Вольно

Дождь спадает пьяной лаской,
Над паутиной изумрудного леса
Небо бредит хрустальным вальсом,
В зеркале глаз
Светлая грусть летнего хора.

***
Ночь поглощает тяжесть глаз,
Тишина врезается в сердце лунной симфонией,
Я умираю в горьком звездном облаке спящей птицей.

***
Мои вольные песни превратились в холодную сталь,
Мои направления обрезаны скупым размахом крыла,
Крыла, обожженного лучом солнца в щели окна.

***
Мы смешали в тихую гавань все реки,
Мы забылись отчаяньем моря...

В нашем огромном людском человейнике *
Было непросто тебя мне найти –
Нежную розу в бурьяне-репейнике,
Ту, что стеснялась расти и цвести.
Все сорняки удалю я и камни,
Землю вскопаю, удобрю, полью.
Ты расцветёшь под моими руками.
Может, однажды мне скажешь: «Люблю!»
Имя твоё и лицо твоё светятся
Солнцем сквозь ветви, сквозь пальчики рук.
Ну почему, не успев ещё встретиться,
Я начинаю бояться разлук?
Может быть, лучше сравнить тебя с птицею,
С вольною рыбою в Волге-реке?
Может, к...

Мечта моя не истрибима она жила и будет жить
Она мне так необходима даёт мне сил любить творить
Тебя увидел и подумал будь музой мне лучом в ночи
Или хотя бы вдохновеньем услышишь как в груди стучит
Душа горит кричит и рвётся она свободной жаждет быть
А что ещё мне остаётся лишь по теченью жизни плыть
Трясина омут с головою затянет в бездну целиком
Не будет жизни я не скрою если покинешь ты мой дом
Быть одному так одиноко печально грустно как в аду
Я шёл до устья от истока ища в пути...

Двурогий серп
В отражение
Глядел свое
На глади вод.
В свете неровном.
Мерцают блики,
Тихо сияет
Блеск фонарей.
Пьяные звезды,
Созвездья хмельные
Смотрятся в лужи
Раскисших дорог.
Вольные мысли,
Как кони шальные.
Рвутся без рифмы
Без остановки
На выходные
Вихрем кружатся ,
Скользя между строк.

В глазах мечта, во взгляде верность,
А на изгибах ее губ.
Я представляю откровенность,
Которую, судьбой зовут.

Она мила, дерзка, игрива,
На сто других она одна.
И как в часы морских приливов,
Меня затопит чувств волна.

В мечтах касаюсь ее рук,
И поправляя ее волос.
Нервоз по чувствам как недуг,
То, от чего дрожит мой голос.

Я слышу шепот, и дыханье,
Не вольный от прорыва стон.
Как апогеем мирозданья,
Наполнен звуком счастья он.

Она мила, дерзка, игрива,
В глазах от...

Луна, как тонкий серп, и звёзды крошками.
Я еду в поезде «Братск – Волгоград».
Скребётся в окна ночь блудливой кошкою,
В вагоне тихо, пассажиры спят.

Стучат колёса, рельсы не кончаются,
Вагон плацкартный жалобно кряхтит,
Попутчик мой не спит, решил покаяться,
Под стопку водки тихо говорит,

Что жизнь прожил от корочки до корочки:
Учился и работал, «срок мотал»,
Теперь, в багаж отправив две пятёрочки,
Вдруг понял, как от жизни он устал…

Устал юлить, прислуживать, надеяться...

Главнейший виновник дурачества –
Мирская игра…
Неуклюжий след обывательства –
Колкая стезя…
Судный каратель узурпаторства –
Большая вина...
Финальный итог издевательства –
Путь в – Никуда…

Верховный художник новаторства –
Мольберт и весна…
Пейзажный мазок доказательства –
Прелести холста…
Высший предъявитель высочества –
Людская судьба…
Вечный соучастник пророчества –
От Бога душа…

Достоверный фактор могущества –
Сила бытия…
Изумительный спектр изящества...

Сибирь - раздольная страна.
И в центре той Сибири
Девчоночка одна росла
Глазенки, как сапфиры

Ей имя было Суламифь,
Но Председатель - гнида:
"Какая, нафиг, Суламифь,
Ты будешь Степанида.

Одна на всех у нас страна,
Равны все поголовно.
И ты не думай, что вольна
Плевать народу в морду.

И, приподняв со стула зад,
Зашедшись от бронхита,
Вручил ей сухо аттестат
На имя Степанида

А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.

***

II
А вскоре началась война
Мужчин...

Мне как-то жизнь не удавалась,
Зато вот смерть мне удалась.
Жилось нелепо, лишь мечталось,
Душа куда-то всё рвалась.

В погоне за ночным виденьем
Я прожигал свои года,
Сменяя труд пустым бездельем
Марал бумагу о слова.

И всё хотел найти чего-то,
Чего и сам, увы, не знал;
Бесцельно-глупые заботы,
Я жизнь на кладбище искал.

Порою пил, порой молился
И как-то было всё порой…
И вот последняя страница,
Все сожаленья под плитой.

Все беды, горе и страданья
Остались там, в чужой...

Она невидимка…
но мы спаяны свободным морем
на языке полу-образов, полу-фраз,
мифом боли,
миром глаз,
глядящих по ветру все-дозволенного,
безграничного в пограничном безумстве,
вольного
и невольного своей волей,
раздетого до нага
искусством
пить холодную страсть
северных звезд…

И мы сведены в два берега
одной реки,
и мой вопрос -
ее ответ,
и моя реакция -
в стимуле ее сердца,
незримая чуткость эфира,
воздушная песня слез
и жаркого смеха
весенних цветов …