржавый сундук и его капитан.

Капитан, капитан корабля,
Крепко держит корабль земля,
Но душа моряка не согласна на вечный покой!
Капитан, капитан корабля,
Не удержит корабль земля,
Ведь без моря не жить,
Ведь без моря не жить нам с тобой...

Там, где правят дураки,
Жить прилично не с руки -
Склоки, кривотолки,
Все друг другу волки.
Держит люд за лохов
Гнусная эпоха -
Обмануть так просто
Тех, кто ниже ростом.

Чем чадить, лучиной тлеть,
Срочно надо поумнеть,
Свой АйКью подправить,
Дружною оравой
Выйти из отстоя
И войти всем строем
В новой жизни будни,
Где зажить как люди.

Представляю - каждый друг,
Умники одни вокруг,
Началась житуха,
Не получишь в ухо,
Есть к тому препоны -
Умные законы
На пример Европы...

Ты выглядишь как шут. Твои скабрезны шутки,
Ты мерзостный «блатняк» согласна исполнять.
С покорностью больной, дешёвой проститутки
Все позы срамоты готова ты принять.

Прогнулась пред мошной царьков, эмиров, баев,
С восторгом сатана любуется тобой.
Позорен гнусный век всесильных негодяев,
Что сделали тебя презренною рабой!

Но память не сотрёшь несметных поколений,
Что верили своей единственной звезде.
Давно ли о тебе молился всякий гений,
Чтоб быть с тобой всегда – и в счастье и в...

Что же, друг мой, вздумал ты болеть?
Уж в уме ли ты, как прежде, здравом?
Ты имеешь право умереть,
Но болеть ты не имеешь права!

Словно людям нет других забот,
Как, сойдясь, внимать твоей печали…
Ведь и без тебя своих хлопот
Каждый обирается едва ли!

А умрёшь – так на тебя суда
Не найти… Искать никто не станет!
Только с неба скатится звезда,
Только имя в Лету тихо канет…

Что же, друг мой, вздумал ты болеть?
Уж в уме ли ты, как прежде, здравом?
Ты имеешь право...

Ветви ивы колдовского цвета —
По ветру — как пена над волной...
Я не знаю верного ответа:
Мы с тобою не сошлись ценой.

Верба, вера, верность, вертихвостка...
Я — как в тире, смерть моя — от ран.
Ветер тени завевает хлестко
И ломает травы, как таран.

Бог янтарный тайный танец мира
Исполняет за вратами царств,
И поёт серебряная лира:
Рай — он полон ветра и коварств!

Что цари! — тираны или боги,
Все идут когда-то под венец.
Свет Нирваны, римские остроги,
Ветви ивы, стук людских...

Был бы я скакуном, то к тебе проскакал сто дорог
И над дверью твоею повесил на счастье подкову..
Если был бы я пёс, я бы лёг у тебя на порог,
Чтоб тебя охранять от всей чёрствости мира людского..

Твой конёл-горбунок верой-правдой тебе б я служил...
Если был я гитарой, в твоих одиноких покоях
Ты б играла на струнах моих, как на фибрах души,
И сжимала б мой гриф своей тонкой и твёрдой рукою.

На коленях твоих я б звучанием чистым твоим
Жил, прижавшись к груди, её вздохам внимая...