Взывать

В погожий, солнечной поляне,
Где, некогда, услады ради,
Отдался Волк, Лисе, в лесу
И, якобы, в лосиной яме,
Сороки, в эстафетной стае,
Свидетельства внебрачной связи
По признакам снесли Суду:

Волк изнасиловал Лису,
В период явно экстремальный!
Матёрый(!) оскорбил весну,
Что возмутительно, - оральный
Лиса, позволив, аборальный
Вдруг предпочла, к зверья стыду, -
Перефразировал Суду
Истец, как способ аморальный!

На той же солнечной поляне,
Цветы, где пчёлки опыляли
И, якобы...

со слов ловкостью срисовывая красноречие
деторожденные друг другом взывают вниманию
внемлющие вьючному видимому опыту
спотыкаясь о свою силу во внешнем мире

ничем не объяснимое идеологическое восприятие
новостью неожиданной несоответствующее действительности
микроскопом своего мышления рассматривает дальновидение
близостью своею к истине составляя близость планет

слепнущие недобрые животные
пытающиеся побольнее ущипнуть искреннего
видимого пытаются не заметить
дабы не разрушить...

Вглядываясь в электронные глаза,
Высматривая оболочки для тела.
Все время проходя мимо, вместо того чтобы остановиться,Орудуя языками пламени направо и налево.

Раздраженно хихикая, нервно передергиваясь.
Милая беседа, на грани межличностных оскорблений.
Ничем не мотивированный обмен глупостью,
Ни одному ни другому не нужный соответственно.

О чем постоянно слова взывают,
О том пословно нельзя молвить.
Потом слова закроют истину,
Из круга лжи есть только один выход.

Закончил странник путь далекий,
И, как исканиям венец,
Узрел вблизи утес высокий
И на верху его дворец.

Тропой нехоженой ведомый,
С трудом осилил он подъем.
И, нетерпением влекомый,
Раскрыл врата в волшебный дом.

Что видит он в приемном зале,
Застывшем давней дремотой?
Увы, дух жизни там в опале
И пыль царит над пустотой.

Скорбят оплавленные свечи
О годах праздности своей;
Не соберет дворец для встречи
Растерянных в былом друзей.

Безлюдные места утес тот окружают,
И даже...

Над пропастью стою я вновь.
Напрасно я к тебе взываю…
Не нужна тебе моя любовь!
На Господа я уповаю.

Я не могу тебя забыть,
Твои глаза, улыбку, голос…
О Боже как мне дальше быть?
Без тебя я одинокий колос!

По кромке лезвия иду,
Боюсь сорваться в пропасть!
Ведь без тебя я упаду,
Сорвусь я в эту пропасть!


Всего лишь маленький шажок
И я в стране незнания.
Но совершить мне сей прыжок,
Не дают воспоминания!

Интересно – многим ли так знакомо,
Совмещая уверенность «знать» с простотой «казаться», -
Разглядеть вблизи своего дракона:
В полумраке «Я» - дар прошедших цивилизаций.
*
Изначально рождён человек для стаи
И живет, соблюдая законы её и нравы.
Лишь среди подобных себе летаем,
Далеко не все, и, по сути, ради забавы.

Как одной из веточек в чаще эволюций
Для людей генезиса, в целом, путь закончен.
Но для взлёта всё ж предусмотрен случай
И дарован каждому свой дракончик.

Наделяя...

Жил да был петух Пират.
Днем и ночью драться рад
был со всеми, кто встречался
и задеть его старался.
Был он черным от природы,
очень смешанной породы.
Глаза яростью горели,
перья как смола блестели.
А на лапах когти тигра,
все боялись даже игры
с тем Пиратом затевать.
Мог свободно заклевать.
Шпорами нанести раны.
Лучше был любой охраны
у хозяина Матвея.
Тот для друга, не жалея,
любой корм с руки давал.
И похвалы расточал:
«Мой пятух очень бесстрашен.
В гневе зол, драчлив...

Те времена покрылись сединой
и встарь ушли смертельною тропой,
храня в кладовой памяти своей,
святые подвиги российских сыновей.

Лишь только, голос Родины на брань взывал,
народ, весь как один, плечом к плечу вставал.
И эстафета ратных сыновей,
как Знамя вплоть до наших дней.

Мы одержали с ним побед немало.
От вражеских могил земля курганом встала.
Над ним рыдает вьюга да метель,
и молния разит за Русь, как зверь.

Все души, павших сыновей, на небе
зажглись, как звезды в...

Миссионер-монах на берегу далеком...
Был послан стать пророком у дикарей лесных.
Вещал красиво стих из папской черной книжки,
Но бога ведали в лесу не понаслышке
Индейцы, что на лицах несли узор судьбы...
Католика за руки подвели к древу огромному,
Что предавалось сну, и крона растворялась
в синем небе.
К нему взывали со смиреньем, дары несли.
И на колени встали, не ведавшие до сих пор печали
Язычники, зря тронувшие белых рук...
Рубил священник бук заморским топором.
И в небе грянул...

И вновь без края и конца,
Взываю к милости Творца,
Прошу меня оборонить
И научить премудро жить.

И верю, что придёт пора,
Когда от утра до утра
Смогу я с Богом в мире жить,
Творить, твориться и любить.