Я не стану беднее

Доктор Хауз опять ты прав
- Все люди врут! Какая прелесть
Но не от вредности все лгут
По привычке, так живут
Тиха лесть и речь как шелест

С детства марево обмана
Накрывает, как туман
Вроде трезвый, но как пьяный
Нас объял, сладкий обман

Доктор Хаус самый вредный
Самый гнусный из людей
Он срывает маски, бредни
На самом деле с души своей

И лишь со временем доходит
До его учеников
Что же с ними происходит
Кто их из болота выводит
Да, доктор Хаус, он таков

Едкий, вредный...

Не ищу я давно понимания,
Не желаю давно я похвал.
Надоели мне мысли метания,
От пустых разговоров устал.

А душа во мне бедная мается,
И занозой опять боль в груди.
Ритм сердца опять мой меняется,
Ты стучи, замирать погоди.

Ты стучи — я не сделал всех вздохов,
Что отмеренно в жизни судьбой.
Ты стучи, даже если мне плохо,
Даже если ты в ссоре со мной.

Даже если ты мной не довольно,
Иль обижено миром людей.
Даже если дышать снова больно,
Ты в груди стучи дальше моей...

Больному весь Мир не в радость
А солнце горит лучиной,
Уставшему и пух в тягость,
Камень паденья причина.

Голодному слона мало,
Сытый не соберёт крошек,
Голому лист покрывало
Бедному радости грошик

Но Каждому в этой жизни
Путь от рожденья до тризны.

Я люблю наблюдать по утру,
Как Природу целует восток,
Как лучи, чуть дрожа на ветру,
Превращаются в белый цветок.
А роса манит нас, серебром
С изумрудом играя в траве.
В небе птица мне машет крылом,
Растворяясь в его синеве.

В ясный полдень прохладная тень
От деревьев укроет меня,
И бутоны раскроет сирень,
Наслаждаясь дыханием дня.
Но устанет земля от жары,
И прохлады захочется ей,
И, в преддверье вечерней поры,
Утро станет прохладой ценней.

Тут и вечер уже наступил...

Обнажённое жёлтое тело Гитары
пылало, извиваясь, как пламя,
она Гитариста сжигала в огне ненасытном.
Лицо его счастьем и мукой
в глубинах светилось,
и дивные звуки на кончиках пальцев дрожали.
Он ими молил
осторожно и страстно Гитару,
слегка прикасаясь
к душе её струн оголённой.
И пламя смиряло на миг
зной страстей воспалённых,
чтоб с новою силой
жечь бедное сердце артиста.
Избавь, провидение, нас
от любви гордых женщин.

Старый препод.

Он был философ и библиофил
Любил он добрых, упрямых не любил
Он всех прощал, не сдерживая слез
Быть великодушным так легко
Когда расцвел склероз

Не помнил ничего, что бы мешало жить
Он легким был, и мог в мечтах парить
Он слыл средь нас, настоящим мудрецом
Он был учителем студентам и отцом

В других философах я вижу гордецов
Коль нет склероза, нет и восхищенных слов
Ум и амбиция – какая самовлюбленная пара
Какая уж тут наука, студентам бедным кара

Он был...

Перед рассветом сумрак гуще
И сон, как будто тяжелей
Перед рассветом «жаба» мучит
Стремится, бедная, успеть

Перед рассветом тьма сгустилась
Притихло мыслей воронье
Один удар, и все свершилось
Настало утро, вот и все

Все птицы разом славословят
Взошло светило – два крыла
И поцелует меня с любовью,
Проснувшись милая моя

Усталый от сумрака город смотрит в затылок,
запутавшийся в переплетении проводов и полуночных маршрутов;
тяжёлая мантия туч спадает на плечи, на гриву
ощетинившихся обочин. Я пропадаю в ласковом воздухе, в летучих
гроздьях сирени бреду наугад – кто подаст бедному страннику,
потерявшему всякий уют, всякую ясность пути.
Из такси выгоняют с хрустом дверного замка. Пряничный
вечер перетекает в неисправимую ночь, а впереди –
задыхающаяся в тумане свинцовая лунная фляжка.
Тот не писал стихов...

Слилась в едино череда времен,
Миру фантазий не нужны приделы.
Там ты не можешь быть обременен,
Чтоб очутиться там нужна лишь вера..


Дома, пейзажи все рисуешь сам.
И формы их не требуют стандартов.
Ты архитектор и художник там.
И ты владелец ценных экспонатов.

Определяешь ценность только ты
Хоть для кого-то это безделушка.
Пусть иногда это обычные часы,
Пускай давно забытая игрушка.

Моя история немного не том.
Пусть отклонилась я немножечко от темы.
В моей фантазии лечу в...

Нет печальнее зрелища в Мире,
Черной тканью обтянутый гроб,
В переполненной тесной квартире
Правит горе и царствует скорбь.

Но страшнее и тягостней было
От того, что в сосновом гробу
Не старушка, что долго пожила,
До седин и морщинок во лбу.

Молодая и полная силы,
Не дожившая до тридцати.
Шла со смены и очень спешила-
Дочка дома одна, взаперти.

Оставалось пройти тротуаром
Сотню метров последних и вдруг,
Хруст стекла от разбившейся фары,
Страшный крик, потрясающий слух...