Волоса и тень беды

Здесь, только тень, и больше – ни души.
В смарагдах окон – занавесок шелест.
В пробелах снега – голос тишины
и след любви, как полночи отшельник.

В заиндевевшем призрачном углу –
плафона нимб, застывший кляксой алой.
Сквозь лёд зеркал, белила и сурьму
играет месяц тонкой струйкой пара.

И больше – ни души; и не до сна;
и, лишь мерещится на тополиной ветке
надежды робкой вешняя листва
сквозь снежной пыли голубое пекло;

а рядом – тень, холодная, как хром,
нежней огня, отзывчивее...

Здесь явь, реальности без тени, душа и та пар-
ит в забвенье, и скоморох и мим и пилигрим и
клоун, шут и менестрель, все скопом, по отдел-
ьности, все рядом, врозь, слились в волну, муг
ам, порыв, как кость, основа продвиженья или
воды (пустое) течи течь, так будь ты добр или
увечь, коверкай иль уродуй, иль кланяйся в по
клоне будь учтив или невежлив, некорректен,
груб, ты ангел или беса дуб? всё залито? (всё с
ветом?), приметен, явен,скрыт, утаен?и только
море и песок, и небо...

Нет друзей верней чем тени,
Всегда рядышком идут.
Плохо лишь что не умеют,
Говорить, зато не лгут.

Сохранят все тайны наши,
Наш не выдадут секрет.
Правда всем при том покажут,
Фигур наших силуэт.

Тени, тени — наши тени,
То короче, то длинней.
То как сумрак дней осенних,
То чернее всех ночей.

Нальём чая мы в стаканы,
Я в прозрачный, в тёмный — тень.
Говорить я с нею стану,
А она молчит — как пень.

Пусть молчит — так даже проще,
Не бывает меж нас ссор.
И всегда у нас...

Утром в небесную даль загляну,
Сердце открою вселенским просторам.
И, поклонившись Ярилы огню,
К речке умыться сбегу с косогора.

В тайне тумана остывшей воды
Спрятался берег, поросший осокой,
Смою я прошлых несчастий следы,
Веря, что жизнь не бывает жестокой.

Припев:
Род, Купала, Перун, Кострома, Лада, Тара,
Белобог, Руевит и Сварог –
Наши Боги, они нас хранят неустанно
И не пустят беду на порог.
Позабытые, преданы русским народом,
Бескорыстно стоят начеку.
Бились Боги за Русь...

Под ногами хлюпает
талая вода.
Понимаешь, глупая,
это не беда.
Что опять оттаяло
прямо в ноябре,
Снова не по правилам
мчат ручьи к тебе.
Ты им удивляешься:
Долго до весны.
Всё не догадаешься,
сроки ей тесны.
Часто не по правилам
приходит к нам весна.
Вновь в ноябре оттаяло –
и сердцу не до сна.
А под ногами хлюпает
талая вода.
Да пойми же, глупая,
это не беда.
1964г

Тишина… пустота...
Ночь и нет никого.
Мир уснул...
И вокруг только Тени.
Может каждая Тень...
Это чья – то... душа.
Что пропала когда-то...
В Забвении.

Вот и бродят с тех пор...
И всё ищут покой.
Неприкаянно...
Следом за нами.
Слышат наш разговор...
Понимают слова...
И Беззвучно...
Шевелят губами.

Мир Теней... темнота...
Чуждо им слово страх.
Тихо бродят они...
Безмолвные.
Ищут путь они в свет...
Но не могут никак.
Себя вырвать...
Из царства... Холода.

Лариса М.

Не кружи ты вОрон вещий,
В небе сером надо мной.
Не кричи — не затрепещет,
Моё сердце пред бедой.

Не заплачет казак в страхе,
Когда сердце боль сожмёт.
Ворот тесный у рубахи,
Рукой твёрдой расстегнёт.

Буря ветром дарит свежесть,
Клонит голову ковыль.
Дома ждёт губ милой нежность,
Здесь — дороги степной пыль.

Много их уж за спиною,
Дней земных, а в них дорог.
Всяко было, но с бедою,
Помогал справляться Бог.

И ты зря всё в небе крУжишь,
Ворон, мне грозя бедой.
Буду жить...

Избавь, Творец, от проявлений
Лихой беды в судьбе моей:
От нанесённых оскорблений
И от предательства друзей,

От горьких разочарований,
От злых превратностей судьбы,
От тяжести переживаний,
Ожесточённости борьбы,

От страхов непреодолённых,
От душу ранящих утрат,
От сильных чувств неразделённых,
От изнуряющих преград.

А пуще этих бед заклятых,
Что могут причинить враги,
От дури собственной меня Ты
Убереги, убереги!

Юрий Тарасенко

Медленно идут дневные тени,
Спадая высоты небес далеких
И будто бы огромными шагами
Желтизной ложатся на дороги.

Неторопливо ты пройдешь по тем дорогам
Разрезая солнца желтизну шагами
И, может быть, ты даже не заметишь
Своих следов на пыль дорог упавших.

В закат вечерний робко убегают тени,
Розовеет солнца лик в лучах багрянца.
Ложится мгла ночная на синеву реки,
А я несмело взгляд роняю на щек румянца.

И убелённый сединою,
Я сохранил лет юнных пыл.
Ведь он всегда в душе со мною,
Где бы я нЕ был и не жил.

Чем старше, тем быстрее дни,
Летят — в них время всё плотней.
А прошлым став, в себя они,
Впитают жизни часть моей.

Того, что было уже нет,
И нет ещё того, что будет.
Всегда есть тени, где есть свет,
Его, лишь глупый за то судит.

Души свет, преломив собой,
За тени мрак не осуди.
В его рисунке облик твой,
Бежит по жизни впереди.

И убелённый сединою,
Я сохранил пыл юнных...