Впиваться

Дай мне огня,
Развяжи мне руки,
В моих жилах пророчит любовь,
В моем горле застывшие звуки
Стихов
Резьбой впиваются в тело разлуки,
В вечную память о временах
Солнечных роз и поющих молитв.
И если болит, значит живо,
И если по жилам
Имя твое
Бьется в агонии,
Только скажи огню,
Только порви веревки,
Я сгорю,
Я разброшу объятья
На тысячи миль
За твоей одинокой крылатой заботой.
Дай мне огня
Свободных ладоней,
Дай мне право
Любить.

Изводилась во все времена
Неугодная Мудрость. Сжигалась.
Лиходейства и зла семена
В подсознанье народа впивались.
И людей покидали волхвы
И наследье Небес уносили,
Исчезали духовные львы,
Нарождались гиеновы были.
Власть имущих - две тысячи лет!
Замороченных сто поколений,
Реки крови, несчастий и бед
На счетах квазимудрых правлений.
И гиеново вгрызлось в сердца,
Бой со злом - это битва с собою!
Не пеняй на Закона Жнеца,
С плевелами став сутью одною.
Паразитов души изведи,
Львы...

Представь, что я перед тобою
Лежу пленённая экстазом,
Наполненная до краев любовью
Полнее, ярче раз за разом.

Впиваюсь в грудь твою ногтями
И тихим стоном сотрясаюсь.
А ты берешь мне губами...
Я отдаюсь...Я растворяюсь...

Город без домов - там, где мы живём.
Ходим без дорог. И так день за днём.
Мы всё чаще прочь уходим от себя.
И всё чаще врозь все наши слова.
Ты забудешь боль в припадке под дождём.
Ты забудешь страх, в котором мы живём.
Ничто ни о чём. Кто ты и когда?
Зачем и за что? Да вот просто так.

2

Мне навязали то, чего я избегал.
Двери на замок. Я лишь этого ждал.
Я хотел быть сильным, а оказался бессилен.
Моё сердце насквозь проедает истерия.
Смешаны краски в переменчивом небе.
А мы...

Какая высшая награда
Была насильно суждена,
Когда житейская бравада
Свила амурные права?!
В какой услащенной харизме
Гвоздём бессилия сижу,
Когда, блуждая в атеизме,
Я вижу истину в плену?!

В любом играющем артисте
Есть говорящее табу,
Где губы бродят в артистизме,
Впиваясь вольно в немоту…
В такой язвительной репризе
Лесть обращается к уму:
Зачем забавой в альтруизме
Есть сласть, тянущая ко дну?!

Во всей смирительной Отчизне
Сласть превращается в слюну,
На плахе...

Омела, Омела! И как ты посмела
Любимого друга сгубить?
Ты с ветром однажды к нему прилетела,
Молила в ветвях приютить!

Он принял твое одинокое зернышко,
Берег, как ребенка ласкал,
Листвой укрывал от палящего солнышка,
На ветках могучих качал!

Был тополь счастливый, высокий, красивый -
Ничто не смущало его!
Омела росла, набиралась силы,
Корнями впиваясь в него.

Шли годы. Омела уже повзрослела
И разрослась на ветвях.
А тополь высокий, давая ей соки,
Стал сохнуть и вскоре зачах...

Придут дни последних запустений,
Земные силы оскудеют вдруг;
Уйдут остатки жалких поколений
К теплу и солнцу, на далекий Юг.

А наши башни, города, твердыни
Постигнет голос Страшного суда,
Победный свет не заблестит в пустыне,
В ней не взгремят по рельсам поезда.

В плюще померкнут зодчего затеи,
Исчезнут камни под ковром травы,
На площадях плодиться буду змеи,
В дворцовых залах поселятся львы.

Но в эти дни последних запустений
Возникнет - знаю!- меж людей смельчак.
Он...

Хворостом созвездий
разожжет костер небесный
ночь.

И почему я так предан
этой темной молитве
у лунной иконы?
Может быть ветер окрестный
напоет?
Но и он пленил
умелым
мотивом
сердце мое
и я предвзят.

Вдвоем,
я и тень, шуршим
по стенам бетонным
и асфальтовым пазлам.
Неоновый сад
впивается одинокой лазурью.
И хмурая
тишина
в свое лоно
тянет развязанной
пустотою улиц.

Оборвите мне струны,
призраки мрачных аллей,
я хочу помолчать вместе с вами,
вместе с ней,
той...

Раз!
Два!
Три!
Выстрел.
Кровавая акварель
по стене
мертвым эскизом.
Следующий!
Палач бессмысленно
жмет на курок.
Приказ сверху,
исполнение снизу,
холодная простота.
Смерть у ног
пробирается змеем
по трупам.
Тот, что еще
секунду назад
жадно глотал раскаленный воздух
и до последнего счета
верил,
уже потерял свой страх.
Смерть потирает потные
руки,
слизывая
желудочный сок
на устах
и принимая позу
эстета-Нерона
перед пылающим Римом.
Мрачные мины
карающих кукол...

Когда ты придёшь, меня здесь уже не будет.
Покроются пылью столы и любимое кресло.
Мы больше не встретим ночь в хмелеющем блуде,
Не смоем остатки забвений водицею пресной.

Когда ты придёшь, на кухне остынет кофе,
Разлёгшийся брызгами точек на кафеле белом.
Не стоит искать на фото забытый профиль,
На нём, как и, впрочем, в стихах, очень много пробелов.

Когда ты придёшь, ударит сквозняк в гардину,
И рявкнет пискляво игрушечный пёс безымянный.
Не бойся теней, ведь здесь не стреляют в...