Волхвы на звезду

Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уют
Полюбить ты смогла и не знала в безумные годы,
Что гранили валькирии нашей тоски изумруд,
Звезд оправы украсив им и смертоносные оды.

Освященные скорбью, туда полетели они,
Где умеют ценить безупречные эти размеры,
Где величье двоится и комкают лед простыни
Отраженья, а вечность изящные любит манеры.

Но изящество стоит бессмертия, красным в желти
Золотистой мелком ангелочки увеченных значат,
Красоты не прощают камены, а ты их прости...

Висит лиловое, заснеженное небо,
как плащаница, на созвездиях – гвоздях.
Облатка тонкая Рождественского Хлеба –
маяк божественный на праведных путях.
Она, подобно негасимому светилу,
всегда готова разогнать кромешный мрак
и нам напомнить, что в ту ночь происходило,
когда младенец – Иисус лежал в яслях:
как пастухи несли Иосифу с Марией
Творцом ниспосланную им Благую Весть
о том, что сын их Божьей волею – Мессия,
на землю грешную спустившийся с небес;
и как волхвы, забыв про сон...

эМСи Х (синистра)
Не слушай никого, я хотел, как лучше, а получа-
лось опять как всегда, чулок пуст и путеводная
звезда укажет путь не тебе, старания ни к чему?
и твои потуги не выведут тебя из лабиринта, не
задевает всех чувств пустота, и моё/твоё слово,
без шанса на успех, снова, что-то случилось, и
я догадываюсь что, хотя не уверен, на все сто
или двести, сказка осталась позади или на сво-
ём месте, волшебство не произошло, волхвы
промахнулись? или намеренно, улыбнулись, не...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот тридцатый опус

Сабинянок Европа во снах
Летаргических видит меж лилий,
Чуден вечности белый монах,
А кого и неволить, Вергилий.

Были пиры – литаний огни
В Христиании сказочной тлятся,
Камераты умолчны одни,
Где Щелкунчики зло веселятся.

Подвигает бокалы давно
Чернь за стойками ниш бакалейных,
И червовое сребрит вино
Гробы спящих царевен лилейных.

Пятьсот тридцать первый опус

Красных лотосов огнь угасят,
Ад ли ведал порфиры...

Яков Есепкин

Палимпсесты

Ая и Серебряный морок

Первый фрагмент

Лишь серебро из уст прелием,
Лишь диамент шкатулки оцветит,
Фей к пирам наречет Вифлеем,
Им любовью и негой ответит.

Ах, сияй и чаруйся, Звезда
Млечных неб, сколь витийские оды
Тешат слух, несть кифары сюда,
Пусть немолчно пеяют рапсоды.

Шелки юдиц манерных и злых
Истекут, снимут черное вои,
И сангины царевен белых
Ночь украсит виньетками хвои.

Девятнадцатый фрагмент

Торты млечною цедрой, свитых...

Яков Есепкин

Палимпсесты

Ночи у Аида

Пятый фрагмент

Оторочен звездами покров
Млечной антики, плачут рапсоды,
Пьют валькирии негу пиров
И лиются кримозные оды.

Се, зерцаете, юдольно молчат
Ныне одницы, емины стынут,
Аще юдиц волхвы соличат,
Эльфы темные ль смертников минут.

И уже не пеют ангелки,
И незвездная тлится холодность,
Где разбилась, разбилась в куски
Неб порфирных точеная сводность.

Четырнадцатый фрагмент

Мы ль у Гестии дивно гостим,
Рею слышим, чаруя...

Яков Есепкин

«Стихотворения из гранатовой шкатулки»

Каверы

I

Это мы восстенаем, се мы,
Это наше урочество Лете,
Пара статуй в музеуме тьмы
О порфирном небесном корвете.

Принесут Господь- Богу вино,
Аще таинства жива изветность,
И равно Он увидит, равно,
Как стекает по лбам нашим цветность.

Как серебро течет и течет,
Млечным воском рамена сводятся
И горят, и тогда Он речет:
Сеи мытари к свету годятся.

II

В алавастровых чашах ли яд,
Се ль пиры, коих ангелы ждали...

Праздник великий, Небес торжество,
Вновь наступает…
Грядет Рождество.
Время и вечность, в 'яслях Христос –
Дар во спасение Бог преподнёс.
.
Совести голос утрачен, иссяк:
Грех не смертелен, привычен – пустяк?
Десять законов не можем не знать,
Только желания нет исполнять.
В душах, в жилищах, на улицах – грязь.
С ангелом, с Богом потеряна связь.
Прежде всех век нарожденный родился,
Чтобы мой грех навсегда искупился.
Вечности, истины, духа врата
Снова распахнуты в мир. Темнота
Будет...

Рождество
.
Сугробы п’ышны. Воздух зв’онок.
Застыл декабрьский месяц, т’онок,
торопит полную луну.
Поста звучащую струну
душа лелеет. Дух мой кроток.
.
Уж грезит тайной Божества
великий праздник Рождества.
Христа рожденье, Бога в плоти.
Мир замер, ждёт, с надеждой смотрит
и жаждет Сына торжества.
.
Звезда волхвов вспорхнула в Небо,
зажгла искр’ой алмазы снега,
рассыпала над всей землёй
счастливой радости покой,
вдохнула в жизнь сиянье Света.
.
Святая Дева улыбнулась.
Вдруг...

Сугробы п’ышны. Воздух зв’онок.
Застыл декабрьский месяц, т’онок,
торопит полную луну.
Поста звучащую струну
душа лелеет. Дух мой кроток.
.
Уж грезит тайной Божества
великий праздник Рождества.
Христа рожденье, Бога в плоти.
Мир замер, ждёт, с надеждой смотрит
и жаждет Сына торжества.
.
Звезда волхвов вспорхнула в Небо,
зажгла искр’ой алмазы снега,
рассыпала над всей землёй
счастливой радости покой,
наполнила сияньем Света.
.
Святая Дева улыбнулась.
Вдруг всё живое...