Времён

Крым наш, что б вы не говорили,
враги под маскою друзей.
Недаром грозы ополчились
над Русью, Родиной моей.
.
Могучей, русской, православной
боится дьявол силы: страх
в глазах у злобы самой главной;
Святая Русь – для бесов враг.
.
И потому славянских братьев
стравили; меж собой война.
Крещёных пусть погибнут рати! –
как вражья логика стройна.
.
Подмена веры, целей, власти
готовит развращённых род.
И вот сожрали ложь и страсти
богобоязненный народ.
.
Последний шаг: распять...

Приятно мне, мой дом - Россия,
И Дух здесь сказочных времён.
Судачит прошлое поныне,
Что справедливости закон.

Когда назвали Русь святою,
Не прихоть тешили свою.
Молитва стала ей порою
Подспорьем в праведном бою.

Так широка, так величава!
Ведь не секрет, известно всем:
Любви народной есть Держава,
Источник счастья вместе с тем.

Тому, кто счастья здесь не видит,
Иные сказочны края.
Но много тех, кто как провидец:
С развилки повернул сюда.

Вы оставили имя в истории?
Ну и что — счастье вовсе не в том.
Счастье в том, что в себе вы построили,
В том, что в жизни вам стало добром.

В том, что вам отражение в зеркале,
Не дарило во взгляде упрёк.
В том, что вы за успехом не бегали,
Но он сам, к вам пришёл в его срок.

Ну а имя, пусть громко звучало,
И его узнал, весь мир Земной.
Лишь звучанием счастье не дало,
Без любви — оно звук лишь пустой.

И глупцы лишь, страдая тщеславием,
Отдают всё для славы имён.
Забыв близких...

Ах вы годы, мои годы,
Ах ты времечко-вода.
Жизни хлопоты-заботы,
Тебя съели без следа.

Не взять в жизни перерыва,
Раз лишь, рвётся времён нить.
И хоть горько, хоть счастливо,
В днях нам, нужно ими жить.

Это жизнь и в её круге,
Будет то, что суждено.
И хоть лопни от натуги,
Не изменишь что дано.

Это жизнь — судьбой написан,
Для людей её сюжет.
И в чём цель её и смыслы,
Каждый ищет свой ответ.

Это жизнь — промчались годы,
Не заметил — как? Когда?
Всё — и радость, и...

Не я, не я тебе милёнок,
Из разных, разных мы пород.
Из разных, разных мы сторонок,
В нас жизнь — по разному течёт.

В тебе всё правильно, красиво,
А я, весь из прямых углов.
Времён, мы разного разлива,
В нас разных, целей жизни зов.

Живём мы разным — ты порхаешь,
А я — ступаю всей стопой.
Ты о возвышенном мечтаешь,
А я — земной иду стезёй.

Прекрасна ты и не влюбитья,
В тебя, прости, увы не смог.
Но мы, полётов разных птицы,
И общих, нет у нас дорог.

Но я, всё это приняв...

.
Да не падут на землю слёзы
всех прихожан, монахов Лавры!
Путь терний, бЕды, мира грозы –
всё видит Небо оком правды.
.
Тропа Иуд, предавших, кратка!
Обетов день ускорен ложных.
Не с Лаврою, а с верой схватка.
Вновь вынут меч. Пустые ножны.
.
Всевышней власти нет у смертных.
Пусть слёзы вам падут на главы;
ворота ада всем отверсты,
кто отошёл от Лавры славы.
.
Временщикам и чуждых своре,
их роду не иметь прощенья.
Всем, бесом одержимым, – горе!
Убойтесь… Близок миг отмщенья...

.
Тяжёл двадцатый век России:
век бурь и слёз, побед и гроз.
Груз испытаний дан по силе.
Итоги? Смыслы? Что принёс?
.
Потеря веры, тьма раскола,
трагедии, упадок, смерть,
разгул насилья, произвола,
треть трудовая в пыль и в персть.
.
Подмена, ложь мировоззренья;
отвергнута духовность скреп.
Дошла до умопомраченья
страна – зловонный, мрачный склеп.
.
Мечта оболгана и слита.
Безвременья тоскливый стон.
Сословий тяжба. Мразь – «элита».
И длится, длится этот сон.
.
Да опустеют...

Ни радости, ни грусти,
Ни счастья, ни беды.
Туман свет не пропустит,
И скроет все следы.

Размыта жизнь, размыта,
Нет постоянства в ней.
В ней меркантильность быта,
И суета людей.

В грядущем неизвестность,
В прошедшем мрак забвения.
Лишь в настоящем мерность,
Материи движения.

Но в настоящем действий,
Как не был бы умён.
Всех не учесть последствий,
Для будущих времён.

И нужно жить по совести,
И наше нас найдёт.
И в радость мимо горести,
Судьба — нас уведёт...

Проплывают белые корабли,
над лазурной бездной их ветер гонит.
Иногда один из них вдруг утонет,
не достигнув дальних краёв земли.
Иногда, крутой заложив вираж,
превратится в пену, в клочки тумана.
Галеонов длинные караваны,
словно в сизой дымке парит мираж,
горизонт бушпритами рассекая,
вечным румбом следуют зюйд-зюйд-вест.
Впереди то Лира, то Южный Крест,
позади стеклянная гладь морская
отражает марево парусов -
шёлк фирманов с тюркскими письменами,
лёгких снов, что вечно плывут...

А вослед голоса,
Мне кричат: - «Ты глупец!»
Смерти машет коса,
За ней жизни конец.
Бьёт в грудь боли кулак,
Задыхаюсь и мрак,
Накрывает волной,
Оглушив тишиной.

То чего уже нет,
Засосёт пустотой.
В ней изнанка нас — свет,
Слепит яркою тьмой.
Частью тёмной меня,
Здесь изнанка огня,
Всё сжигает дотла,
Не давая тепла.

Я не там и не здесь,
И не жив, и не мёртв.
В смерть шагнул, но не весь,
В ней и жизни оков,
Не сломал и их плен,
Крепче каменных стен,
Но души не спасти...